Читать книгу "Замки из песка - Анастасия Князева"

Снова вспомнила, как сильно испугалась за него, когда услышала их телефонный разговор. Липкий ужас облепил мою кожу, щекоча и раздражая ее. Стальные когти сомкнулись на горле, перекрывая доступ кислорода и разрывая гортань. Если с Дмитрием что-то случится, я никогда себе этого не прощу. В том, что мы не сможем быть вместе, сомнений нет. Мы оба оказались слабыми пешками в шахматной партии сильных и коварных людей. Картина прошлого сошлась, представ предо мной огромной мозаикой, где каждая деталь находилась на своем, строго определенном месте. Он, я, ночной клуб «Paradise», гибель его отца, борьба за наследство, жестокий, готовый на любые низости, дядя… Все элементы сошлись воедино, выступив в роли мощного магнита, притянувшего всех участников этой грязной истории. Я же оказалась не в том месте и не в то время. Банальная ошибка в расчетах, которая привела к фатальному повороту истории…

– Мы должны использовать это преимущество, – настаивал Лебедев. – Пока мой отец не знает, кто был с Дмитрием той злополучной ночью, он не сможет причинить ему существенный вред. Покушение – это только попытка припугнуть его, поставить на место, выиграть время для обдумывания нового хода. Понимаешь? Отец не станет рисковать собственной шкурой, пока не получит желаемого. А хочет он компанию.

– Но ведь у Дмитрия есть целый год, – я не понимала и чувствовала себя полной идиоткой. Что это за семья такая? Как мог родной дядя устроить все это? Почему? – Собрание акционеров…

– Год нужен Дмитрию, – жестоко перебил меня Игорь. – Чтобы выиграть время и придумать, как сохранить за собой контрольный пакет акций. Если бы не Поляков с его щедрым дружеским жестом, мой отец уже давно бы у руля «Swan’s Architecture». На данный момент ему уже принадлежат сорок процентов акций фирмы.

– Как?

– Он выкупил доли других акционеров, – пояснил мужчина, криво усмехнувшись. – Сейчас, Дмитрий еще сохраняет первенство, но это – всего лишь временное явление. Юрий уже начал копать под него. Если ему станет известно, что его план, шесть лет назад, не провалился, все будет кончено. Он не остановится до тех пор, пока не увидит кузена за решеткой. Тогда, по уставу компании, первенство и кресло генерального директора перейдет к тому, у когда второй по величине пакет. А акции Дмитрия пойдут под раздел и будут выставлены на продажу. Их сможет приобрести любой из членов семьи или бывших и действующих акционеров.

Могла ли я допустить этого? Чтобы Дмитрий потерял дело всей своей жизни, его единственный источник вдохновения… Немыслимо! За месяцы работы в «Swan’s Architecture» я узнала, как сильно он любит свое дело, какой кайф испытывает от процесса создания новых проектов и их реализации на всех этапах. Дмитрий живет всем этим, дышит компанией. А если тайна той злополучной ночи станет известна его дяде, он потеряет уже не только любимое дело, но и свободу…

– Что все это значит?! – Крик отца ворвался в голову, развеяв все остальные мысли, разогнав рой воспоминаний. – Мери?! Я жду объяснений, – благодаря разрывной бомбе, брошенной Игорем, отец, сам того не ведая, перешел на русский язык. Схватив меня за руку, оттащил в сторону и усиленно затряс. – Как ты посмела привести его в мой дом?! – Разъяренный мужчина переводил взгляд с меня на Игоря и обратно.

Его грубые прикосновения жгли нежную кожу, причиняли боль, предупреждая о будущих синяках. Но что значит эта боль по сравнению с той, что разъедает душу?

– Отпусти, – процедила сквозь зубы, скрестив взгляд с его бешеными, как у дикого зверя, глазами.

Лицо отца исказилось удивлением, приправленным изрядной порцией презрения, а я уже не замечала и не чувствовала ничего. В голове было лишь одно – немедленно увидеть бабушку. Ради нее я здесь. Ради этой встречи я переступила через себя, остатки своей гордости и данные клятвы. Никто, даже родной отец, не сможет у меня на пути.

– Я приехала сюда, чтобы увидеть бабушку, – все тем же, уверенно холодным тоном, сцеживала слова, не обращая внимания на молнии, летающие вокруг. – Так что, отпусти мою руку и дай пройти.

Наверное, эта схватка продолжалась бы еще долго, если бы мама не вмешалась. Впервые за всю мою сознательную жизнь. Накрыв плечо отца своей ладонью, привстала на цыпочки и заглянула ему в глаза.

– Артур, – говорила тихо, почти шепотом. – Девочка права. Давай не будем. Твоей маме плохо. Она очень хотела увидеть Мери. Пожалуйста, милый…

Время замерло, а давление длинных загорелых пальцев лишь усилилось. Теперь они вонзались в мясо, сдавливая кость до тупой боли и искр перед глазами. Держалась изо всех сил, чтобы не застонать и не дать воли слезам. Расплакаться перед ними – это все равно, что вручить им в руки пистолет и сказать: «Стреляйте!». Я не доставлю им такого удовольствия. Не сегодня, когда страх перед родителями уступил место желанию бороться. Трусишка Мери никуда не исчезла. Она все еще здесь, во мне. Но на этот раз ей есть за что сражаться, ради кого. И она не сдастся.

– Ладно, – недовольно протянул отец, разжав пальцы и отпустив мою красную, с белыми отпечатками, руку. – Мы поговорим обо всем позже.

Мама усиленно закивала, из-за чего ее идеальное каре немного разметалось, несколько прядей выбились из укладки. Повернувшись ко мне лицом, она с секунду смотрела мне прямо в глаза, будто пыталась донести до меня нечто важное, но такое, что нельзя произносить вслух. Когда взгляд женщины коснулся отметин на моем запястье, красивые черные брови нахмурились, в глубине карих глаз заплескалась печаль.

– Идем, – мама не стала меня трогать, лишь указала рукой на лестницу и пропустила вперед. Поднимались мы молча, да и говорить нам было особо не о чем. Что обсуждать? Наш последний телефонный разговор, когда она пыталась уговорить меня вернуться? Или вспоминать те дни, когда я лежала в больнице, а она так ни разу ко мне и не пришла? О чем говорить?

Тем более, я не могла ни о чем думать. В моей голове набатом звучала молитва о сохранении жизни бабушки. Я не хотела думать о том, как потеряю ее. Не могла допустить даже мысли об этом. Не хотела. Она была всем для меня. Моей единственной поддержкой и опорой в этом мире. Бабушка спасла мне жизнь, не позволила уйти на дно, куда меня столкнули собственные родители. Она поддерживала меня, держала за руку и не давала упасть, когда сил на борьбу больше не было. Даже на расстоянии, бабушка умудрялась лечить мои душевные раны своими теплыми, наполненными любовью и нежностью, словами. Ей одной я могла рассказывать обо всем и не бояться осуждения или упреков. Что же я буду делать без нее? Как пройду весь этот путь?

– Она отказалась от госпитализации, – сквозь туман до меня донеслись слова матери. Мы шли по длинному, устланному бордовым с золотистым узором, ковром, коридору второго этажа. – Мы очень долго уговаривали ее, но ты же знаешь свою бабушку. Если Карина Эдуардовна что-то решила, то ее уже невозможно переубедить. Поговори с ней, ладно? Может, тебя она послушает…

Замерев напротив массивной дубовой двери с витиеватым узором, она толкнула ее, пропуская меня на порог большой, пропитанной запахами лекарств, комнаты.