Читать книгу "Манипуляция сознанием. Век XXI - Сергей Кара-Мурза"

Эта кампания по пропаганде частной собственности как гаранта свободы была основана на сокрытии важного вывода социологии и философии – тезис о связи капитализма с демократией был отвергнут не только марксизмом, но и либеральными мыслителями. Вот что пишет в 1906 г М. Вебер, крупнейший социолог, изучавший связь капитализма с культурой: «Было бы в высшей степени смешным приписывать сегодняшнему высокоразвитому капитализму, как он импортируется теперь в Россию и существует в Америке… избирательное сродство с «демократией» или вовсе со «свободой» (в каком бы то ни было смысле слова)».

Вебер подчеркивает, что капитализм начала XX века уже не был связан со «свободой» «в каком бы то ни было смысле слова» – даже с экономической свободой, свободой контракта. В этом отношении зрелый монополистический капитализм настолько сросся с государственной бюрократией, что в нем уже не было и следа того «духа свободы», который имелся у юной буржуазии, идущей к власти, в период «свободной конкуренции».

Этот вывод Вебера повторяется в самых разных вариантах постоянно. Американский социолог Б. Гинзберг, автор исследования способов мобилизации общественного мнения властями США, пишет совсем недавно: «Западные правительства использовали механизмы рынка, чтобы управлять устремлениями и чувствами народных масс… Хотя граждане западного мира имеют обыкновение связывать рынок со свободой мнений, невидимая рука рынка может быть инструментом контроля почти столь же мощным, как и железный кулак государства».

Тезис о том, что частная собственность и рынок якобы порождают демократию, не имеет ни исторических, ни логических оснований. Утверждать о наличии причинно-следственной связи между капитализмом, демократией и правами человека стало просто неприлично после того, как мир пережил опыт фашизма. Ведь фашизм – порождение именно капитализма и присущего ему общества, в ином обществе он и возникнуть не мог. Фашистское государство в Германии сформировалось, по словам первого вице-канцлера Германии Папена, «пройдя до конца по пути демократизации» Веймарской республики. То есть в условиях крайнего кризиса гражданское общество с помощью присущих ему демократических механизмов породило фашистское государство.

Философ Хоркхаймер сказал о фашизме: «Тоталитарный режим есть не что иное, как его предшественник, буржуазно-демократический порядок, вдруг потерявший свои украшения». А вот что пишет об этом Г.Маркузе: «Превращение либерального государства в авторитарное произошло в лоне одного и того же социального порядка. В отношении этого экономического базиса можно сказать, что именно сам либерализм «вынул» из себя это авторитарное государство как свое собственное воплощение на высшей ступени развития». Поразительно, как тезис о частной собственности как источнике свобод мог быть внедрен в массовое сознание, когда перед глазами был пример Пиночета, который провел в Чили примерно ту же реформу, что и Чубайс.

Создание мифа об «освободительной» роли частной собственности сопровождалось фабрикацией черного мифа об общественной собственности как якобы возникающей с помощью авторитарной власти и насилия. В.С.Нерсесянц пишет:

«Создаваться и утверждаться социалистическая собственность может лишь внеэкономическими и внеправовыми средствами – экспроприацией, национализацией, конфискацией, общеобязательным планом, принудительным режимом труда и т. д.».

Почему же национализация – неправовой акт? А приватизация – правовой? Какие можно придумать правовые основания, чтобы отдать одному комсомольскому работнику машиностроительный суперкомбинат «Уралмаш» за смехотворную цену – одну тысячную не стоимости завода, а стоимости его годовой продукции?

Но пусть даже национализация в 1918 г. и была «неправовой» (точнее, следовала революционному праву). Разве это особенность именно русской революции? Крупнейший экономист Запада XX века Дж. М.Кейнс писал в 1922 г.: «В природе революций, войн и голода уничтожать закрепленные законом имущественные права и частную собственность отдельных индивидов». Но главное даже не правовая сторона дела, а тот факт, что национализация промышленности в России – всего лишь краткий исторический миг в истории советского хозяйства, да и национализированы в 1918 г. были парализованные и заброшенные предприятия. Ее главной причиной была именно остановка производства владельцами предприятий, что грозило рабочим голодной смертью. Именно владельцы нарушили свои обязанности, которые явно или неявно предусмотрены «общественным договором», каковым и является частная собственность на средства производства. В 1954 г. были опубликованы исключительно важные для данной темы материалы – большой том в 824 страницы («Национализация промышленности в СССР. Сборник документов и материалов 1917–1920 гг.» М.: Политиздат. 1954). Его полезно прочитать внимательно, каждый документ, о каждом конкретном случае.

Но 9/10 социалистической собственности в СССР было создано хозяйственной деятельностью в последующий за национализацией период. Согласно промышленной переписи, на 31 августа 1918 г. было национализировано 3 тыс. крупных предприятий – практически все, какие были в России. Большинство их было разорено во время Гражданской войны и потом восстановлено уже советским государством. Но за годы первой и второй пятилеток и часть третьей пятилетки до начала Великой Отечественной войны было построено 9 тыс. крупных предприятий.

Разрушенные во время Отечественной войны предприятия опять восстанавливались государством. После войны за 45 лет была построена огромная по масштабам и стоимости промышленная система, и крупицы когда-то национализированной собственности в ней полностью растворились. Таким образом, создана почти вся наша общенародная собственность была не посредством «национализации и конфискации», а путем строительства. А теперь философы говорят, что все это строительство, восстановление, модернизация противоречат праву! Это и есть злонамеренное разрушение логики. На каком основании считает философ внеправовыми и внеэкономическими явлениями, например, строительство Братской ГЭС, ВАЗа или московского метро? Без всякого основания – все это чистая манипуляция.

Своей хулой на социалистическую (и вообще коллективную) собственность философ по контрасту доказывает мысль о том, что уж частная-то собственность создавалась исключительно в рамках права и без внеэкономического принуждения. Но ведь эта мысль, откровенно говоря, просто нелепа. Это – примитивный стереотип, рассчитанный на то, что у людей подорвана память.

Не будем уж поминать такую частную собственность, как 9 млн. африканцев-рабов, доставленных в Америку живыми (по оценкам историков, живыми до Америки доплывала лишь небольшая часть погруженных в трюмы африканцев). По данным авторитетного историка Ф.Броделя, треть всех инвестиций Англии в период промышленной революции покрывалась средствами, изъятыми в одной только Индии.

Исторически именно учреждение частной собственности сопровождалось самой крупной экспроприацией – сгоном крестьян и захватом общинных земель. Вспомним хотя бы насильственные «огораживания» в Англии во время буржуазной революции. Историк крестьянства В.П.Данилов напомнил опыт создания крупной частной собственности при приватизации земли в Англии: «Не нужно забывать, как решались социальные проблемы при огораживаниях, о работных домах для выбрасываемых из деревни, о том, что в каждом поселке стояла либо виселица, либо чурбак с топором, где рубили головы тем, кто не согласен с огораживанием».