Читать книгу "История Семилетней войны - Иоганн Вильгельм Архенгольц"

Пытать счастья в атаке на открытой местности, когда под твоим началом войска, составленные по большей части из ополченцев, охотников, союзных индейцев, оказалось делом самоубийственным. Из «Истории…» Архенгольца мы помним, насколько тяжело было держать в руках самых лучших содат, когда они оказывались перед длинными линиями инфантерии, изрыгающей по наступающим залп за залпом. Даже прусские полки – наиболее управляемые части из всех, сражавшихся на полях Семилетней войны, – неоднократно теряли при этом ритм наступления, координацию действий, и стоило немалых усилий, чтобы собрать их и повести в новую атаку.

Между тем основная сила канадских французов была не в регулярном бое, а в умении сражаться на пересеченной местности, в лесу, где главным орудием становились маневр и засада. Как показали это многие сражения, они были устойчивы в обороне, а в партизанской войне обладали превосходством даже над ополченцами-охотниками из английских колоний. Наилучшей для этих воинов была бы любая тактика солдат-индивидуалистов: рассыпной строй, неожиданные нападения, подвижная оборона – та тактика, которая спустя два десятилетия приведет английские колонии к победе в Войне за независимость. Жизнь в колониях, особенно в североамериканских колониях, с их необъятными, богатейшими, но враждебными просторами, требовавшими индивидуального усилия для выживания и успеха в борьбе за существование, воспитывала именно таких солдат. Атака в линейном строю органически была чужда им – да по-настоящему их и не обучали такой атаке.

Сознавая это, Монкальм попытался построить своих людей так, чтобы использовать все лучшие их качества.

Опорой атакующих были три небольших полка регулярных войск – около 700 солдат, которые двигались в центре наступавших, примерно в километре от реки. На правом фланге двигался отряд милиции – около 400 человек, – имевший подобие линейного строя. Здесь же находились орудия, взятые из Квебека. Другой отряд ополченцев, но большей численности, составлял левое крыло наступавших. Перед строем основной линии двигались небольшими группами не менее двух тысяч франко-канадских стрелков – правда, не разворачиваясь в стрелковую цепь. Наконец, союзные индейцы охватывали левый фланг англичан: многие из них имели на поясе скальпы, снятые с неприятельских голов при Монморанси.

Обилие стрелковых партий должно было, очевидно, компенсировать отсутствие достаточного количества полевой артиллерии: Монкальм рассчитывал, что меткий огонь ополченцев станет решающим аргументом во время атаки.

Увидев приготовления неприятеля к атаке, Уолф, весь корпус которого находился уже на Равнине Авраама, также построил своих солдат. Небольшие подразделения прикрывали спуск к бухте Фулон, легкая пехота заняла позиции в тылу – чтобы предотвратить появление французских партий со стороны мыса Руж, а главные силы растянулись в линию от береговых откосов почти через все плато на расстояние более двух километров. Поскольку левый фланг англичан «повисал» в воздухе, Уолф расположил за ним эшелоном целый полк (15-й). Лучшие войска – несколько гренадерских рот – стояли на правом фланге: возможно, английский военачальник первоначально полагал, что главный удар французы нанесут именно здесь (чтобы прервать сообщение неприятеля с флотом). В резерве имелось еще приблизительно полтора полка. Таким образом, в первой линии на двухкилометровом фронте у англичан было порядка 3200 мушкетов – а это означало, что плотность огня при отражении французской атаки не шла ни в какое сравнение с плотностью огня при Коллине или Цорндорфе.

Французы начали наступление в 9 утра. Отряды застрельщиков приблизились к английским позициям, и под их прикрытием основные силы Монкальма двинулись вперед. Уолф также отправил вперед стрелков (уступавших числом французам) и, во избежание излишних потерь, приказал линейным частям лечь. Поскольку перезарядка мушкетов занимала немалое время, французы приближались медленно, наиболее сильная перестрелка шла на левом фланге английской линии, где давление индейцев оказалось настолько высоким, что Уолф перебросил туда пару рот из своего резерва.

Лишь около десяти часов французы приблизились на расстояние двухсот метров – и резко убыстрили шаг. По команде Уолфа английские полки поднялись с земли и приготовили мушкеты к стрельбе. Сам английский командующий был в этот момент ранен в запястье, но не дал отвести себя в тыл, оставаясь среди войск в ожидании решающего момента.

Во время движения линейные части Монкальма – судя по описаниям английских очевидцев – уклонились вправо. Таким образом, главные силы французов наступали на левую оконечность линии англичан, а левый отряд франко-канадской милиции – на гренадерские роты. Самый ожесточенный огонь стрелки атакующих вели именно по крыльям английской линии. Сейчас уже трудно судить о замысле Монкальма, но похоже, что он хотел опрокинуть левый фланг Уолфа, чтобы затем полуокружить его центр и сбросить англичан в реку.

Однако сказалась выучка регулярных британских войск. Несмотря на огонь неприятеля (который, впрочем, не мог быть особенно метким, так как производился на ходу), несмотря на воинственные крики индейцев, они хладнокровно ожидали, «пока не будут видны глаза неприятеля», и лишь когда до того оставалось менее сорока шагов, командиры полков скомандовали: «Пли!»

Залп не раздался одновременно: скорее, огонь велся плутонгами, чем достигалась его непрерывность. Выстрелы бежали от флангов расположения войск Уолфа к их центру, а затем – обратно. Через несколько минут английский строй был укутан клубами порохового дыма, из которого безостановочно неслись сотни пуль.

Крики французов затихли, более того, англичане перестали испытывать на себе воздействие ответного огня. Британские офицеры приказали прекратить пальбу, ожидая штыковой схватки, но, когда дым рассеялся, стало видно, что французы бегут.

Ни добровольцы, ни линейные части не оказались в состоянии выдержать прекрасно организованного огня английской пехоты. Отсутствие артиллерии не позволяло надеяться на быстрое разрушение британских линий. Для этого, возможно, требовалось очень длительное воздействие со стороны тревожащего огня французской милиции – но нельзя забывать, что на открытом месте, подобном Равнине Авраама, она легко была бы отброшена неприятельской контратакой.

Нужно отметить, что последние минуты перед тем, как англичане открыли огонь, оказались для них самыми неприятными. Большая часть потерь корпуса Уолфа (около 650 человек убитыми и ранеными, то есть каждый пятый из стоявших в первой линии) пришлась на этот короткий промежуток времени – между тем, как линейные части британцев поднялись с земли, и тем, как они открыли огонь. В эти же мгновения смертельное ранение получил и Уолф, проживший после него лишь несколько минут – которых, впрочем, было достаточно, чтобы узнать о бегстве неприятеля и победе своих войск.

Чуть позже получил смертельное ранение Монкальм, пытавшийся остановить бегство своих войск. Известие о смерти этого военачальника, олицетворявшего в глазах французов все их успехи в войне с англичанами, стало фактором, окончательно деморализовавшим армию. Несмотря на понесенные потери (более 1200 человек убитыми и ранеными – большая часть последних попала в плен), французы, после подхода корпуса Бугенвиля, опять получили численное преимущество над врагом. Однако армия Монкальма перестала существовать как организованное целое. Часть ее бежала с Равнины Авраама, переправившись через речушку Св. Шарля к северу от города, и повести ее в бой можно было бы только с помощью чуда. Другая часть укрылась за укреплениями Квебека, но и от нее прока было мало. У французов еще будет возможность доказать свою воинское умение, но пока… пока потрясение было слишком велико.