Читать книгу "Король-Демон - Крис Банч"

Первым нумантийцем, которого Сайонджи забрала на Колесо, стал лорд Суса Боконнок. Смерть его не была красивой, но, с другой стороны, от политика и не требуют такого мужества, как от солдата. С первых же дней заключения Боконнок замкнулся в себе, поседел и постарел. Встречаясь с ним во время прогулок по двору тюрьмы, я пытался его подбодрить, но он говорил только о своем поместье в дельте реки Латаны и о планах его переустройства после окончания войны.

Зловещая барабанная дробь, начавшаяся с рассветом, гремела не переставая несколько часов. В «Октагоне» ничто, выходящее за рамки повседневной рутины, не предвещало хорошего. В полдень над тюрьмой был поднят флаг, и во внутренний двор выкатили передвижной эшафот. На него поднялись два стражника: один сгибался под тяжестью массивной плахи, другой нес черный футляр. Широкоплечий мужчина в коротком красном плаще и черной полумаске остановился у лестницы на эшафот, скрестив руки на груди.

Как только начали стучать барабаны, все заключенные прильнули к зарешеченным окнам своих камер, ожидая увидеть кошмар, который сейчас последует. Через дверь моей камеры из коридора донеслись слабые крики и мольбы о помощи. Один из моих собратьев-нумантийцев был обречен. Внизу с грохотом распахнулась дверь во двор, и два стражника вытащили лорда Боконнока. Бывший посол, оцепенев от ужаса, едва мог самостоятельно передвигаться. Увидев палача, Боконнок, взвыв, попытался вырваться, но стражники держали его крепко. Втащив несчастного по лестнице на эшафот, они бросили его на плаху.

Раскрыв футляр, палач достал большой страшный топор и начал медленно подниматься по ступеням. Боконнок взмолился о пощаде, но в этот день ее было ждать не от кого.

Один из стражников, схватив обреченного за волосы, с силой дернул, укладывая его шею на плаху. Топор поднялся и опустился. Боконнок испустил жуткий вопль. Лезвие, не попав в цель, раскроило бывшему послу череп. Послышался зловещий треск, будто лопнула перезрелая дыня. Тело Боконнока забилось в страшных судорогах. Освободив топор, палач нанес второй удар. На этот раз он прицелился точнее, и обезображенная голова Боконнока упала на эшафот. Из перерубленной шеи брызнул фонтан крови.

Не было ни суда, ни оглашения приговора. Только смерть.

Я понял, что стану следующим.

Но следующим был не я. По каким-то неизвестным мне причинам выбор пал на капитана Ательны Ласту, моего помощника, командира моих Красных Уланов. Он умер героем. Не так, как «умирают достойно» аристократы, произнеся благородную речь, которую потом повторяют в веках. Ласта умер как воин.

Опять два стражника выкатили эшафот; снова палач застыл в ожидании у лестницы. Дверь во двор распахнулась, и появился Ласта со связанными за спиной руками, под конвоем двух стражников. Но мой боевой друг шел с высоко поднятой головой, как и подобает мужественному солдату.

Вырвавшись из рук стражников, он быстро взбежал на эшафот, как человек, стремящийся скорее испить чашу мучений, приготовленную ему судьбой.

— Да здравствует император! — крикнул Ласта, и стены тюрьмы содрогнулись от восторженных воплей.

Разъяренные стражники стали подниматься на эшафот, чтобы положить его на плаху. Первый из них, ожидавший встретить покорную жертву, получил удар головой в живот и распластался на эшафоте. Опустившись на колени, Ласта вытащил у стражника из-за пояса кинжал и неуклюже вонзил его ему в горло.

Один.

Второй стражник бросился на Ласту, выхватывая свой кинжал. Но ему пришлось иметь дело с закаленным в боях солдатом. Отскочив в сторону, Ласта взмахнул ногой, сбрасывая стражника с эшафота. Тот рухнул головой вниз на булыжник и остался лежать неподвижно.

Два.

Палач, взревев словно бык, схватил футляр, рывком раскрывая его. Достав топор, он начал взбираться по лестнице, но, посмотрев вверх, остановился и вскрикнул от ужаса. Ласта освободился от пут и держал кинжал в руке, готовый к бою. Топор со звоном упал на брусчатку. Палач отшатнулся, воя от страха, подняв руки в тщетной попытке защититься от надвигающейся смерти.

Я никогда не умел хорошо кидать ножи, но Ласта частенько развлекался тем, что бросал первый подвернувшийся под руку предмет с заостренным концом, и тот практически с любого расстояния вонзался в указанное место. Отнятый у стражника кинжал, перевернувшись в воздухе один раз, погрузился по самую рукоятку палачу в живот, как раз под нижнее ребро. Взревев от невыносимой боли, палач выдернул кинжал из раны. На брусчатку красновато-серыми кольцами вывалились его кишки. Согнувшись пополам, заплечных дел мастер упал в свои собственные внутренности и затих.

Три.

Спрыгнув с эшафота, Ласта подхватил с земли топор палача и повернулся к двум оставшимся стражникам. Те бросились к запертым воротам, прося о помощи, в отчаянии царапая прочные дубовые створки. Ласта безжалостно расправился с ними.

Четыре и пять.

Дверь тюрьмы распахнулась, и во внутренний двор выбежали человек десять стражников, вооруженных мечами и шпагами. Отразив выпад, Ласта погрузил топор в грудь одного из нападавших, затем присел, уворачиваясь от удара другого, снова взмахнул своим оружием — и голова еще одного стражника покатилась по брусчатке.

Шесть и семь.

Я громко кричал от радости, не замечая текущие по щекам слезы. Ласта уложил восьмого противника и вдруг пронзительно вскрикнул, получив удар мечом в бедро.

Девятый враг умер, пытаясь проткнуть Ласту шпагой в грудь. Отшатнувшись назад, мужественный боец вырвал оружие из рук нападавшего и, собрав остаток сил, ударил его топором в лицо, после чего рухнул на колени. Тотчас же вокруг него сомкнулось кольцо майсирцев, и какое-то время мы видели только мечи, поднимающиеся и опускающиеся с безумной яростью.

Выбежавший во двор офицер выкрикнул какую-то команду. Его подчиненные неохотно расступились, открывая страшную картину.

Тело Ласты было распростерто на трупе девятой жертвы, а руки его даже после смерти сжимали горло десятой. Полузадушенный стражник, с трудом освободившись, заковылял прочь.

Во двор вбежал разъяренный Шикао, выкрикивающий бессмысленные приказания, что только усиливало общее смятение.

Постепенно наши восторженные крики стихли. Карьян повернулся ко мне.

— Он забрал с собой девятерых, — хрипло произнес он. — Этот храбрец высоко поднял планку.

Так или иначе, я решил умереть так же достойно, как капитан Ласта. Кроме того, я дал обет, что, если у меня когда-нибудь будет сын, я назову его в честь героя-капитана.

За мной пришли на рассвете. Проснувшись, я скатился с койки и увидел в камере дюжину людей в черном. Двое бросились на меня, но я уложил их ударом кулака.

Карьян тоже проснулся и вступил в драку. Я слышал звуки ударов, крики и ругань, затем глухо стукнула дубинка, и Карьян упал.

Я ткнул одному из нападавших пальцем в глаз, другой ударил меня ногой в живот, и я согнулся вдвое, но все же успел ногой разбить ему коленную чашечку, и негодяй, взвыв от боли, отлетел прочь. Кто-то ударил меня по плечу дубинкой, и я едва не свалился на пол, но сумел развернуться и вырвать дубинку из рук нападавшего.