Читать книгу "Цена крови - Патриция Брейсвелл"

– Я не упал, – проворчал он. – Эта дьявольская лошадь сама сбросила меня.

Они все считали, что он беспомощный и неумелый, но никто не видел того, что на самом деле произошло на лондонской дороге, потому что он был там один. Его герольды уехали вперед, а воинов охраны он обогнал, когда его лошадь вдруг заартачилась на ходу, стала бить копытом, громко фыркать и дергать ушами. По коже пробежал холодок дурного предчувствия, но он не видел ничего подозрительного, пока воздух вокруг него вдруг не стал таким тонким и разреженным, что каждый новый вдох стал даваться ему с трудом. В этот момент, когда он почти не дышал, перед ним явилась фигура Эдварда, светившаяся, как пламя свечи, и кивнула ему в сторону Лондона. Лошадь обезумела от ужаса, стала пятиться и приседать, и, хотя он изо всех сил старался удержаться в седле, руки его вдруг потеряли чувствительность и поводья выскользнули из них. После этого он ничего не помнил, а когда очнулся, лицо его было залито кровью, а все тело раскалывалось от невыносимой боли.

С его стороны не было какой-то невнимательности или небрежности, но он не мог защитить себя, не мог оправдаться, не мог никому сказать эту правду, тем более архиепископу.

– Значит, вы останетесь здесь, вместо того чтобы прибыть к вашему двору в Лондон? – Голос Вульфстана, в котором угадывались неодобрительные нотки, прервал его размышления и вернул к действительности. – От чего вам больно в большей степени, от полученных травм или от ущемленной гордости?

– А вы сами как думаете? – пробормотал он. – Лекари утверждают, что я не лишился глаза исключительно по Божьей милости. – И если это правда, то это было единственным знаком благосклонности, который он увидел от Господа за много лет. Он прикоснулся к ткани, которой какая-то зловонная припарка была прибинтована к его лбу, где, как ему сказали, над правой бровью у него появится шрам.

Отметина, которую оставил на нем Эдвард.

– Мне кажется, что вас все-таки донимает именно ваша гордость, поскольку выглядите вы довольно неплохо, так что при желании могли бы присоединиться к своему двору. – В проницательных и умных глазах Вульфстана читался упрек. – Я понимаю, что последняя часть дани должна быть передана датчанам в Лондоне после Пасхи. Однако, как бы вам ни хотелось уклониться от этого сурового испытания, было бы неразумно поступить так. Ибо сказал Господь: Встань, возьми постель твою и иди.

Этельред, который чувствовал себя неуютно под пронизывающим взглядом Вульфстана, заерзал на своих подушках.

– Господа нет здесь с нами, архиепископ, а мои лекари запретили мне ходить или ездить верхом. Или вы хотите, чтобы меня, беспомощного, пронесли по улицам Лондона, дабы надо мной смеялись и подшучивали?

– Я хочу, чтобы вы были королем и не увиливали от своего долга. Вы не ранены и не больны, милорд. Вы согласились на требования врага, и ваше место в Лондоне, чтобы увидеть, как будет исполнен последний платеж.

– Мое место там, где я сам его выберу! – Призрак брата звал его в Лондон, но он не последует этому призыву. – Идрик все сделает за меня.

– Идрик не король и никогда им не станет. Если уж кто-то и должен действовать за вас в вашем дворце, то поручите это своему сыну.

Своему сыну! Да, Этельстану очень понравилось бы дать прочувствовать английской знати, чего они могут ожидать, когда на троне появится энергичный молодой человек.

Но он не такой глупец, чтобы предоставлять своему сыну подобную возможность.

– Идрик – мой главный элдормен, – сказал он, – и витен рассматривает его как своего главу. Этельстан должен подождать, пока я умру, чтобы взойти на королевский помост. – Он взглянул на Вульфстана, подозрительно прищурившись. – Этельстан просил вас похлопотать об этом?

– Он этого не делал. Я говорю с вами во имя Христа. Будьте осмотрительны, ибо Он предупреждает нас, что любое королевство, имеющее раскол внутри, обречено на истребление. – Вульфстан склонился к нему поближе, и выражение его лица смягчилось. – Милорд, у вас есть все средства, чтобы восстановить то, что было разрушено между вами и вашим сыном, и если вы…

– Мой сын должен покоряться моей воле, каким бы неприятным он это ни находил! Если он не может этого сделать, у меня есть другие сыновья – одного из них я даже еще не видел. Ребенок Эммы ждет крещения в Лондоне. Я доверяю вам провести его. Он получит имя Альфред – в честь короля, если вы помните, который купил у датчан мир, когда обстоятельства вынудили его к этому. Совсем как это сделал я.

– А как вы думаете, сколько продлится мир, который вы купили? – насмешливо заметил Вульфстан. – Пока следующая команда этих дьяволов не сядет на корабли, чтобы пересечь Датское море?

Этельред бросил на него суровый взгляд:

– Что вы заладили одно и то же, архиепископ? Я ничего не мог сделать, и вы это знаете. Да, я выкупил Англию серебром, и снова сделаю это, если понадобится. Ведь ваши священники, захваченные в Кентербери, достаточно быстро приобрели свободу за звонкую монету. Не вижу никакой разницы.

Некоторое время архиепископ молчал, и Этельстану уже начало казаться, что он наконец заткнул рот старику, которому просто нечего сказать на это, но тут Вульфстан заговорил снова.

– Эльфех не заплатил, – тихо сказал он.

Да, его старинный друг не заплатил, и, скорее всего, его продадут в рабство вместе со славянскими пленными, если требования морских разбойников не будут удовлетворены в ближайшее время.

– Эльфех – просто дурак! – вспыхнул он. – Он, возможно, и помазанник Божий, однако сейчас валяется в Гринвиче в плену у этих дьяволов. Или вы хотели бы, чтобы я точно так же отдал им и Англию?

– Я хотел бы, чтобы вы посвятили себя Господу нашему, как это сделал Эльфех!

– Это долг архиепископа, а не мой! – Боже, как же у него болит голова… Неужели никто не придет, чтобы спасти его от этого неуемного святоши? Где Эдит?

– Это и ваш долг как короля, помазанного на царство самим Господом! Неужели вы и сами не угадываете десницу Божью в нашей борьбе? За два года мы не одержали ни одной победы, и корень этого лежит в гневе Господнем. Народ отворачивается от вас! На перекрестках дорог в северных графствах полно приношений языческим богам. Ваше королевство замарано языческими верованиями, и, пока мы не примем меры против того зла и предательства, которые они несут, мы будем оставаться слабыми, в то время как наши враги будут становиться все сильнее. Проблема не в ваших сыновьях, милорд, а в слабости людей, потерявших своего Бога.

Этельред на время погрузился в молчание, обдумывая слова, сказанные Вульфстаном. Озабоченность архиепископа какими-то мелкими подношениями языческим богам его не волновала – это дела Церкви, так что пусть этим лучше занимаются священники.

А вот нелояльность, предательство… Это зло требовало королевского вмешательства.

– На Севере измена всегда находила для себя точку опоры, – задумчиво сказал он. – Она – как огонь, тлеющий в соломе. Запах дыма чувствуется, но почти невозможно найти его источник, пока не вспыхнет пламя, хотя тогда уже слишком поздно. Я надеялся, что, назначив нового элдормена Нортумбрии, я погасил этот огонь.