Читать книгу "Ласточка - Наталия Терентьева"

Игорь все не уходил. Ника видела, что он ощущает беспокойство. Провел рукой по лбу. Посмотрел направо-налево. Посмотрел лишний раз на часы, хотя на табло наверху ясно высвечивалось время. Достал телефон, взглянул на него зачем-то, чуть пожал плечами, убрал обратно в нагрудный карман. Повернулся туда, где сидела Ника. Да, она закрыта большим желтым чемоданом, который женщина поставила чуть ли не на ноги ей. Без остановки лает сорванным голосом, отвлекая всех вокруг, собачка в кепке. Но Ника же его видит. Значит, и он мог бы заметить ее. Игорь взглянул раз и два. И еще раз обернулся, как будто слышал, что его зовут, но не понимал, откуда. И ушел. Ника видела, как он уходил, и понимала – нет, она не позовет, не станет догонять, хотя ей больше всего этого сейчас хотелось. Скорей всего, он здесь, потому что решил догнать ее. Но Ника не была в этом уверена. Может быть, ему просто все надоело. Или он поссорился с Олегом. Или же у него, у свободного художника, возникла новая идея, новая прихоть, и он следует ее зову.

Ника поколебалась – включать ли телефон. Вдруг Игорь ей пытался звонить – взял у Олега ее номер. Пусть подумает – настолько ли серьезно то, что он хочет сказать. Серьезно – скажет в Москве.

Ника сидела и смотрела на спешащих мимо людей, озабоченных или, наоборот, отдувающихся после полета и готовых к отдыху. Нигде так не чувствуешь собственное одиночество, как в массе занятых своим делом людей. Группа подростков ее возраста в одинаковых майках… Семьи, семьи, разного состава… С ребенком, с двумя, с тремя… Много юношей, путешествующих поодиночке, изящно одетых, аккуратных и как будто замкнутых на себе. Парочки наряженных девушек, не очень уверенно чувствующих себя и пытающихся скрыть это волнение за показной веселостью. Пожилые, молодые, разные… У каждого внутри – такой же огромный мир, как у нее. Свои тревоги, свои надежды, свои беды и сомнения… Хорошо, что мы не слышим мыслей другого человека. Какой бы гул поднялся здесь в аэропорту…

Ника снова достала выключенный телефон, покрутила его. Ведь отец наверняка звонит, волнуется. Какое-то совершенно новое чувство. Только что она думала о матери, как будто той требуется забота. И вот теперь, вместо обиды на отца – у нее в душе тревога о том, как он там. Вот он ходит по квартире, поправляет очки, вздыхает, переставляет бессмысленно с места на место какие-то предметы, забывая, где он их взял, – обычный признак того, что отец волнуется, то и дело набирает ее номер, не знает, куда бросаться, где ее искать… Ей жалко Антона, который ее так легко предал, когда ей нужно было просто доброе слово, просто «Приезжай, дочка, я тебя жду», он кричал, допытывался, унижал ее подозрениями. А ее волнует, что Антон ее потерял? Волнует. Отец больше не кажется сильным, уверенным в себе, мудрым. Она так повзрослела? Наверно. Ника достала телефон и покрутила его в руках. Может быть, ей нужна была эта поездка? Чтобы резко повзрослеть, чтобы пришлось принимать какие-то решения, взрослые, самостоятельные?

Ника увидела, как вдали прошел Игорь, вопросительно повернул голову, как будто его позвали. И скрылся. Может быть, он ищет ее? Если надо найти кого-то в огромном аэропорту и невозможно позвонить друг другу, это можно сделать лишь в одном случае – почувствовав невидимые линии, соединяющие людей, пройдя по ним.

«…сточкина, опаздывающая на рейс Симферополь – Москва, подойдите к стойке информации…» Нике показалось или только что объявляли ее фамилию? Она не регистрировалась еще и точно не опаздывает. И рейсов очень много, Игорь ведь даже не знает, каким рейсом она летит, но точно не вместе с ним, даже если он сейчас тоже возвращается в Москву, билет ведь был только один. А придумал он все на ходу. Остроумно. Просто и неправильно. Так невозможно по-настоящему найти человека. Даже если она сейчас и подойдет. И что дальше? Удивительно рациональное решение для художника. Хотя, конечно, кино – особое искусство, оно требует от его создателей определенной жесткости и присутствия рассудка. Режиссер – это не художник с кистью и не поэт с листком бумаги и карандашом. Если режиссер будет растерянным и романтичным, все остальные творческие личности вокруг него разбегутся по своим углам… Ника улыбнулась про себя. Ну вот, кажется, мысли пошли в более спокойном направлении.

Ника увидела сбоку на стене телефон-автомат. Надо на самом деле позвонить отцу, чтобы он не волновался и не ходил потерянно по квартире, не зная, куда бросаться и где ее искать.

Глава 21

– Ну как, выспались?

Анна открыла пошире дверь бани, где по полатям спали Оля и Виталик. Сама она вчера крепко уснула на лавке в предбаннике. Оля полностью не поместилась на нижней полке, лежала, неудобно свернувшись и свесивши большую ногу. Виталик тоже скрутился в клубочек и забился в угол, натянув на голову большое старое полотенце, единственно, что Анна нашла вчера, чтобы прикрыть его на ночь.

Оля подняла голову, увидела Анну, огляделась, села на лавке и неожиданно заплакала.

– Ты что? – удивилась Анна. – Обратно в монастырь хочешь?

– Нет… – покачала головой Оля. – Нет… Просто…

– А просто, так вставай, умывайся да и ноги в руки. У нас работы невпроворот. Сейчас приедет экскаватор забор переносить, потом привезут цемент для фундамента. И… В общем, вставайте!

Виталик, взлохмаченный, сел на верхней полке.

– … – пробормотал мальчик матом.

– Послушай меня, – сквозь зубы проговорила Анна. – Если ты будешь еще ругаться…

– Я не ругался… – растерялся Виталик. – Я это… сказал…

Анна тоже растерялась. Знает ли он набор тех слов, которые нельзя говорить? Будет ли Анна сейчас этим заниматься?

– Хорошо, – кивнула Анна. – Если ты будешь говорить плохие слова, от которых у меня уши вянут, я тебе буду молча давать подзатыльники, договорились?

Мальчик неуверенно кивнул. Он сидел сейчас под потолком крохотной Олиной баньки такой жалкий, такой худенький, в растянутой футболке, с торчащими мослами коленок, локтей, что Анна отвернулась. Жалко, да, жалко. Даже не надо с собой спорить. Бедный ребенок. Никому не нужен, в том числе ей.

– А… точно привезут цемент? – Оля пошевелила крупными плечами. – Затекли… – смущенно объяснила она. – Вот тут…

– Пообещал же глава поселения, значит, привезут. Со стройки супермаркета тебе два мешка цемента выделили. Радуйся. Так что давай бегом на двор, пока двор у нас с одними соседями общий… К колодцу, умываться. Ведро возьми, наберешь воды. И ты тоже умоешься, – Анна кивнула Виталику.

Мальчик прыгнул прямо с верхней полки на пол, приземлился не очень удачно, ударился ногой о маленькую печку, выругался. Анна молча дала ему подзатыльник, не очень сильный, но Виталик все равно схватился за голову. Анна посмотрела ему в глаза.

– Запомнил?

– Чё?

– Слово?

Виталик кивнул.

– Вот, и заруби себе на носу.

Мальчик испуганно схватился за нос. Анна невольно улыбнулась. Оля неожиданно обняла мальчика.