Читать книгу "По большому льду. Северный полюс - Роберт Эдвин Пири"

Одного выстрела оказалось достаточно. Оставив Эгингва освежевать и разделать животное, я пошел обратно, направляясь к двум другим эскимосам, так как было решено разбить лагерь на том месте, где шла заготовка мяса и шкур первых пяти быков. Однако, выйдя из расщелины, я увидел в долине еще одно огромное косматое чудище. Я тут же повернул обратно и, взяв на подмогу двух собак, завалил этого «парня» так же легко, как и всех предыдущих.

Этот последний экземпляр представлял особый интерес: его ноги были покрыты белой шерстью, а прямо над копытами рыжели яркие пятна. Ничего подобного мне не приходилась наблюдать у животных Арктики.

Оставив быка лежать на снегу, я вместе с собаками отправился к месту нашего будущего лагеря. Ублуя и Кулатуна как раз заканчивали разделку пятого быка, и я их с нартами и собачьей упряжкой тут же направил в помощь Эгингва. Им предстояло управиться с двумя большими быками.

После их ухода я разбил палатку и стал готовить к ужину чай. Заслышав вдали голоса эскимосов, я поставил на огонь бычьи бифштексы, и через несколько минут мы уже вкушали плоды своего труда. Конечно, жизнь нас баловала: позавчера бифштексы из оленины, вчера – из медвежатины, а сегодня – роскошные сочные бифштексы из мускусного быка.

Наутро мы продолжили путь и в течение дня убили еще трех мускусных быков, мясо которых тоже заготовили про запас. В ту ночь мы разбили лагерь у входа в неисследованный дотоле залив, о котором я упоминал выше, и меня согревало сознание того, что с карты мира исчезло еще одно белое пятно.

На следующий день мы двинулись на север, держась вдоль западного берега залива. После нескольких часов пути мы уже подумывали о том, чтобы присмотреть подходящее место для лагеря, как у подножия крутого, пятидесятифутового утеса собаки резко повернули в сторону берега и попытались взобраться вверх по скале; мы уже знали, что это значит – еще один мускусный бык.

В следующую минуту я и Эгингва с ружьями на плечах уже карабкались на утес. Кинув с его вершины взгляд на окрестности, мы обнаружили стадо из пяти особей. Было уже довольно темно, а сумерки в Арктике настолько плотные, что нам с большим трудом удалось различить эти пять точек. Выждав, пока восстановится дыхание, я отправил Ублуя взять двух собак и передать Кулатуна, чтобы все пока оставались возле нарт. Несмотря на сумерки, мы легко управились и с этим стадом.

На этот раз я тоже сам устанавливал палатку и готовил ужин, пока мои смуглые братья на вершине утеса отдавали последние почести мускусным быкам. Этих животных нужно разделывать сразу же после того, как они убиты. Если этого не сделать, то из-за того, что туша достаточно велика и в ней долго сохраняется тепло, мясо может испортиться. Когда все мои эскимосы заявились в палатку, было уже совсем темно – так долгая полярная ночь напоминала нам о своем скором приходе.

На следующий день мы завершили объезд фьорда, проследовав по западному берегу, и форсированным маршем отправились прямо к Сейл-Харбор. Там мы нашли записку от Бартлетта, в которой он сообщал, что прошел здесь накануне, возвращаясь на судно с мыса Колумбия.

Здесь мы разбили лагерь и провели ночь, а утром, пока эскимосы собирали палатки и закладывали нарты, я с первыми лучами утреннего света отправился через полуостров к заливу Джеймс-Росс. Поднявшись на водораздел, я увидел на берегу залива группу темных пятен, в которых без труда узнал палатки, и скоро я уже пожимал руки Бартлетту, Гудселлу, Борупу, приветствовал остальных членов отряда.

К тому времени, когда из палаток появились трое заспанных раздраженных мужчин (как я вскоре узнал, они успели поспать лишь около часа), мои эскимосы с упряжками и гружеными нартами уже наступали мне на пятки. Я даже сейчас вижу их округлившиеся глаза, особенно глаза самого младшего, Борупа, когда они увидели заваленные косматыми шкурами нарты. Передние нарты венчала великолепная шкура белого медведя с оскаленной мордой; следующей была шкура оленя с украшенной раскидистыми рогами головой, а головы мускусных быков у них просто не было времени сосчитать.

– Ну и ну! – воскликнул Боруп, когда смог оправиться от изумления настолько, чтобы вообще что-нибудь произнести.

У меня не было времени на долгие разговоры: я хотел поскорее вернуться на корабль. Обменявшись с друзьями парой фраз, я предоставил им возможность вернуться в объятия Морфея, а сам вместе с моим отрядом поспешил к «Рузвельту», куда мы прибыли, когда уже давно стемнело. Мы не ночевали на судне семь суток, прошли более двух сотен миль, исследовали залив Маркем и вчерне набросали его карту, нам выпал случай добыть великолепные экземпляры трех представителей животного мира полярных регионов и мы им воспользовались, вместе с тем увеличив запас мяса на зиму на несколько тысяч фунтов. Поэтому с чувством глубокого удовлетворения я позволил себе принять горячую ванну в своей каюте на «Рузвельте», лег на койку и уснул глубоким живительным сном.

Весь октябрь мы продолжали перевозить запасы на место зимовки и охотиться. Капитан дважды прошел весь путь от судна до мыса Колумбия и назад; при этом он постоянно сновал туда-обратно между промежуточными станциями маршрута, за время переездов убив четырех мускусных быков.

Макмиллан оправился от гриппа и 14-го октября был командирован с двумя эскимосами, двадцатью собаками и двумя нартами, чтобы произвести съемку залива Маркем и поохотиться на мускусных быков и оленей. Он привез пять оленей. В конце месяца переболел гриппом и доктор, пролежав в постели пару недель. Небольшие отряды постоянно отправлялось поохотиться на побережье, и за всю осень, пожалуй, не нашлось и дня, когда бы на судне присутствовали все участники экспедиции.

За время нашего пребывания на мысе Шеридан, с момента прибытия в начале сентября до отправления на северный полюс 1-го марта, все участники экспедиции плодотворно работали, планомерно готовясь к заключительному этапу – весеннему санному походу, причем большая часть производимых работ носила еще и обучающий характер. Другими словами, вся наша деятельность в этот период была направлена на то, чтобы подготовить новичков ко всем тяготам предстоящего нам весьма непростого перехода в условиях низких температур под секущим снегом и пронизывающим ветром. К весне они должны были уметь позаботиться о себе в полевых условиях, принять соответствующие меры, чтобы избежать обморожения, этой постоянно присутствующей опасности, по назначению пользоваться меховой одеждой, а также управлять собаками и руководить помощниками-эскимосами так, чтобы они работали с максимальной отдачей.

Д-р Гудселл в своем дневнике настолько точно описывает те специфические проблемы, с которыми неизменно сталкивается арктический исследователь во время санных полярных путешествий, что его записи стоит процитировать.

«Потратил массу времени, – пишет д-р Гудселл, – пытаясь высушить чулки и сапоги. Высушить чулки крайне трудно из-за холода и необходимости экономить топливо. Если обувь становится влажной, ее необходимо поскорее снять. В сухой обуви, если соблюдать обычные меры предосторожности, опасность отморозить ступни невелика, но если ваша обувь промокла, обморожение ног угрожает вам ежесекундно. Керосинки с трехдюймовой горелкой еле-еле хватает, чтобы высушить две пары рукавиц: наружную – из медвежьего меха, а внутреннюю – из оленьего».