Читать книгу "Алексей Орлов - Нина Молева"

— Апартаменты в Зимнем.

— Без них никак нельзя. Да вот сама-то забава, старинушка, — Зоричу и дом около Зимнего достался.

— Какой же? Там и домов-то свободных нет.

— У Васильчикова государыня откупила. С отделкой позадержалась, а теперь и вовсе продать предложила. К чему бывшему рядом с дворцом жить, глаза государыне мозолить.

— Не здешний, значит, Зорич.

— Из сербов-переселенцев. И родни у него хватает. Мне сказывали пол-Петербурга заполонили. К деньгам да наградам рвутся. Одно им плохо: больно дикарь в карты перекинуться любит. Противу такого соблазна устоять не в силах. Риск любит и в ставках меры не знает.

— Государынино дело, лишь бы нас в покое оставила.

ИЗ ИСТОРИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ

Милорд! Против всяких ожиданий граф Алексей Орлов прибыл сюда в прошлый четверг. Появление его ввергло настоящих временщиков в сильнейшее недоумение: он беседовал уже неоднократно наедине с императрицей. Потемкин притворяется чрезвычайно веселым и равнодушным. Я имел на днях честь играть за карточным столом с императрицею в присутствии этих двух господ. Перо мое не в силах описать ту сцену, в которой принимали участие все страсти, могущие только волновать человеческое сердце, где действующие лицы с мастерством скрывали эти страсти…

Джемс Гаррис, английский посланник в Петербурге — герцогу Суффолку. 21 сентября/2 октября 1778

ПЕТЕРБУРГ

Царскосельский дворец
Екатерина II, А. Г. Орлов

— Граф, я хочу вам попенять за то пренебрежение, какое вы оказываете моему двору. Вы не хотите жить в Петербурге, но не хотите и время от времени приезжать сюда. Что вас задерживает в старой столице?

— Я явился по первому вашему желанию, ваше императорское величество.

— Как верноподданный, я понимаю. Но ведь между нами существовало и давнее дружество. Вы забыли о нем? Между тем я хорошо о нем помню, всегда вспоминаю о вас с душевной признательностью за вашу службу и — что греха таить — испытываю в ней потребность.

— Вы хотите моей службы, ваше императорское величество?

— На этот раз, Алексей Григорьевич, это не так просто. Мне нужна не только и не столько ваша преданность, в которой я не сомневаюсь, но и ваш личный жизненный опыт. Я нуждаюсь в ваших советах и вашей поддержке.

— Мой жизненный опыт? Впрочем, я весь внимание, государыня.

— Вы знаете, Алексей Григорьевич, сколь важна для меня должность моего первого и самого близкого помощника — генерал-адъютанта. Ему следует постоянно быть возле меня, выполнять множество самых разнообразных комиссий, угадывать или даже предугадывать мои желания зависимо от складывающихся обстоятельств. Но он к тому же обязан поддерживать добрые отношения со всеми, кто окружает императрицу, иметь глаза и уши постоянно открытыми, не вызывая ничьего недовольства, успевать предупреждать меня о возникающих коллизиях. Но не вам об этом говорить!

— Я не понимаю, ваше величество, какое это может иметь отношение ко мне.

— Вот поэтому я и сказала о вашем жизненном опыте. Вы должно быть знаете, что последние два года мне положительно не везет с этими ближайшими моими помощниками. Петр Васильевич Завадовский обнаружился в независимых взглядах, и Григорий Александрович Потемкин был прав, присоветовав мне отказаться от его услуг.

— Мне довелось от многих слышать, что граф Завадовский был истинно предан вам, ваше величество, и не это ли обстоятельство вызвало советы Потемкина?

— По прежним временам я бы обвинила вас в недружелюбии относительно Григория Александровича, но нынче воздержусь. Так или иначе, Семен Гаврилович Зорич…

— Насколько мне известно — личный адъютант Потемкина, полностью от него зависящий.

— Вот вы и не совсем правы, Алексей Григорьевич. Каковы бы ни были первоначальные намерения Григория Александровича, Зорич решительно взбунтовался против своего былого командира, наговорил князю кучу дерзостей, едва попросту era не побил. Я вынуждена была отправить его путешествовать за границу еще в мае. Впрочем, с тем, чтобы он сразу по приезде отправлялся В свой родной Шклов.

— Но Зорич, скорее всего, был вполне честным человеком.

— Это ничего не меняет, граф. Обстановка вокруг меня сложилась такая, что я не могла больше работать, заболела бессонницей и стала неглижировать своими прямыми обязанностями и даже перепиской с моими иностранными корреспондентами, вызывая тем самым кучу никому не нужных домыслов и предположений.

— И все-таки я остаюсь в недоумении.

— Потерпите немного, Алексей Григорьевич, и все поймете. Сейчас должность Зорича занял Иван Николаевич Римский-Корсаков. Если бы вы знали, как выгодно он отличается от всех своих предшественников по должности! Мне кажется, все живописцы и скульпторы должны были бы избрать его своей моделью! Он прелестен. К тому же умен. У него чудесный голос, и-если бы вы слышали, как вдохновенно Иван Николаевич играет на скрипке! Он настоящее совершенство!

— Помнится, вы не слишком увлекались музыкой и музицированием, ваше величество, и обычно скучали за ними.

— Я мало изменилась с тех пор, но Иван Николаевич — это исключение. Он как Орфей, завораживающий самых диких зверей. Вы непременно должны его услышать. Он часто балует нас музыкальными вечерами и всегда оставляет слушателей завороженными. В 24 года он само совершенство!

— Вы не убедите меня изменить моим личным пристрастиям, ваше величество. Для музицирования я решительно не гожусь. Другое дело — цыганское пение. Мне дороже мои цыганские хоры, которые постоянно поют в Нескучном.

— Французы говорят, дело вкуса.

— Но я так и не нахожу своего места в этой идиллии?

— Не собираетесь же вы мне говорить дерзости, граф!

— Сожалею, что вы так поняли мой вопрос, ваше величество. Но наш разговор должен был быть о деле.

— Вы сказали, идиллия. Что ж, она могла быть ею, если бы не постоянные интриги Григория Александровича. О, я уверена, он руководствуется самыми благими намерениями. Хотя и говорят, что лучшее — враг хорошего. Я замечаю колкости, которые он говорит в адрес генерал-адъютанта, как ставит бедного мальчика в неловкое положение. Я предчувствую: дальнейшие интриги станут сложнее, и я, в конце концов, лишусь своего помощника.

— Вы ищете управу на Потемкина, государыня?

— Да, но не в том смысле, который вы имеете в виду. Моя просьба — останьтесь при дворе, граф, и своим присутствием уравновесьте интриги Потемкина. Помогите мне обрести душевный покой, а государству стабильность. Вы получите самое высокое назначение, но я хочу, чтобы вы с самого начала знали, чего я жду от вас.

— Алексей Орлов-Чесменский против Потемкина в известном противостоянии ради благоденствия придворного петиметра! Простите меня, ваше величество, такого не было и не будет. Никогда!