Читать книгу "Русалка и миссис Хэнкок - Имоджен Гермес Гауэр"

Миссис Флауэрдей вытирает ребенку губы, когда он шлепается обратно на колени мисс Кроуфорд.

– Очень жаль, что ей так и не довелось стать матерью.

– Ну, не знаю… возможно. Но с другой стороны, если бы у всех до единой женщин были мужья и дети, то у них не осталось бы добрых помощниц. На свете все-таки должны быть и незамужние; Господь и для них найдет довольно работы.

Младенец сопит и кряхтит в руках мисс Кроуфорд.

– Вы никогда не были замужем? – спрашивает у нее Сьюки.

Вопрос дурацкий, конечно, но девочка хочет, чтобы та сама на него ответила.

– У нее не случилось с одним морским офицером, – хриплым театральным шепотом сообщает миссис Кроуфорд.

– Служившим в Ост-Индской компании, – вставляет мисс Кроуфорд, снова прижимая ребенка к груди.

– Заставил Джейн потратить на ожидание лучшие годы…

– Он получил назначение в дальние края…

– А сам так и не вернулся!..

– Он утонул.

– Слава богу, теперь Джейн есть чем заняться, хотя, конечно, это совсем не то же самое, что нянчить собственное дитя.

– А нянька из нее расчудесная, не знаю, как бы я без нее управлялась, – говорит миссис Флауэрдей. – Я решила забрать ее с собой в Эссекс, тогда она сможет заботиться о Малыше постоянно.

– Да и нам с мужем станет полегче, – говорит миссис Кроуфорд. – Мы очень к ней привязаны, разумеется, но жизнь нынче такая дорогая, что всем будет лучше, если Джейн сможет отрабатывать свое содержание. Мой муж питает к ней самые нежные чувства – она его слабость, с детства обожаемая сестра, – и клянется, что содержал бы ее в полном благополучии до скончания дней просто ради собственного удовольствия, но мы не должны унижать достоинство нашей милой Джейн, верно? Мне бы не хотелось, чтобы она чувствовала себя приживалкой.

– А потому я поеду в Эссекс, – говорит мисс Кроуфорд.

– И заживем мы преславно! – восклицает миссис Флауэрдей.

Младенец начинает извиваться и поскуливать. Личико у него краснеет, потом багровеет, ушки становятся алыми. Он сморщивается пуще прежнего и шумно сопит. Мисс Кроуфорд подбрасывает его на коленях и ласково теребит крохотные пальчики, но он не желает успокаиваться: широко раскрывает ротик и испускает первый оглушительный вопль. «Тише, детка, тише!» – шепчет мисс Кроуфорд, предлагая ему пососать свой палец, но ребенок, которого, видимо, уже и раньше одурачивали таким образом, резко откидывается назад и заливается яростным ревом, показывая голые десны. Мисс Кроуфорд поднимает глаза на миссис Флауэрдей.

– Ничего не поделаешь.

Молодая мать приспускает верхний край корсета и шарит под своей кружевной косынкой.

– Ах, бедняжка! – вскрикивает она, возвышая голос над возмущенными воплями своего чада. – Он проголодался, да? Дайте его мне, тетя. Скорее! – И младенца передают через стол, как тарелку миндального печенья; миссис Флауэрдей, значительно приподняв бровь, взглядывает на Сьюки и говорит: – Видите ли, кое-что она все-таки не может для него сделать. – После чего вынимает из корсажа левую грудь и прикладывает к ней младенца. В комнате мгновенно наступает тишина – одна только миссис Флауэрдей продолжает негромко говорить, покачивая своего малютку: – «Отдай его кормилице», – сказала мне мама, как только он родился. «Ни за что, – ответила я. – Никого к нему не подпущу, сама выкормлю».

– А я вот всех своих детей отдавала кормилице, и все мы были премного довольны, – говорит миссис Кроуфорд, с нежностью глядя на младенца, который причмокивает и постанывает, положив растопыренную ладошку на грудь матери, исчерченную голубыми венами. – Если бы я всех сама кормила, от меня бы только кожа да кости остались. Деревенские женщины крепче и здоровее. – Она переводит глаза на Сьюки, словно спрашивая у нее мнения на сей счет. – Каролину послушаешь, так можно подумать, будто я предложила навсегда от него избавиться. Но ведь дети до года больше в тягость, чем в радость. Почему бы не отдать ребенка в дом к кормилице, чтобы забрать обратно, когда он научится ходить, лопотать и станет забавным?

– В наше время никто уже так не делает, мама.

– А что насчет мистера Флауэрдея? Едва ли твоему мужу нравится, что ты постоянно занята ребенком.

– Он рад, что Малыш с нами. – Миссис Флауэрдей смотрит на своего крохотного сына, уже сонно закрывшего глаза, и несколько секунд молчит, поскольку у нее спирает дыхание от восторга при виде пушистых бровок и прелестного носика пуговкой. – Он говорит, что никогда еще не видел такой любящей матери, как я.

Именно в этот счастливейший – и одновременно неудачнейший – миг Анжелика, миссис Хэнкок, распахивает дверь и вступает в гостиную, дабы познакомиться со своими соседками.

Со времени своего отъезда из Лондона она никогда еще не выглядела столь ослепительно. Волосы у нее густо напудрены и уложены в пышную, высоченную прическу (как ей удалось соорудить такую при помощи одних только неуклюжих рук Кэти, остается лишь догадываться). Платье на ней тонкое до прозрачности, из полосатой органзы, сквозь которую просвечивает голубая атласная сорочка. Лакированные туфельки звонко цокают по полу. На щеках горит румянец; губы нежные и мягкие, как лепестки роз.

Гостий охватывает невольный трепет, ибо миссис Хэнкок оказалась в точности такой, какой рисовалась в их воображении. Всех трех бросает одновременно в жар и холод, ладони у них тотчас потеют, рты беспомощно приоткрываются. Женщины ясно понимают, что перед ними, выпрямившись во весь рост, стоит самая что ни на есть настоящая куртизанка, обворожительная и высокомерная. И они положительно не знают, как себя вести.

Глава 17

Миссис Флауэрдей ни на миг не отрывает глаз от Анжелики Хэнкок, пока молча перекладывает младенца к другой груди. Ребенок, почувствовав, что сосок вынимают у него изо рта, тихонько поскуливает, и Анжеликины губы чуть округляются. Она видит чепчик с кружавчиками, прелестное маленькое ушко и складочку, которая образуется под хрупкой шейкой, когда крошечный человечек утыкается лицом в материнскую грудь. Даже через всю комнату она слышит его запах: теплый и сухой, похожий на аромат свежей выпечки, запах грудного младенца.

Сьюки встает, берет Анжелику за руку и говорит:

– Прошу, присядьте с нами. Мы ждали вас, – но Анжелика не глядит на нее и не трогается с места.

Несколько долгих мгновений она стоит неподвижно, с высоко поднятой головой, пристально озирая гостий и составляя о них мнение, и только потом неспешно и уверенно направляется к столу. Ее юбки громко шелестят в тишине. Никто не шевелится, пока она усаживается и расправляет их так, чтобы ни одна складочка не смялась под ней. Затем Анжелика облокачивается о стол, подпирает ладонью подбородок и впивается глазами в маленького сына миссис Флауэрдей.

– Я и не знала, что вы будете с ребенком, – произносит она. – Сьюки, ты ничего не говорила про ребенка.