Читать книгу "Пушки царя Иоганна - Иван Оченков"

На Москву уже спустилась ночь, когда я наконец освободился. Придворные приготовили для меня и моих приближенных баню и готовились накрыть на стол, однако сил выдерживать томительную неизвестность больше не было. Хотелось хоть какой-то ясности, и поэтому я с Никитой, Анисимом и небольшой свитой тайком покинули кремль и поскакали напрямую в Кукуй. Где-то в стороне гремели радостные крики, а мы, терзая бока коней шпорами, стремительно неслись к цели нашего путешествия.

Завидев нас, часовые тут же открыли ворота, и мы, не останавливаясь, промчались до самой лютеранской кирхи. Спрыгнув с коня, я ворвался внутрь и остановился как вкопанный. Посреди молельного зала, распространяя вокруг явственный запах тлена, который ничто не могло перебить, стояли три гроба. На нетвердых ногах я прошел к ним и, стиснув зубы, заглянул внутрь. В первом лежало тело Курта Лямке. Говоря по совести, при взгляде на него я не испытал особых чувств. Еще один солдат, павший в еще одном сражении. Наверное, я становлюсь циником, а точнее, давно им стал. В среднем покоилась Лизхен, и я задержался рядом чуть дольше. Похоже, над ее лицом хорошо потрудился бальзамировщик, но все равно были видны следы, оставленные нападавшими. Постояв минуту, я двинулся дальше, и тут мои ноги едва не подкосились. Старый Фриц лежал с таким невероятным спокойствием на лице, что казалось, будто он не умер, а лишь на минуту прилег отдохнуть от множества дел, выпавших на его долю. Не в силах стоять, я опустился рядом с гробом и застыл.

– Крепитесь, ваше величество, – раздался голос незаметно подошедшего патера. – Ваши близкие сейчас в лучшем из миров.

– Это плохое утешение, святой отец, – пробурчал я в ответ. – Мой Фридрих не заслужил такого конца.

– Не говорите так, мой кайзер, – мягко возразил тот, – я хорошо знал старину Фрица и могу вам точно сказать, он был бы доволен. Старик всегда хотел умереть за вас и очень переживал свою немощь. Я был на месте, где все случилось, и могу сказать, что это была славная битва. Они с Куртом не отступили ни на шаг и дрались до последнего, защищая госпожу Элизабет и маленькую Марту.

– Может, вы еще скажете, где она?

– Я не знаю, где ваша дочь, но говорят, ее вырвал из рук нападавших и увез какой-то драгун. Я уверен, что она жива и скоро найдется.

– Мне бы вашу уверенность, святой отец… Кстати, вы довольно живо рассказывали о последнем бое старого Фрица.

– Я не всегда был священником, мой кайзер. Вы меня не помните, но я когда-то служил в том же эскадроне, где вы начинали службу.

– Святоша Рудди?..

– Да, ваше величество, именно так меня и называли.

– Вы были хорошим рейтаром.

– Пастор из меня получился не хуже, – одними губами улыбнулся бывший наемник. – Это я настоял, чтобы их не хоронили без вас.

– Вы все правильно сделали, отец Рудольф, но теперь предайте эти тела земле. Они заслужили покой.

Договорив, я снял с пояса кошелек и передал его священнику, после чего сразу же вышел. Мои спутники терпеливо ожидали меня, и я вдруг отчетливо увидел, как осунулись и посерели лица Никиты и Анисима.

– Про твоих-то что слыхать? – спросил я у Пушкарева, припомнив внезапно, что его терем с лавкой стояли рядом с вельминовским.

– Поехали посмотрим, – пожал плечами тот, – авось чего сыщем.

– Ты деревянный, что ль, – скривился от душевной боли Никита, – не чувствуешь ничего, ровно чурбан!

– Может, и деревянный, – не стал спорить полуголова, и что-то в его безмятежном виде так меня удивило, что я, ни секунды не медля, вскочил в седло.

Кривые улочки Стрелецкой слободы были переполнены вернувшимися домой стрельцами и телегами из полкового обоза. Кое-где навзрыд рыдали женщины, как видно, оплакивая павших в бою. В других местах стрельцы деловито таскали с повозок привезенные домой трофеи, а в третьих уже рекой лилось хлебное вино и раздавались разухабистые песни.

Чернобородый Семен, получив разрешение от полусотника, прихрамывая, отправился домой. Лошади у него не было, так что добычу пришлось тащить на себе в перекинутом через плечо узле. Впрочем, последний был невелик, и стрелец, отказавшись от предложенной ему помощи, бодро ковылял по улице. Поначалу по давней своей привычке бухтел, дескать, мало выделили за таковой-то поход. И то сказать, разве это доля для пораненного в сече? Два польских жупана, не слишком испачканных кровью, несколько пар исподнего да справные сапоги на немецкий манер! Всякий сведущий человек скажет, что это курам на смех, и Семен не преминул излить желчь на товарищей, деливших добычу. Однако с каждым шагом, приближавшим его к дому, лицо служивого разглаживалось. Припрятанные им несколько драгоценных перстней, срезанных с убитых, украшенный серебром кинжал и, самое главное, полный кошель диковинных золотых монет приятно грели душу. «Корову куплю и лошадь. А лучше две коровы… хотя что там коровы, это же теперь можно в торговлю удариться али еще чем заняться, – размышлял он над своей удачей, – тут главное, не обмишулиться и все хорошенько обдумать!»

У ворот его никто не ждал, и стрелец снова почувствовал злобу. Как же так, он раненый из похода с добычей, а домашним и горя мало! Открыв калитку, он сбросил узел на землю и зычно заорал:

– Эй, где вы там! Маланья, выдь сейчас же!!!

Жена, худая женщина с поблекшим лицом, испуганно выскочила на крыльцо и тут же с поклоном бросилась к мужу. За ней следом выбежали дети, но не кинулись к отцу, а нахохлившись, встали у двери, с тревогой наблюдая за происходящим. Пока мать с поклонами встречала своего кормильца, младший тихонько шепнул сестре:

– Видать, тятенька не пошел в кабак.

– Значит, бить будет! – со вздохом отвечала старшая.

– Что-то неласково вы меня встречаете, – ощерился Семен на своих домашних, – даже кобель не показался!

– Издох Серко, – робко возразила ему жена.

– Давно? – насторожился хозяин.

– Вчера еще. Скулил бедолага и на амбар рычал, мы уж думали, хорь там завелся…

– Без собаки худо, – задумчиво протянул Семен, – того и гляди лихие люди залезут!

– Да чего брать-то у нас, – горестно вздохнула супруга, тут же вызвав гнев у мужа.

– Но-но! Глянь, чего принес. А назавтра пойду к казначею, сказывали, за поход да за рану еще и серебра отсыпят…

– Да ты ранен! – переполошилась Маланья.

– Нет, я на палку от нечего делать опираюсь! Лучше иди на стол собери, а то отощал в походе, – с немалым раздражением в голосе отвечал ей Семен и обернулся к детям. – А вы занесите пищаль с бердышом в дом, пока я гляну, кто там у нас завелся.

– Да готово уж все…

– Делайте что велено!

Дети, ни слова не говоря, тут же кинулись и, подхватив отцовское вооружение и узел с тряпьем, поволокли их внутрь дома.

– Может, еще и не станет драться, – шепнула сестра младшему, согнувшись от тяжести.