Читать книгу "Священная охота - Лоис МакМастер Буджолд"

— Ты обнаружишь, — прошипел Хорсривер, — что власть священного короля изнутри выглядит иначе. И моё отмщение от этого только удвоится. Что же касается забвения… я всё равно его достигну. — Голос Хорсривера превратился в тихий вздох.

Хотя Хорсривер не сошёл с могильного холма, он словно отдалился, наконец замолк, сделавшись похожим на утопленника под водой. Лишившись обеих поддерживавших его сил — духа жеребца и королевской ауры, — он стал всего лишь одним из призраков среди многих; его отличало от них лишь множество лиц и какая-то странная плотность.

«Да, — подумал Ингри, — он тоже воин Кровавого Поля, павший на этой священной и проклятой земле; он теперь не больше, чем остальные призраки, но и меньшим он стать не может.

Но во что превратился я?»

Ингри чувствовал, как мистическая королевская аура обволакивает его, проникает внутрь. Она не дала ему ощущения огромной гордости и силы, бьющей через край; напротив, Ингри казалось, что из него вытекла вся кровь.

И Йяда, и Фара, обнаружил Ингри, смотрели на него, открыв рты, с одинаковым выражением благоговения, слегка окрашенным физическим желанием, — теми чувствами, которые раньше вызывал Хорсривер. Подобные взгляды должны были бы заставить любого мужчину гордиться собой, но Ингри казалось, что обе женщины готовы съесть его живьём.

Но не Йяда и Фара — «нет, и они тоже» — вызывали у Ингри панику: больше всего его пугали призраки. Они сгрудились вокруг, зачарованно глядя на него и пытаясь прикоснуться; эти холодные руки высасывали из него тепло. Страстное желание заставляло их забыть о всяком порядке: призрачные воины отталкивали друг друга и даже лезли на плечи тех, кто оказался впереди.

«Изголодавшиеся нищие…»

«Никакой дух не может существовать в мире материи без поддержки материального существа», — в растерянности вспомнил Ингри древний закон. Четыре тысячи всё ещё несущих на себе проклятие призраков толпились на земле Кровавого Поля, которая больше не питала их. Теперь все они были привязаны…

…к нему.

— Йяда… — Его голос прозвучал как стон. — Я не могу поддержать их всех. Мне не справиться.

Тело Ингри становилось всё холоднее и холоднее от прикосновений призраков. Он вцепился в протянутую руку Йяды, как утопающий, и на мгновение её живое тепло хлынуло в него, но тут же девушка охнула, ощутив ужасный ненасытный голод призрачных воинов.

«Они растерзают нас обоих, высосут досуха».

И когда не останется тепла, которым они могли бы делиться, их с Йядой заледеневшие трупы останутся на земле, и от них в ночной воздух поднимется только туман… И все души, попавшие в ловушку Кровавого Поля, истают, брошенные, преданные, отчаявшиеся.

— Йяда! Отпусти! — Ингри попытался отнять у неё руку.

— Нет! — Она вцепилась в него ещё крепче.

— Ты должна! Бери Фару и беги отсюда! Скорее! Призраки пожрут нас обоих, если ты этого не сделаешь.

— Нет, Ингри! Не это было нам предначертано! Ты должен очистить их, как очистил Болесо, чтобы они могли уйти к богам. Ты же можешь это сделать, таково твоё предназначение, клянусь!

— Не могу… Их слишком много. Мне не выдержать, и боги здесь не присутствуют!

— Они ждут у ворот.

— Что?

— Они ждут у ворот — там, в колючем кустарнике. Аудар проклял эту землю, а Хорсривер защищал её от богов в своей ярости и чёрном отчаянии. Но прежних королей нет, и провозглашён новый!

— Я всего лишь король призраков и теней, король мёртвых. — «И скоро присоединюсь к своим подданным».

— Открой границы своих владений Пятёрке. Пятеро смертных принесут их сюда, но ты должен допустить их: позвать богов. — Йяда теперь дрожала так же, как сам Ингри; оглядев толпящихся призраков, она прошептала: — Поторопись, Ингри…

Испуганный так, что почти не сознавал, что делает, Ингри огляделся взглядом волка. Да, он мог ощутить в темноте границы своего осквернённого королевства — неправильный круг, охватывающий большую часть долины, пропитанный древним горем. Граница лежала за болотом, перед самыми зарослями ежевики. Только теперь Ингри осознал тот факт, что его первое действие в качестве последнего из существующих шаманов Древнего Вилда этой ночью осталось незамеченным им самим: это случилось, когда он обнажил меч и проложил дорогу — «дорогу для нас всех» — сквозь непроходимые заросли, разрушая неприкосновенность Кровавого Поля.

У порога тех врат, которые он создал, нетерпеливо, как просители в приёмной короля, ожидали Сущности. Как их впустить сюда? Ингри подумалось, что для этого подошли бы гимны и славословия, песнопения и молитвы великой красоты и сложности — совместные труды поэтов и музыкантов, учёных и священнослужителей.

«Придётся им обойтись мной одним».

Пусть так и будет.

— Войдите, — прошептал Ингри хрипло. «Я могу сделать лучше!» — Войдите! — рявкнул он колдовским голосом.

Отзвуки, казалось, разорвали ночь надвое; толпа из четырёх тысяч призрачных воинов всколыхнулась в предчувствии — это было похоже на огромную волну, обрушившуюся на берег. Ингри собрал все силы, чтобы выдержать напор: он чувствовал, как всё его существо всасывается чудовищным водоворотом… однако призраки затихли, не менее голодные, но сдерживаемые теперь поразительной новой надеждой.

Казалось, прошла вечность, прежде чем в тёмном лесу раздался первый звук, говорящий о присутствии человека, и показался тусклый оранжевый огонёк. Кусты затрещали под чьими-то ногами, донеслось приглушённое ругательство, возникший было спор резко пресёк голос Халланы:

— Вон, вон там! Освин, сверни левее!

На поляне появилась самая неожиданная, на взгляд Ингри, процессия. На спотыкающейся лошади ехал просвещённый Освин; позади него, обхватив мужа за талию одной рукой, а другой указывая, куда ехать, сидела Халлана. Следом показался принц Биаст на таком же измученном коне; на его лице появилось растерянное выражение, когда он, разинув рот, оглядел толпу призрачных воинов. Замыкали шествие пешие — просвещённый Льюко и князь Джокол, державший в руках факел. Бывшие когда-то белыми одежды Льюко были пропитаны потом, покрыты дорожной пылью, а с одной стороны заляпаны до бедра болотной грязью.

— Халлана! — Йяда радостно замахала волшебнице рукой, словно с её появлением кончались все неприятности. — Идите сюда, скорее!

— Ты их ожидала? — спросил девушку Ингри.

— Мы отправились из столицы все вместе и последние два дня мчались сломя голову. Пятеро богов, что это было за путешествие! Всем распоряжался принц-маршал, я ускакала галопом вперёд уже под конец — мне сердце говорило, что нужно спешить… и я так ужасно боялась!

Просвещённый Льюко дохромал до Ингри и поспешно осенил его знаком Пятёрки; следом топал запыхавшийся Джокол. На его лице расплывалась безумная улыбка, которой, как подумал Ингри, островитянин должен был встречать самые свирепые штормы, когда похожие на горы волны грозили поглотить его утлую ладью и все разумные люди цеплялись за снасти и вопили от ужаса.