Читать книгу "Чёрная жемчужина Аира - Ляна Зелинская"

Рене откланялся, вышел из-за стола и нагнал друга во дворе. Они направились на другую сторону дома, в тень больших деревьев, где расположились в плетёных креслах. Служанка принесла сигары и кофе, и некоторое время они сидели молча.

— Так это правда? Насчёт Флёр Лаваль? — спросил Рене, закуривая сигару.

— Почему нет? — пожал плечами Эдгар. — Просто мадам Дюран бывает слишком навязчива, а так… Ты-то вряд ли имел виды на мадмуазель Лаваль?

Он усмехнулся. Зная жену друга, Эдгар понимал, что его Полин — полная противоположность жёсткой и циничной Флёр.

— Упаси бог! Если я захочу завести в доме хищника, я лучше притащу с болот аллигатора! Это будет точно безопаснее, чем связываться с Флёр! — усмехнулся Рене, взмахнув рукой, и дым от сигары, описав дугу, завис в неподвижном воздухе.

— Тут ты прав — она выпьет любого досуха, — ответил Эдгар, разливая по стаканам ром аньехо, и добавил, протягивая стакан Рене, — попробуй — пятилетней выдержки. Мой сумасшедший дядя Венсан, к счастью, не успел опустошить эти бочки. А Шарлю и моим кузенам всё равно что пить, и они пьют то, что стоит ближе к входу.

Этот ром — гордость поместья Дюранов. Его отец — Огюст Дюран — не поскупился, привёз хересные бочки из самого Реюньона, отвалив за них баснословные деньги на аукционе. Но оно того стоило. Ром, выдержанный в этих бочках, был, как он выражался, словно «поцелуй красотки» — насыщенный, густой, терпкий и пряный, с небольшой ноткой сладости.

— Ну что, за твой счастливый брак? — Эдгар отсалютовал другу стаканом.

— А, может, за будущий твой? — усмехнулся Рене. — Хотя… Признаться, ты меня удивил. Из всех девиц в округе ты выбрал именно Флёр!

— Ну… Мсье Лаваль был более чем щедр. Признаться, и настойчив тоже. Это он предложил мне этот брак, услышав болтовню моей матери о том, что я ищу невесту.

— Я и не удивлён, — ответил Рене, — уверен, ты слышал, что говорят о ней в округе. Ты, кстати, не боишься?

— Чего?

— Флёр Лаваль — она же, как десмод*, высосет из тебя всю кровь, вернее, всю душу…

*прим. — кровососущая летучая мышь.

— Думаешь, она сможет? — спросил Эдгар, разглядывая ром в стакане, и добавил как-то устало: — Нет, Рене, я не боюсь. Нельзя выпить то, чего нет. Я для неё — пустой сосуд. И в моём случае из Флёр Лаваль получится идеальная жена.

Он пожал плечами и посмотрел сквозь напиток на солнце, что пронизывало золотыми нитями ажурную листву тамаринда.

— Из Флёр? Идеальная жена? — светлые брови Ренье снова взметнулись вверх. — Вот уж не думал, что у тебя есть к ней какие-то чувства!

— Да нет у меня к ней никаких чувств. Как и у неё ко мне. Но это и хорошо для нас обоих. Собственно, это мне и нужно. Я не хочу никаких чувств, Рене. Больше не хочу, — он сделал большой глоток и, поставив стакан, тоже взял сигару. — Любовь всегда заканчивается болью. А я не хочу больше боли.

— Мне жаль… То, что случилось с твоей семьёй…

— Не стоит об этом, — оборвал его Эдгар.

— Ты разве не хочешь снова попытаться обрести счастье? Найти хорошую девушку, — спросил осторожно мсье Орбье. — Говорят — время лечит.

— Рене, я понимаю — ты счастлив и всех хочешь сделать счастливыми, но… — Эдгар сделал паузу, задумчиво затянулся, глядя, как дым путается в длинных нитях ведьминых волос, свисающих с ветвей дуба над ними, а потом добавил: — Ты ведь знаешь, что наша семья проклята? Такое время не лечит…

— Эдгар! — фыркнул Рене. — Ну ты вроде образованный человек! Ты учился в Старом Свете! Ты инженер, в конце концов! Неужели ты веришь в проклятья, глаза на стене, петушиную кровь и всех этих плетёных кукол из волос, которых боятся ньоры?

— Когда-то и я рассуждал вот так же, — негромко ответил Эдгар. — А теперь понимаю, что даже бегство на север из этих болот не спасло меня от семейного проклятья. Ты ведь знаешь, что произошло с каждым в нашей семье? Сначала мой дед Гаспар, после — дядя Венсан, потом отец… и моя семья… Посмотри на нас: мой дед прострелил себе голову, Венсан помешался, Шарль почти спился, мой отец тоже, и утонул прямо на берегу, будучи пьян, а мои кузены… ну, они, по-моему, уже родились такими. От Шарля сбежала жена. И только моей матери почему-то нравится здесь жить…

Он замолчал и развел руками.

— Сказать по правде, твой дядя Венсан пил столько рома и с утра до вечера нюхал «чёрную пыль» — да от этого не мудрено сбрендить! К чему вся эта болтовня про проклятья? — Рене чуть улыбнулся, от чего его веснушчатое лицо приобрело заговорщицкий вид. — Твой дед только и делал, что сидел в засаде на болотах да следил за Бернарами, мечтая подстрелить старого пирата Анри. Он ненавидел соседей — и это его погубило. Твои кузены таскались за дедом в детстве и не научились ничему другому, кроме как стрелять и жевать табак, но при чём тут проклятья?

— К тому, что я тоже её видел… Прямо здесь, в своей спальне…

— И кого же ты видел? — осторожно спросил Рене.

Эдгар посмотрел на друга, но в голубых глазах мсье Орбье было столько скепсиса, что он лишь отмахнулся.

— Ладно. Забудь.

— Допустим, не всё у вас с делами сейчас гладко, но жениться на Флёр… Пфф! — Рене покачал головой.

— К слову о Флёр Лаваль, — спокойно ответил Эдгар, — знаешь, жена, занятая нарядами и приёмами, которая живёт в Альбервилле, пока её муж торчит на плантации, меня более чем устроит. Я буду счастлив здесь, она — там. Ей нужен муж, который будет смотреть сквозь пальцы на её светскую жизнь, мне нужна жена, которой будет наплевать на то, что она мне не интересна и не дорога. Мы идеально подходим друг другу. К тому же она богата, а мне не помешают несколько тысяч экю, чтобы разобраться с делами. Ты прав — у нас не всё гладко. Моя матушка и дядя умудрились довести «Жемчужину» до банкротства, да ещё и набрать обязательств, по которым теперь расплачиваться придётся мне. И, честно говоря, я даже не знаю с чего начать. Я здесь всего полтора месяца, но уже успел по уши увязнуть в долговых расписках моей матери — в мире нет более бестолкового человека в финансовых вопросах, чем Эветт Дюран! Брать в банке под такие проценты! — он усмехнулся и ещё отхлебнул из стакана. — По правде сказать, из меня никудышный плантатор, Рене. Но мать словно помешалась — хочет, чтобы я остался здесь, женился и осел на этих болотах!

— А ты чего хочешь? — Рене поставил стакан.

— Больше всего я хочу сбежать отсюда. Но я не могу оставить её с этими долгами и моими безумными дядями. С другой стороны, а куда мне бежать? Я всё потерял. Да и от себя убежать ещё никому не удавалось, — он хлопнул рукой по подлокотнику плетёного кресла, — ладно, хватит хандры. Знаешь, я хотел попросить тебя вот о чём…

Эдгар замолчал. Курил и смотрел с прищуром на разливы Арбонны, и его тёмные глаза казались почти чёрными. И Рене заметил, что на лбу у его друга детства пролегли две едва заметные морщины. Лицо у Эдгара вообще всегда казалось серьёзным. Эмоции на нём проскальзывали редко. Улыбался он тоже не часто, да и с другими откровенен почти не бывал, так что сегодняшний разговор сильно удивил Рене.