Читать книгу "Без царя в голове - Сергей Шангин"

— Хорошо, Иван, будем пробовать, а там уж как выйдет, — в голосе полковника не слышалось оптимизма.

Что-то просвистело рядом с головой Ивана, опалив волосы. Сильный взрыв свалил его на пол и Волгину стало не до мысленной связи, голову бы сберечь.

— Быстро они, — ругнулся Михалыч, швыряя в пролом гранату, — откатывайся за шкафы, сейчас по нам из крупной артиллерии шарахнут.

— Эй, мужики, давайте сюда, — крикнул Меншиков, короткими вспышками обстреливая пролом из трофейного бластера. — Попробуем выбраться через черный ход.

Полковник с Иваном торопливо поползли к графу, стараясь быть в тени остатков мебели. Полковник полз быстро, изредка оглядываясь на отстающего Ивана. Тому приходилось тащить царя и тяжкая ноша скорости не прибавляла.

— Закинь его на спину, так быстрее будет, — посоветовал полковник, — я б подмогнул, но не хочется руки связывать, вдруг полезут в пролом.

— Ничего… я сам… потихоньку… уффф… помаленьку… тяжелый, зараза… — пыхтел Иван, быстрыми рывками подтягивая царя за собой.

За шкафом зиял проем тайного прохода.

— Попробуем выбраться, но веры в него немного, — честно признался граф, — если уж все были под их контролем, кто-то мог знать и об этом проходе. Так что пушки на изготовку и марш-марш вперед!

Швырнув на прощание парочку гранат, диверсанты опрометью кинулись в тайный коридор. Иван, пыхтя и отдуваясь, тащился сзади, мечтая неожиданно проснуться и узнать, что все это очередной похмельный кошмар. Рожденный летать не может ползать. А тут сплошная пехота получается, бурчал он себе под нос, стараясь не отстать от полковника и не споткнуться в полутьме.

* * *

Женский склад ума чаще всего напоминает кладовку, забитую красивыми и бесполезными безделицами.

— Эх, видела бы меня сейчас Люська, — подумал Иван. — Картина маслом: «Иван Волгин спасает Отечество!» или «Иван Волгин и царь спасают Отечество!» Нет, первый вариант короче и приятнее, краткость сестра таланта, да и ни к чему Люське про царя упоминать. Где же ты, Люсенька, как у тебя дела, милая?

Только подумал и тотчас же увидел Люськины руки и коленки голые. На коленках развалился щенок, которого и гладила Люська, пребывая, по всей видимости, в мечтах о тех славных временах, когда Иван вернется к ней с победой.

— Голубка ты моя сизобрюхая, — умилился Иван, но что-то его насторожило.

Как-то не так бабушка восхищалась, что-то другое упоминала в связке с «сизо-». Он забормотал под нос вариации, прикладывая их к различным частям тела Люськи, но все выходило неловко и некрасиво.

— Сизокрылая, — ласково пропела Люська, — не сизобрюхая, а сизокрылая, и не голубка, а ласточка, ласточка моя сизокрылая. Ой, чего это я о ласточках задумалась? К дождю видать, — Люська грустно вздохнула. — Вот скажи, Жуленька, разве это любовь? Спрятал нас в какую-то дыру, носу на улицу показать не моги, а сам в это время развлекается, денежки тратит.

Щенок согласно тявкнул, подставляя живот под Люськины ласковые руки.

— И на что надеется, спрашивается? Думает, что я его с распростертыми объятиями встречу? Здравствуй, Ванечка, заждалася тебя, сокол мой ясный! А скалкой по лбу не желаете, господин пилот?

Кулачки ее сжались, словно в них была зажата не одна скалка, а сразу две.

— Только появись на пороге, изверг, я тебе покажу красную Москву, ты у меня получишь искры из глаз, паршивец, — все это Люська произносила мягким ласковым тоном, стараясь не напугать щенка кровожадностью собственных планов.

Щенок потянулся, зевнул и тявкнул пару раз от избытка чувств.

— Погулять хочешь, маленький? Я тоже хочу, а этот проклятый Шан Джень не пускает. «Девуська спрятанный. Низя гулять. Ивана приказал девуська прятать. Низя.» Пенек узкоглазый. Я же могу накраситься, парик надеть, да меня мать родная не узнает в новом наряде. Низя-я-я-я, — передразнила она китайца писклявым голосом.

Щенок дернулся и недовольно заскулил.

— Вот-вот, сама бы завыла от тоски, да настроение дальше портить нет охоты. Ну, Ванька, ну злодей, узнаю, что понапрасну меня держал в этой собачьей конуре, глаза выцарапаю!

На этой мажорной ноте Иван тихонько удалился из Люськиного сознания, не желая быть замеченным. Напоследок окинул «собачью конуру» Люськиным гневным взором: просторная комната с тремя широким окнами, уставленная богатой мебелью; царственно роскошная кровать под балдахином, огромный визор, куча дисков с фильмами, в приоткрытой двери видно джакузи и небольшой бассейн, на столе ваза с экзотическими фруктами.

— Чтоб я так жил, — не понимая причин Люськиных страданий, вздохнул Иван. — Никак с этими бабами не угадаешь, чего им хочется!

* * *

Рожденный летать в самолете мало чем отличается от рожденного ползать — у обоих нет крыльев!

Впереди рвануло, ухнуло, взрывная волна швырнула Волгина на пол, словно легкое перышко. Пыль и гарь забились в легкие, мешая дышать.

— Вперед, Волгин, рано помирать, — гаркнул полковник над ухом. — Прыгаем в пролом быстро, — приказал он и подтолкнул Ивана ногой для надежности.

Иван вскочил, как мог, рванулся вперед и замер, раскачиваясь в ужасе, балансируя на краю пропасти. Взрыв разнес пол перед ними и пути дальше просто не было.

— Я не перепрыгну, — заорал Иван.

— А нам и не нужно, вниз прыгай! — крикнул полковник и подтолкнул замершего в нерешительности пилота.

— Мы же убъемся-а-а-а, — заорал в ужасе Иван, не ожидавший подобного подвоха.

Неужто решили, чтобы в плен не сдаваться, насмерть расшибиться? Проще было бы бластером застрелиться, звенела тоненькая ниточка единственной разумной мысли посреди океана ужаса, захлестнувшего сознание Ивана. Никогда ранее Ивану не было так страшно, а ведь лоб в лоб с пиратами дрался, не раз из под ракеты в последний момент выскакивал, не единожды в рукопашную с бандитами сходился. Но тут ничего с собой поделать не мог, стыдно и страшно, но больше страшно, так как про тот стыд уже никто не узнает.

Полет в неизвестность практически сразу же и завершился, Иван болезненно хлопнулся задом о твердую поверхность. Только собрался обрадоваться такому счастью, как его прихлопнуло сверху приотставшим в полете трупом царя. Хотел Иван вскочить и высказать все, что думает по этому вопросу, но поскользнулся и покатился по наклонной плоскости в неизвестном направлении, крепко обняв навязанного ему попутчика, словно брата родного.

— Господи, спаси и помилуй раба Твоего Иван, иже еси на небеси, да светится имя Твое, да… — торопливо бормотал Иван давным-давно забытую молитву, охая и ухая от внезапных изменений направления скольжения.

— Все прыгнули? — заорал Меньшиков.

— Ага… Все-е-е… — нестройным хором ответили беглецы.

Граф не ответил, но где-то там, в самом начале пути грохнул мощный взрыв и волна теплого спрессованного воздуха придала беглецам дополнительное ускорение.