Читать книгу "Дневник писательницы - Вирджиния Вулф"

[Леонард]

Солнце совершенно высушило чернила, иначе я написала бы сама. А потом Л., будучи человеком практичным, пошел и упаковал все мои вещи, оставив лишь вашу книжку, которую я собиралась читать тут. Итак, я не могу написать очаровательное письмо, как намеревалась. Кроме того, сказать по правде, слухи о вашем успехе отравляют мой покой даже тут. Напишите мне обо всем — сколько книг вы продали, сколько гиней получили, сколько было графинь, сколько было восхвалений и остались ли вы тем же, кем были, в глубине души. […]

[В.В.]

24. Ричмонд

12 октября [1918 года]

Милый Литтон!

Я очень расстроилась, когда до меня дошли печальные слухи о вашей болезни. У Голди[382] тоже был опоясывающий лишай, но он нашел замечательного врача, кажется, знахаря, который быстро поставил его на ноги. Он нажимает пальцами на какие-то нервы, и вы как будто сами видите, как выходит яд. Имеет смысл разузнать поточнее?

Однако будьте уверены, сам Бог посылает фурункулы, волдыри, сыпь, зеленую и синюю рвоту тем, у кого книги выходят четырьмя тиражами за шесть месяцев. Опоясывающий лишай, уверяю вас, всего лишь первый знак; и не жалуйтесь, если вас посетит чесотка, потом цинга, у вас распухнут ноги, вас раздует водянка и вы покроетесь коростой — я хочу сказать, что от меня вам не видать сочувствия. Я писала вам о том, что Вайолет Диккинсон схватилась с миссис Г. Уорд, которая публично излила свою ярость по поводу клеветы на ее деда[383] и тем доставила живейшую радость леди Горнер, которая думает, будто вы нашли кое-что, чего она не знает, и каждый вечер молится за вас как за благодетеля. Я собираюсь потихоньку разузнать об отношении Кромера к Гордону.

Мы опять в Ричмонде, и у нас тут даже есть кое-какое общество — кое-какое для вас, а для меня-то это верх расточительности. На фоне приближающегося мира, русских танцоров, галантных Ситвеллов, поэтической Эдит, совершенно заброшенной и несчастной Оттолин, покрытого с головы до ног краской Дункана, забывшей обо всем на свете ради детей Нессы, Саксона с его ревматизмом, мертвого Робби Россе, которого нашли без пиджака, Роджера, который хотел его убить, не выходящей из запоя вдовы [М.] — и так далее — всего того, что обыкновенно случается в Лондоне в октябре, — это приятная перемена. Начать с того, что мы отправились послушать речь лорда Грея, и я имела удовольствие сидеть сразу за леди Асквит и Елизаветы. На таком расстоянии я чувствовала себя совершенно защищенной от их обаяния, и когда пришли и сели рядом с ними Маккенна и лорд Харкорт, я подумала, что будет слишком много впечатлений, если еще придется пить из одной с ними чашки, — подозреваю, это входит в их домашние привычки. Тем не менее, на меня огромное впечатление произвел лорд Грей. Вот это настоящий англичанин! Настоящий джентльмен! Обвинять его в бесчестии все равно что обвинять пару коричневых штиблет, которые он все время мне напоминал. В его речи не было ничего примечательного, но, с другой стороны, не было и не могло быть никаких разглагольствований, что я отношу к преимуществам. Потом был вечер у Ситвеллов, на котором было предложено прочитать вслух приговор об отлучении Оттолин (которая превзошла самое себя, но и в пороке она великолепна!), после чего мы, естественно, многочисленной толпой удалились в чью-то спальню, оставив Оттолин одну, и она, как испанская Армада, в полном параде владела всей гостиной. Наверное, там еще что-то было, но я ушла. До чего же неблаговидна старость! Я хладнокровно покинула ее, чтобы старый порочный Роджер, на которого, в отличие от его добреющего с возрастом окружения, как я сказала ему в такси, напала старческая лихорадка, мог пощипать ее перышки… Все хорошо вовремя… Вы тоже чувствуете, как терпимость проникает в вашу кровь? Литература дело другое… однако уже нет для нее времени. Я читаю греков, но очень сомневаюсь в том, что понимаю их; еще я прочитала всего Мильтона, никак не осветив при этом собственную душу, но мне в общем-то понравилось. А вам не кажется странным, что он совершенно игнорирует человеческое сердце? Неужели это результат написания шедевра в пятьдесят лет? А как ваш шедевр? Когда вы объявитесь в Лондоне? Пожалуйста, передайте Каррингтон, что мы ждем ее гравюры. Леонард передает привет.

Ваша В.В.

25. Ричмонд

[26 мая 1919 года]

Я забыла спросить у вас насчет встречи с Уэббами. Суббота 7 июня праздник, канун Троицына дня. Насколько мне известно, Уэббов это устроит. Дайте мне знать, что вы надумаете, и тогда я напишу им.

Завтра мы перебираемся в Ашем. Оттолин в конце концов удалось зацапать Пикассо. Но мы будем далеко от всего этого… Марри хочет, чтобы я написала о Белшаззаре — о его поэзии — для «Атенеума». Ради бога, сделайте это вместо меня. Я попытаюсь сыграть на нашем знакомстве и личной заинтересованности. Аддисон понемногу продвигается — если любишь такие вещи. Я хочу сказать, что он гораздо лучше Роберта Линда или [I. J.]… Ну и прием! Могу сказать, что ваша незаконная родственница была там лучом света, оазисом в пустыне. «Да, я даю эти приемы, потому что на них не надо тратить много денег», — сказала миссис [К.] и продолжала в том же духе, сидя на диване, не сделав ни одной передышки в течение трех четвертей часа: последнюю четверть узурпировал старая развалина Кобден-Сэндерсон[384], который носит на шее красную ленточку и одевается в синюю рабочую блузу, что, однако, не влияет на его вдохновение. Более того, сам [К.] оказался куда как омерзительнее, чем это можно выразить словами, к тому же еще и злобным. Что до поведения и внешности остальных, с прискорбием сообщаю, что они более или менее соответствовали — но не совсем, слава богу! Пожалуйста, скажите мне, что мы другие — по крайней мере, некоторые из нас.

Как вам [D.Е.]? Сегодня утром получила от Оттолин исписанные листы, в которых она называет себя «величавой» и оплакивает былые страсти; так что полагаю, она не поддалась давлению… Какой смысл задавать вопросы?.. Если звонит телефон и леди Кьюнард, нет, княгиня Артур Коннаутская[385], предлагает удовольствие… о нет! На сей раз миссис Сакстон хочет встретиться с мистером Уолтером Лэмом, так что подождите минутку. Клайв уверяет меня, что у него каждый день ланч.

— Где?

— Ах, с прелестными людьми!

Если он не в силах вспомнить…

Ваша В.В.

26. Льюис

14 [сентября 1919 года]

Милый Литтон!

Жаль, мы не смогли повидаться, но мы были в запарке, пока вы жили в Чарльстоне[386]. Сейчас не лучше, учитывая домашние ужасы. Похоже, кухню надо перестраивать. А что делать с отсыревающим полом? Но тут есть и свои прелести, хотя незначительные и неромантические в сравнении с Ашемом. Мне нравится, как солнце заглядывает в одно из окон на рассвете и как деревенская молодежь играет вечерами в крикет за садовой стеной, вам тоже понравится.