Читать книгу "Дневник Верховского - Юрий Сафронов"

(Из Москвы. 27.12.1921, л. арх.)

В этом письме Александр Иванович дипломатично обошел стороной жестокое подавление М. Тухачевским крестьянского восстания в Тамбовской губернии, страшный голод летом 1921 года в Поволжье… Тогда американский делец Хаммер предложил советскому правительству купить в кредит зерно в обмен на пушнину, черную икру и национализированные ценности Гохрана.

Ранней весной 1922 года Татьяна получила письмо от невестки, в котором Лидия Федоровна сообщала, что Верховский 30 марта уехал в Геную военным экспертом. «Я тебя просто умоляю, – писала Лидия Федоровна, – приезжай, мне так тоскливо и тяжело… Теперь так просто: сядешь в поезд вечером не жалей заплатить за спальное место и скорость и утром ты уже в Москве, бери извозчика и прямо приезжай; в начале мая поедем на дачу… У меня же есть прислуга, так что я смогу все свое время отдать Олегу, а ты представить себе не можешь, как я люблю маленьких, именно маленьких. Дети в таком возрасте как мои (переходном) очень утомительны, они же требуют беспрерывного напряжения со стороны воспитателей, а это напряжение особенно в теперяшнее время не дается дешево.

Меня очень утомляет Николушка, который, не в обиду тебе будь сказано, вылитый ты + отцовская (Сашина) необузданность в гневе. Соединение сих двух начал в одном меня приводит в полное отчаяние и оцепенение» (из Москвы б/д 1922 г. л. арх.).

Перед своим отъездом Верховский организовал отдых в Кунцеве для своей сестры и ее сына – Олега. После возвращения из Генуи (конференция закончилась 19 мая 1922 года), летом 1922 года Верховский со своей семьей отдыхал в Кунцеве, играл здесь в теннис, бродил по окрестностям. В прежние годы здесь отдыхали и находили вдохновение поэты Маяковский, Есенин и другие известные люди. Через некоторое время Кунцево стало всемирно известным местом благодаря тому, что здесь была построена так называемая Ближняя дача Сталина…

Сестра Верховского писала своему первому мужу – архитектору А. Л. Ротачу: «Дорогой Саша, уже неделя, как мы с Люлей (Олегом. – Ю. С.) на даче. Местность замечательно красива, но погода стоит дождливая и прохладная. Дача строена архитектором Шехтелем[565] очень недурно. Я нарисую тебе ее план и вышлю вид. Место не дачное, а скорее напоминает небольшую барскую усадьбу. Пока мы живем одни, но скоро приедут другие: – ‹нрзб›здрав – Соловьев[566] с женой, художник Кончаловский с женой и Муратов[567] с семьей. Есть теннисная площадка… Красив вид на Москву реку, глубоко в долине протекающую. Эта тишина и покой очень приятен мне…»

(Из Кунцево. 10.VI.1922 г., л. арх.)

Председателем советской делегации в Генуе на чрезвычайной сессии ВЦИК в январе был назначен В. И. Ленин, но он не смог выехать за границу по понятным причинам – были опасения насчет возможного покушения на вождя. Его заместителем был утвержден нарком иностранных дел Георгий Васильевич Чичерин (1872–1936). В состав делегации входили виднейшие советские дипломаты: Леонид Борисович Красин (1870–1926), член ВЦИК Максим Максимович Литвинов (Меер-Генох Моисеевич Валлах, 1876–1951), Генеральный секретарь ВЦСПС Ян Эрнестович Рудзутак (1887–1938), представители советских республик.

По прибытии в Геную, делегацию прямо на перроне встречал советский посол в Италии Вацлав Вацлавович Воровский (1871–1923). Он тотчас поднялся в вагон, и на первом же «заседании» был решен вопрос о размещении. Было решено разместить советскую делегацию в гостинице «Палаццо Империалле», расположенной в пригороде в Сан-Маргарет. Резиденция усиленно охранялась итальянской полицией. 10 апреля 1922 года во дворце «Сан-Джорджио» открылась Генуэзская конференция. Примечательно, что представители советской делегации, в основном, не нуждались в переводчиках. Например, свою речь Чичерин произнес на французском языке, чем немало изумил представителей европейских держав. Они представляли себе советских дипломатов малограмотными, неотесаными мужиками, а тут услышали речь на прекрасном французском языке, видели хорошо, хотя и просто одетых джентльменов…

Генуэзская конференция имела для Советской России огромное значение. Выбор на Верховского пал не случайно – он как военный аналитик еще накануне этой конференции опубликовал в печати свое мнение о моральной необоснованности материальных претензий бывших союзников по Антанте к России. Верховский, опираясь в своей статье в «Военном вестнике» на опубликованную работу бывшего английского военного агента в Росссии Нокса, благожелательно настроенного к России, смог убедительно показать весь цинизм таких претензий. Эти претензии опирались на лживый тезис об «измене» России, и наоборот, он наглядно показал, что Россия своей кровью постоянно спасала, в первую очередь Францию, от разгрома немецкими армиями. Он приводил примеры, когда французы цинично требовали переброски на французский фронт даже наших солдат в качестве «пушечного мяса». Цель бывших союзников была узко-эгоистической – сохранить Россию как боевую силу, и Верховский также обвинял бывших союзников в поддержке генерала Корнилова, что и привело, в конечном итоге, к катастрофе. «Теперь нам хотят предъявить старый счет, – писал Верховский, – укоряя нас в измене; мы вправе отклонить его, высоко подняв голову»[568]. Верховский напомнил бывшим союзникам, что в Гражданскую войну к 1919 году при численности населения в 146 млн чел. общее число белых сил составляло 700 тыс. чел. Из них только 225 тысяч были готовые русские белые части, а еще 100 тысяч формировались в тылу Колчака. Главные массы белых, 385 тысяч, составляли: французы, англичане, сербы, итальянцы, чехи, эстонцы, литовцы, поляки, румыны и т. п. Все эти иностранные войска, напоминал Верховский бывшим союзникам, «сначала были нами остановлены в открытом бою, а потом опрокинуты, и едва спаслись на свои корабли»[569].

Верховский в своей статье коснулся лишь военной проблематики, но ничего не написал о фактах небывалого грабежа материальных ресурсов, устроенного бывшими союзниками, которые воспользовались сложной ситуацией в охваченной Гражданской войной России. Правда, грабили несчастную страну не только союзники…

Твердая позиция российской делегации позволила отклонить все претензии к России. В статье «Письмо из Генуи» Верховский проявил себя и как дальновидный политик, сумевший разглядеть первые признаки нарождающегося в Италии фашизма. Заметил он и другое: в итальянских деревеньках можно было увидеть нарисованными серп и молот, и даже портрет Ленина с надписью «EVVIVO» – да здравствует, как символический протест против войны в Европе[570].