Читать книгу "Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя - Сергей Глезеров"

Красиво тут, привольно, благодатно… В советское время работу местным жителям давал животноводческий комплекс совхоза «Пашский» и торфопредприятие в Селиваново. Потом все изменилось в худшую сторону. Но к началу 2000-х годов окрестности Самушкино облюбовали петербургские дачники, и жизнь здесь стала потихоньку налаживаться. Неподалеку – волостной центр деревня Потанино.

И, как это всегда бывает, нашелся в Самушкино человек, которому, как говорится, «больше всех надо». Который решил приложить усилия, чтобы, как бы громко это ни звучало, сберечь историческую память места и для нынешнего, и для будущих поколений. И в первую очередь – построить храм. Для Николая Александровича Ванюшова, ныне – петербургского предпринимателя, деревня с ласковым названием Самушкино – самое дорогое место.

«Это мое родовое гнездо, которому я всем обязан, – говорит Николай Александрович. – Здесь я родился, тут прошла жизнь моих родителей. Семья у нас была многодетная, и хотя жили мы тяжело, воспоминания все равно светлые».

Отец, Александр Михайлович Ванюшов, прошел две войны – советско-финляндскую и Великую Отечественную, дошел до Кенигсберга. После войны, вернувшись в родную деревню, восемнадцать лет был председателем сельского совета. До сих пор многие его помнят: он был исключительно честным, порядочным человеком.

Как признается сам Николай Александрович, на возведение храма его сподвигло отношение к маме, Татьяне Григорьевне. «В селе ее все любили, уважали, по сей день помнят, – говорит Николай Ванюшов. – Мама вырастила восемь детей: четверо довоенных, четверо послевоенных. Построить церковь было ее давней и заветной мечтой, да и моей тоже».

Храм поставили у Вороновского погоста – с давних времен это кладбище было последним приютом для жителей окрестных деревень. Кстати, прародительница Ванюшовых тоже покоится на этом погосте – еще с XVIII века.

В прежние времена на погосте высились два храма – каменный и деревянный. Белокаменную церковь Рождества Пресвятой Богородицы построили в 1867 году по проекту архитектора А.П. Мельникова. У нее – печальная судьба, как и у многих других. В начале 1930-х годов церковь закрыли. Храм стоял в запустении, пережил войну, а в 1946 году его взорвали – якобы на кирпич.

Деревянный храм Сретения Господня 1770 года постройки, стоявший на кладбище, со временем так обветшал, что в 1930-х годах пришел в полную негодность. Время было такое, что ни ремонтировать, ни восстанавливать его не стали. Так и пропал храм, оставшись только в воспоминаниях старожилов.

Николай Ванюшов начал с того, что на Пасху 1998 года поставил на месте бывшего деревянного храма небольшой его макет. Помогла старая фотография из семейного архива. Местные жители пошли к макету церкви, как к настоящей святыне. А затем родилась идея возродить чуть в стороне (на прежнем месте это просто невозможно) настоящую церковь. Санкт-Петербургская епархия благословила. К возведению храма приступили в 2008 году, и за два года с божьей помощью постройки завершили. Деревянный храм Сретения Господня в стиле северного древнерусского зодчества спроектировал архитектор Сергей Крюков.

Храм Сретения Господня в деревне Самушкино, освященный 28 мая 2011 года. Современное фото

Настоятелем храма стал отец Антоний, чьими силами была воссоздана из руин необыкновенной красоты церковь в деревне Надкопанье и возрождается Никольский храм Киприано-Стороженского монастыря.

Освящение храма в Самушкино состоялось 28 мая 2011 года. А в июле того же года здесь впервые отметили праздник Петра и Февронии, считающихся покровителями семейного очага. Николай Ванюшов надеется, что этот праздник для храма будет одним из главных. Он не из тех людей, кто останавливается на достигнутом. «Теперь уже остановиться на полпути не могу», – признается он сам.

Занявшись изучением истории родных краев, сопоставив исторические данные с бытовавшими здесь мифами и легендами, он понял, что родная деревня Самушкино – место совсем не простое. Ведь именно здесь, на реке Воронежке, в 1164 году произошла великая победа над шведами. И это никакая не выдумка: об этом говорится в новгородской летописи.

Своим интересом Николай Александрович «зажег» исследователей. В минувшем году он привлек сюда археологическую экспедицию от Санкт-Петербургского госуниверситета. Вообще, археологов эти места волновали еще с XIX века, – здесь много древних курганов. Но теперь рядом с курганами археологи нашли следы деревни. То, что там когда-то жили люди, еще старожилы сказывали. Говорили – «барское поле, там барин жил». А археологи доказали, что поселение там, действительно, было с очень давних времен. И, проникая слой за слоем вглубь земли, дошли до XI века.

«История – дама капризная. Проходит время, и кого-то она превозносит, а кто-то пребывает в забвении. Только полный неуч не знает о Невской битве 1240 года и Ледовом побоище 1242 года… Но многие ли хоть что-то знают о событиях мая 1164 года? А ведь их масштаб и значение не только не уступают, а, пожалуй, и превосходят Невскую битву», – говорит руководитель археологической экспедиции, старший научный сотрудник Санкт-Петербургского госуниверситета Сергей Кузьмин. В сфере его интересов – раннесредневековая археология и история Северной Руси, проблемы формирования русской культуры и государственности.

Согласно новгородской летописи, тогда, в 1164 году, шведы на 55 шнеках пришли «под Ладогу», жители, успев сжечь свои дома, укрылись в крепости с посадником Нежатой и послали за помощью в Новгород. Шведы попытались взять крепость штурмом, но после четырехдневной осады потерпели неудачу. Узнав о приближении новгородцев, неприятель отступил «в реку Воронаю». «На пятый же день подоспел князь Святослав с новгородцами и с посадником (Новгорода) Захарием, и навалились на них (шведов), месяца мая 28, на святого Еладия, в четверг, в пятом часу дня; и победили их с божьей помощью, кого убили, а кого в плен взяли».

«Исходя из вместительности шнеки (40–60 человек, и каждый из них боец), можно определить размер войска – 2200–3300 воинов, а может и больше, – отмечает Сергей Кузьмин. – Для Средневековья весьма внушительная рать… При этом число защитников ладожской крепости вряд ли превышало сотню-другую. Полноценно вооруженных и подготовленных воинов вообще не могло быть больше нескольких десятков. Кажется просто чудом, что эта горстка не только отбила приступ, но и нанесла шведам такие потери, что им пришлось ретироваться».

Почему же шведы, отступив, пошли не на запад, а на восток? Не встали при устье реки, известной ныне как Воронежка (прежде – Воронега), а вошли в нее, лишая себя возможности маневра? Ответ можно найти… в приладожских курганах, основная масса которых относится к X–XI векам. По гипотезе историка Д.А. Мачинского, курганы эти связаны с особой группой населения, фигурирующей в древнейшей части Русской Правды – своде законодательных норм времен Ярослава Мудрого. Это – колбяги, смешанное финно-скандинавское население.