Читать книгу "Крепость сомнения - Антон Уткин"

Чудилось, кто-то продирается сквозь заросли, а то вздыхает нехорошо. Все вокруг стонало, скрипело, ломалось, охало, ахало, скрежетало. И особенно одиноко становилось, когда ветер угрюмыми порывами брел где-то в страшной высоте, в неподатливых верхушках буков, покрывая все прочие звуки безразличным гулом.

И Тимофею чудилось, что стихия эта вслед за Богом Отцом грозно говорила: «Hе знаю вас. У меня еще есть дети, кроме вас. И мне все равно, кого любить больше: я одинаково возлюбила и цветок, который вы попираете своими башмаками, и щепку, несомую потоком, и сам поток, который питаю и заставляю скудеть своим промыслом».

Кое-как они устроились по обе стороны обрубка. Мало-помалу он прогорал до самой сердцевины, слабо потрескивал, шипел, пеной выдавливая влагу, и выстреливал снопики искр.

– Hу как ты? – спросил Тимофей.

– Капает, – жалобно отозвалась Варвара.

Отвечать на это было нечего.

* * *

Утром от бури не оставалось следа, если не брать в расчет накрошенных, наломанных, нападавших и устилавших поляну веток, покрытых пучками распустившихся молодых листочков. Светило солнце, скользило по речке, приветливо выглядывали из своих бархатных зеленых воротничков беленькие цветки примул.

Речку, разувшись, перешли вброд, упираясь палками в ухабистое дно. Варвара постанывала, но самозабвенно карабкалась по склону за Тимофеем. На спуске почти сразу напали на две лесовозные колеи, которые и вывели к хорошо езженной дороге, украшенной совсем свежими следами протектора.

В кустах на обочине раздался треск, и на дорогу вывалился целый выводок довольно тощих свиней.

– Самое отрадное зрелище для усталого путешественника, – вполне серьезно заметил Тимофей, указывая на свиней.

– Почему? – удивилась Варвара.

– О, – воскликнул Тимофей, – свиньи в горах – это то же самое, что чайки для моряков. Это значит – близок берег.

Обезумевшая Варвара проникновенно наблюдала, как перепачканные грязью свиньи, болтая ушами и розовыми животами, озабоченно перебегали от дуба к дубу.

Послышался стук железа о камни. С противоположной стороны на дорогу вышел полный человек лет шестидесяти пяти в клетчатой рубахе и фиолетовых рабочих штанах с фабричными заплатами на коленях. Лицо его немилосердно рдело, маленькие шустрые глаза терялись в чисто выбритых складках. За плечами висел небольшой круглый и отвисший рюкзак, голову покрывал полотняный картуз какого-то военного фасона. Он сильно припадал на правую ногу и глядел исключительно вниз, себе под ноги, как если бы вышагивал по каким-нибудь шатким мосткам. Глаза его безостановочно бегали от того места, куда он намеревался ступить, на саму выступающую ногу, а эволюции глаз и ног сопровождались шумными выдохами их раздуваемых пунцовых щек. Опирался он на диковинное оружие: предмет этот отдаленно напоминал то ли саблю, то ли двуручный меч. Приглядевшись, Тимофей понял, что оно было сотворено из обыкновенной косы, продолжением которой являлась длинная рукоять.

– Много ли до Болоха? – крикнул ему Тимофей.

– Восемь километров, – бросил человек не задумываясь.

– Что же это за чудеса, – буркнула Варвара. – Все восемь да восемь.

И от этого места все отправились уже вместе. Временами попутчик останавливался, утирал лоб гигантским носовым платком, больше похожим на наволочку.

– Кто здесь раньше жил? – поинтересовался Тимофей, указывая на веселые полянки, заросшие одичавшими грушами, яблонями и алычой.

– Здесь убыхи жили.

– Черкесы, что ли?

– Да, навроде черкесов, – согласно наклонил он голову.

– Куда же они делись? – осторожно спросил Тимофей, зная по опыту, что не всякий говорит с удовольствием больше десятка слов. Попутчик, однако же, охотно делился своими познаниями.

– Еще при царе, – сказал он. – Царь велел им переселяться на равнину. А они не схотели и решили – в Турцию. И вот они все собрались и пошли к морю. Хотели, значит, в Турцию плыть. А турки не хотели их принимать. Были такие, которые хотели, а некоторые не хотели. Подговорили пиратов. Те, слышь, пустили их на корабли, а вышли в море – мужчин поубивали да в воду поскидывали. Hу а женщин, конечно, оставили – в рабство забрали, и деток ихних... И никого убыхов этих здесь не осталось. Последнего из них старика по телевизору показывали. Да он, наверное, уже умер. Дело-то было в восемьдесят втором году.

Далеко внизу, растекаясь уже на рукава, неслась Шахе. С грустью Тимофей выслушал повесть исчезнувшего народа.

– Это места все исключительные, – заметил попутчик. – Про Тамару-царицу слышали, небось?

– Слышали, – пискнула Варвара и, глянув на Тимофея, сама захихикала своему голосу.

– Потемкин наш в мужьях у ней ходил. Он мужик, она баба, хоть и царица, а все баба. Так или нет? – строго спросил он у Тимофея, словно тот вознамерился оспорить эти святые истины.

– Да так, наверное. – Тимофей хотел возразить ему, что царица Тамара, хотя и баба, жила на шесть веков раньше и потому никак не могла сноситься с Потемкиным, однако попутчик с такой непререкаемой уверенностью произносил свои слова, что Тимофей не решился сделать замечание, поняв его бесполезность.

– А я тебе о чем говорю? Вот и вышел у них скандал – раздружились. И здесь ее похоронили, и богатства все с нею зарыли, а где это место – никто не знает. – Попутчик горестно вздохнул, дивясь и сокрушаясь делами человеческими.

Где-то внизу у речки стрекотала бензиновая пила. Река уже свободно разливалась в просторной долине и широко петляла, огибая выступы хребта. Издали она казалась серебряной; вся ее текучая поверхность блестела под солнцем, приглушенным облачной пленкой, и кипение ряби, и кипение порогов сливались в ровную сверкающую плоскость.

– А вы-то не знаете, – спросил Тимофей, подмигнув Варваре, – где это место?

Hесколько времени попутчик шагал молча, потом сказал лукаво, скосив маленькие мутные глазки:

– Я-то? – Несколько шагов он прошел молча. – Точно знать – не знаю, а догадываюсь. Тут многие искали...

Сказав это, он надолго ушел в себя, как будто в пустой болтовне опасался выдать свой необыкновенный, сокровенный секрет. Километра через три дорога круто изогнулась, и впереди внизу на лесистом кряже, пониже темной сплошной зелени елей забелели крыши построек. Какая-то башенка, обитая новой жестью, сверкала, словно сгорала в белом пламени.

– Далеко Сириус забрался, – заметил Тимофей, поймав глазами слепящий столп и беспомощно щурясь из-под ладони. – Одного я только не пойму: это церковь или мечеть?

– Слава богу! – воскликнула Варвара.

– Гордись, – удовлетворенно заметил Тимофей. – Это не на «Гольфе» по Москве гонять.

Попутчик остановился на мгновение, поднял свой страшный посох и с усилием выбросил лезвие перед собой.