Читать книгу "Хроники Гелинора. Кровь Воинов - Павел Кувшинов"

Филда превосходила противников мастерством, но их было слишком много. Она отражает нацеленный ей в грудь топор и, развернувшись, сносит голову сразу двум крылатым тварям. Упав на колено, она пронзает грудь одному из противников, увернувшись от очередной когтистой лапы, пронесшейся у самого ее лица, затем Филда выкидывает вперед свободную руку, и с раскрытой ладони срывается ветвистая молния, которая поражает сразу нескольких врагов.

Но рано или поздно превосходство в числе должно было сказаться, ведь противник не знал страха, он жертвовал собой не задумываясь. Кривой ятаган отсекает чародейке правую ногу ниже колена, и женщина падает на камни. Она еще успевает сразить нескольких противников, но острые клыки уже вонзаются в ее плоть, когти вспарывают кожу и мышцы, а многочисленные мечи, топоры и сабли рубят тело на куски…

Видение прервалось, и орк тяжело вздохнул, на этот раз совсем не для очистки разума от лишних мыслей.

– Опять… – невольно вырвалось у него на общепринятом языке мира Гелинор.

Орк вновь совершил необходимый ритуал, и его захлестнуло очередное видение. Он проделывал его раз за разом, призывая все новые и новые видения. Они были разными, но во всех них была она – Филда. И в каждом видении она непременно погибала. Ее убивали клинками и магией, она гибла под каменным завалом или сгорала в расплавленной магме. Условия были разными, но исход был всегда один. Приказ же орк получил предельно ясный: отыскать такой вариант развития событий, чтобы Филда выжила.

Орк не терял уверенности в том, что найдет необходимый путь, но с каждым новым видением начинал все сильнее подозревать, что такового просто не существует.

Многие смертные верят в судьбу, в то, что кем-то свыше предопределено их рождение, их жизненный путь, а также день и причина их смерти. Так и есть. Но судьба – не закосневшая догма, она изменчива и имеет бесчисленное количество вариантов для тех, кто наделен душой. Стоит измениться одному даже, казалось бы, ничтожному фактору, предшествующему определенному исходу, и судьба тут же заменит его тройкой других, при этом изменится вместе с тем и конечный исход.

Но, быть может, все же есть то, что изменить невозможно. И если так, то не является ли смерть Филды примером этого исключения из правил?

Орк в очередной раз раскинул черепа, руны привычно засветились красным, задвигались, и он наконец увидел. В этом видении Филда осталась жива, а значит, она могла исполнить возложенную на нее миссию. Но чтобы это стало возможным, должны были произойти определенные события. Немало событий.

Орк поднялся с астрального песка. Ему предстояло сделать очень многое, чтобы возможное стало реальным, а времени на это судьба отводила ему совсем немного – лишь его смертную жизнь.

Эпилог

«На этом заканчивается моя история. Как видишь, словно в лучших балладах менестрелей, в ней есть и зачин, и недурной сюжет, есть развязка и конечно же драматический финал.

Я спрашиваю себя: а могло ли все закончиться иначе? Что случилось бы, позволь я силе, что скрыта внутри меня, пробудиться? Тогда, когда мое тело было завалено камнями в пещере абаасов, или позже, во время осады замка наемников. Изменило бы это хоть что-нибудь?

Я жалею себя и за это же себя ненавижу. Воину подобает принимать поражение как должное, а не оплакивать свои неудачи. Сделать выводы и впредь не совершать той же ошибки вторично.

Не знаю, быть может, во всем виновато это место, эта тюрьма… Я не ведал в своей жизни чувства вины, ибо поступал всегда только так, как велели мне мои сердце и разум. Совершал лишь те поступки, что оставались в рамках моего понимания чести и достоинства. Самобичевание и самооклеветание – не для меня. Так было всегда. И все же я сейчас занимаюсь именно этим. Виню себя, мню, что способен был узреть опасность, хотя увидеть ее не представлялось возможным…

Поэтому я… постой! Отчего же ты молчишь? Почему сомкнул уста, будто вовсе и не интересна тебе моя история? Да и слушаешь ли ты меня? Почему ты молчишь?!»

Тело наемника висит в пространстве астрального кармана, а по сути – темницы. На руках и ногах его нет кандалов, но он обездвижен куда более прочными оковами – магией.

Теор не знал, сколько прошло времени с тех пор, как Филда скрылась в открытом ею портале, оставив его одного. Да и есть ли в этой тюрьме вообще время? Пространство, в котором он был заключен, не имело осязаемых границ, посему единственное, что он мог лицезреть, это астрал. Бесконечные завораживающие поприща астрала.

Он не спал, оставаясь всегда в сознании. Не было здесь и пищи с водой. Но субстанция, из которой состоял астральный карман, похоже, заменяла ему и то и другое. Наемник чувствовал, как это магическое нечто проникает в каждую пору его тела, смешивается с кровью, растекаясь по венам. Магическая темница, сама того не ведая, совершала благороднейший поступок, сохраняя своему заключенному величайший в бренном мире дар – жизнь, и она же была виновницей страшнейшего преступления, не позволяя человеку умереть и тем самым избавиться от терзающих его мучений.

Чтобы не сойти с ума, Теор прокручивал в голове все, что с ним приключилось с того самого момента, как он встретил ту сущность, что скрывалась под ликом его сестры. Он рассказывал и рассказывал обо всем, рассказывал вслух, тщась передать свои переживания… Вот только кому? Наверное, пустоте или, быть может, даже астралу. Но ему не отвечали.

Игнорировали. Не замечали. Великой энергии, что давала жизнь магии во всех мирах в пределах Мировой Сферы, не было дела до жалкого человечка, заточенного в магической темнице.

Но однажды что-то изменилось. Теор ощутил это в одно мгновение, все его тело словно пронзило тысячами раскаленных игл. Изменились и пространства астрала, омывающие Сферу Миров.

Астрал никогда не находился в покое. Энергия ярко-красного цвета безостановочно переливалась, словно волны океана, с которым его зачастую сравнивали; то тут, то там распускались дивные бордовые цветки хаотичных всполохов. Но теперь все было иначе. Астрал пронзали извивы черных ветвистых молний, черные же протуберанцы возникали и пропадали во многих местах, вихрились исполинские серые смерчи – астрал бушевал, и Теор знал причину.

Знание это пришло к наемнику не извне, но изнутри, из самой крови. Крови Воинов.

В Гелиноре, в его родном мире, разворачивалась сейчас невиданная доселе битва. Там, под привычным голубым небом, столкнулись поистине страшные силы, и отголоски гремевшего сражения сотрясали окрестные области астрала.

Он должен быть там! Он должен сражаться! Теор оставался недвижим, но рвался туда всем своим естеством…

И словно мало было этого, наемник стал ощущать на себе чей-то пристальный взгляд. Чуждый, злобный и алчущий, он пронзал Теора насквозь, заставляя холодеть как на лютом морозе. Неутолимая жажда крови и разрушения ясно чувствовалась в нем…

Быть может, это еще не конец. Быть может, Теор еще сразится; если не телом, то духом. Сам он в это верил. Ибо сражения есть его суть и его предназначение.