Читать книгу "Триумф Рози - Грэм Симсион"

Я не знал, как надлежит к ней обращаться — «мисс Уильямс» или «Бронвин». Моя попытка подавить мысленную прикидку ее ИМТ возымела обратный эффект, как это обычно и происходит в таких случаях. Приблизительно тридцать пять. Держась приветливо и дружелюбно, она приступила к известному ритуалу подчеркивания позитивных моментов перед оглашением дурных вестей.

— Хадсон неплохо успевает по естественным наукам.

— В Нью-Йорке он был первым в классе по естественным наукам и по математике, — сообщила Рози. — Одна из причин, по которым мы выбрали вашу школу, — продвинутая программа по математике.

— Что ж, — произнесла директор, — это как раз одна из тех вещей, которые мы хотели с вами обсудить. У него хорошая математическая интуиция и превосходная память, но… — Она жестом указала на Нила.

— Но он как-то не рвется работать. Видит ответ — и не может объяснить, как до этого ответа дошел. У таких ребят поначалу все идет хорошо, но, когда задачи становятся сложнее и приходится поднапрячься, многие откатываются назад. А Хадсон всегда хочет действовать только по-своему.

— В отчете вы упоминаете об устных докладах, — заметила Рози.

— Доклады он делает часто. И уверенно держится. Но говорит только о космических путешествиях. Главным образом это сводится к названиям экспедиций и к датам полетов. Такие штуки не всегда годятся, чтобы завоевать внимание шестиклассников. И к чтению он относится без энтузиазма.

— К чтению — без энтузиазма? — удивленно переспросила Рози. И, обращаясь к ним обоим, добавила: — Мы вообще об одном ребенке говорим?

— Я его учитель. В классе мы обсуждаем «Гарри Поттера»… Рози засмеялась:

— Он терпеть не может «Гарри Поттера».

Я счел нужным объяснить:

— Там содержатся магические элементы. Хадсон категорически не одобряет книги, сюжет которых хоть в чем-то опирается на магию. Но он читает серьезную научно-фантастическую литературу. И документальную.

Собственно, Хадсон прочел лишь одну книгу из категории нон-фикшен, зато проделал это много раз. Мы приобрели ее во время нашей поездки на мыс Канаверал, и Хадсон отлично усвоил абсолютно все факты, сообщаемые в тексте. Мы с Рози их тоже усвоили.

— И мы вам за это благодарны, — откликнулась директор. — Мы не всегда можем судить о ребенке на основании того, что видим в классе. Просто замечательно, что он читает. Но мы, наверное, все хотим, чтобы он расширял свой кругозор.

В этот момент Нил и упомянул аутизм.

— Но сначала о главном, — заявила директор, бросив на него взгляд, который я интерпретировал как «раздраженный». Она сообщила нам хорошую новость, но тут Нил перебил ее своей плохой новостью, и теперь ей требовалось сообщить две хорошие новости, чтобы закрыть первый сэндвич с плохой новостью и начать второй — чтобы она могла сообщить нам собственную плохую новость. Казалось, директор мучительно пытается вспомнить достаточно хорошую новость — такое случалось и со мной, когда я применял данную формулу. По-видимому, ей это не удалось, так как она сразу же перешла к плохим:

— Мы передвинули эту плановую встречу на более ранний срок, потому что получили жалобу от родителей одного из соучеников Хадсона. Официально я не могу сообщить, о ком идет речь. Но это и так ясно из обстоятельств дела. Как я понимаю, во время поездки на лыжный курорт вы провели некоторое время с их дочерью.

Рози взглянула на меня, и я опознал в этом взгляде ужас. В свое время она предупреждала меня — увы, слишком поздно — о тех рисках, которыми чреваты ситуации, когда человек мужского пола и средних лет временно берет на себя ответственность за девочку предподросткового возраста, с чьей семьей он не знаком. Неужели в придачу к ярлыку «расист» меня ждет еще и клеймо педофила?

Как уже не раз случалось, реальность оказалась не так страшна, как я вообразил. Выяснилось, что Хадсон спросил у Бланш, какая у нее форма альбинизма, и поведал, что по меньшей мере одну из его разновидностей связывают со сниженной продолжительностью жизни. Бланш, в свою очередь, спросила об этом у своих родителей, которые и пожаловались администрации школы.

— Я понимаю, Дон, вы — ученый, и я могу понять, по каким причинам вы захотели объяснить эти факты Хадсону. Но ему, возможно, требуются кое-какие рекомендации насчет такта, — проговорила директор.

— Присоединяюсь, — заявил Нил. — Обычная вещь при аутизме — среди прочих вещей. Он не виноват. Виновато его… расстройство.

— Я не обсуждал с ним эту тему, — отметил я. — Вероятно, он изучал ее самостоятельно. Могу предположить, что у Бланш как раз потенциально опасная форма альбинизма. Иначе родители бы ее успокоили и никакой жалобы не воспоследовало бы.

— Я бы не стала ничего предполагать, — отозвалась директор. — Бланш только пришла в нашу школу, и с учетом того, что она, судя по всему, сразу же пошла на сближение с Хадсоном… Вы ведь работаете в медицине, Рози?

Рози кивнула. Сейчас неуместно было бы приводить ее самохарактеристику по этой части («дерьмовый врач»).

— Что ж, — продолжала директор, — вы с Доном сами можете увидеть из общедоступного списка родителей, что ее отец по роду занятий — натуропат или что-то в этом роде. Поэтому… я не уверена, что здесь имели место какие-либо консультации с представителями вашей профессии.

— Мы уже перешли к обсуждению гипотезы о синдроме Аспергера? — спросил я.

— Об аутизме. Извините, что я вас поправляю, но психиатры больше не используют термин «синдром Аспергера», а для нас важно идти в ногу со временем, — проговорила директор. — То, что раньше именовали «синдромом Аспергера» или просто «Аспергером», мы теперь рассматриваем как легкую форму аутизма. Которая, как предполагает Нил, может иметься у Хадсона.

Рози отреагировала до того, как я сумел выдвинуть возражение, касающееся терминологии:

— Спасибо, что держите нас в курсе. Мы рады, что выбрали школу, которая ценит разнообразие. Если когда-нибудь возникнет проблема… если появятся какие-то конкретные вещи, в которых нам надо будет его поддерживать… я уверена, что вы дадите нам знать.

Она уже начала вставать, но тут обнаружилось, что Нил успел заметить некоторые «конкретные вещи» такого рода. Довольно многочисленные.

— Он отстает в социальном плане. У него толком нет друзей. Разве что, возможно, Бланш, но сейчас еще слишком рано об этом судить.

Нил сделал паузу — вероятно, чтобы отыскать в памяти другие неуспехи и минусы Хадсона.

— Он частенько норовит поумничать — кто-то научил его грамматике в большем объеме, чем необходимо на этой стадии обучения. И в сочетании с тем, что мы называем «отсутствием фильтров», когда говорим о… о людях с аутизмом… Я был бы очень признателен, если бы вы ему сказали, что поправлять учителя недопустимо. Он не виноват в своем американском акценте, но у него громкий голос, и от этого эффект еще сильнее. Дома он тоже так поступает?