Читать книгу "Помечтай немножко - Сьюзен Элизабет Филлипс"

— Вчера утром он не был моим ребенком, но сегодня им стал.

Рэчел была не в силах произнести ни слова. Почему, ну почему он так терзал ее, почему он превращал их расставание в пытку?

— Ты, наверное, обратила внимание, что все Боннеры относятся к детям очень серьезно, — добавил Гейб.

Рэчел вспомнила, как с Эдвардом обращались Этан и Кэл. Как бы ни была сильна их неприязнь к ней, они никогда не вымещали эту неприязнь на ее сыне, и Эдвард видел от них только добро. Вспомнила она и то, с какой нежностью они передавали друг другу Рози.

— Да, обратила.

— Значит, договорились.

— Гейб, я уже пережила одно неудачное замужество, с меня хватит. Если я еще когда-нибудь и выйду замуж, то только по любви.

— Ты всерьез полагаешь, будто можешь сидеть здесь и рассказывать мне, что ты меня не любишь? И ты надеешься, что я тебе поверю? — вскипел Гейб. — Рэчел, я не настолько глуп. Как бы ты ни пыталась меня убедить в том, что ты развратная женщина и все такое, я прекрасно знаю: ты человек. Если бы ты меня Не любила, ты ни за что не дала бы мне к тебе даже притронуться, не говоря уже о том, чтобы позволить мне провести с тобой несколько ночей в постели — кстати, лучших в моей жизни.

Рэчел захотелось ударить его, но она, стиснув зубы, сдержалась.

— Речь идет не о моей любви, — сухо бросила она.

Гейб уставился на нее непонимающими глазами. Она схватила с кушетки одну из подушек и швырнула в него.

— Черт возьми! — воскликнул он. — Из-за тебя я пролил свой «Пеппер».

— Все, я пошла отсюда, — сказала Рэчел, вскакивая на ноги.

Со стуком поставив банку, Гейб тоже вскочил.

— Ты ужасно неразумная женщина, Рэчел. Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил об этом?

— При чем здесь это? — в ярости спросила Рэчел. — Если я отказываюсь быть объектом твоей благотворительности, ты считаешь это достаточным для того, чтобы считать меня неразумной?

— Какая еще благотворительность? Ты всерьез так считаешь?

— Я это знаю. Этан — не единственный святой в семье Боннеров.

— Ты считаешь меня святым?

В вопросе Гейба прозвучало не раздражение, которого от него можно было ожидать, а скорее удовлетворение. Затем он ткнул в сторону Рэчел указательным пальцем и сказал:

— Я собираюсь жениться на тебе. Заруби это себе на носу.

— Да с какой это стати ты решил на мне жениться? Ты же меня не любишь!

— Кто это сказал?

— Не надо с этим шутить. Это слишком серьезная вещь, — сказала Рэчел, чувствуя, что гнев оставил ее, и закусила губу. — Пожалуйста, Гейб, не надо.

Он подошел к ней, усадил ее на кушетку и сел рядом.

— С какой стати ты решила, что я шучу? Ты думаешь, для меня самого это не важно?

— Но все же не так, как для меня. Ты ко мне хорошо относишься, но мне этого мало. Неужели не понимаешь?

— Конечно, понимаю. Рэчел, ты что, в самом деле не знаешь, какие чувства я к тебе испытываю?

— Во всяком случае, не такие, как к Черри, это уж точно, — сказала Рэчел и выругала себя за то, что эти слова были сказаны несколько язвительным тоном. Глупо было ревновать Гейба к женщине, которой нет в живых.

— Моя жизнь с Черри закончилась, — тихо и спокойно сказал Гейб.

Рэчел посмотрела вниз, на свои руки.

— Я думаю, она никогда не закончится. И я не хочу всю жизнь соревноваться с твоей погибшей женой.

— Тебе незачем соревноваться с Черри.

Похоже, он в самом деле ничего не понимает, подумала Рэчел, переплетая пальцы. Ей захотелось встать и уйти из комнаты, но она все же решила дать Гейбу последний шанс.

— Если так, то скажи мне о ней что-нибудь плохое, — попросила она.

— Что ты имеешь в виду?

Гордость приказывала ей отказаться от своей просьбы, но Рэчел чувствовала: в данный момент есть вещи, которые для нее более важны, чем гордость.

— Ты сказал, мне незачем с ней соревноваться, но мне кажется, что это не так. Чтобы поверить в это, мне надо услышать из твоих уст что-нибудь плохое о ней, — сказала Рэчел. При этом она чувствовала себя так неловко, что не решалась поднять на Гейба глаза и потому продолжала смотреть вниз, на свои руки.

— Это глупо.

— Для тебя, может быть, и глупо, а для меня нет.

— Рэчел, зачем ты сама себя мучаешь?

— Ну, должно же было в ней быть хоть что-то такое, что тебе не нравилось. Ну, например… А она храпела во сне? — Рэчел наконец осмелела и с надеждой посмотрела на Гейба. — Я, например, не храплю.

Гейб успокаивающим жестом накрыл своей ладонью сплетенные кисти Рэчел.

— Она тоже не храпела.

— Ну, может быть, еще что-нибудь… Я не знаю. Может, она совала газету в мусорное ведро раньше, чем ты успевал ее прочитать?

— Кажется, пару раз такое случалось.

Рэчел бесило сочувственное выражение глаз Гейба, но она понимала, что ей надо через это пройти. Она отчаянно искала в облике Черри что-то такое, благодаря чему ей удалось бы не думать о покойной жене Гейба как о непогрешимом, идеальном существе.

— А она когда-нибудь пользовалась твоей бритвой, когда брила ноги?

— Ей не нравились лезвия, которыми я пользовался, — ответил Гейб и, помолчав немного, добавил:

— В отличие от тебя…

Рэчел почувствовала приступ отчаяния. Но ведь должно же было быть в Черри хоть что-нибудь, что делало ее обыкновенной, земной женщиной?

— Я, между прочим, очень хорошо готовлю, — похвасталась она.

Выражение лица Гейба стало еще более сочувственным.

— Она пекла домашний хлеб как минимум раз в неделю.

В тот единственный раз, когда Рэчел попыталась испечь домашний хлеб, она по собственному недосмотру горячей водой убила дрожжи.

— Меня почти не штрафуют за нарушение правил уличного движения, — торопливо сказала она и, видя, как Гейб вопросительно поднял одну бровь, затараторила, боясь, что он ее перебьет:

— Между прочим, добрые, мягкосердечные люди иногда не умеют рассказывать анекдоты. Они просто раньше времени выкладывают всю соль, которую полагается приберечь напоследок.

— Ну, довольно. — Гейб обнял Рэчел и поцеловал ее в лоб, затем отпустил ее и откинулся на спинку кушетки. — Тебе в самом деле хочется это знать, верно? Даже несмотря на то, что это не имеет никакого отношения к тебе?

— Понимаешь, она кажется мне такой безупречной…

— Ладно, уговорила. — Гейб набрал в легкие воздух и резко выдохнул. — Слушай внимательно, потому что я скажу это только один раз и повторять не буду. Я любил Черри всем сердцем. А теперь я всем сердцем люблю тебя.