Читать книгу "Давай притворимся, что этого не было - Дженни Лоусон"

Внезапно яркий солнечный день обернулся ужасной грозой с градом. Мы побежали к порогу, прикрывая головы журналом. Бабуля вышла наружу с властным видом, приподняв одну бровь.

– Итак. Вы видите, что бывает, когда вы смотрите на грязные картинки? – нараспев произнесла она. – Идет град. А вы знаете, откуда берется град? – ласково спросила она.

– Из кучевых облаков? – предположила я. Недавно я получила четверку с плюсом по естествознанию и была практически уверена, что это правильный ответ.

– Нет, – ответила бабуля. – Град берется из ада. Дьявол посылает его, так как доволен, что вы читаете злобный мусор.

Мы с Мишель переглянулись. То, что гроза с градом началась в совершенно ясный день, действительно казалось подозрительным, однако мы чувствовали изъян в бабулиной логике.

ЕСЛИ ДЬЯВОЛ БЫЛ ТАК СЧАСТЛИВ, ТО ЗАЧЕМ ЕМУ ПОСЫЛАТЬ ГРАД, КОТОРЫЙ ОТВЛЕК НАС ОТ НАШЕЙ НОВОЯВЛЕННОЙ ЛЮБВИ К ПОРНОГРАФИИ?

«Нет никаких сомнений, – подумали мы, – она как пить дать перепутала». Что нас все-таки беспокоило, так это тот факт, что град пошел в считаные секунды после того, как мы услышали из дома бабулины молитвы. Это сбивало с толку. Неужели у моей бабули была какая-то прямая связь с Богом? Неужели все эти годы сливания денег на церковные нужды все-таки принесли свои плоды? Мы не были уверены, однако лучше было не рисковать. Я положила журнал обратно в соседский мусорный бак, уверенная, что если мы и не можем больше прикасаться к этому чуду, то водитель мусоровоза обязательно оценит мою щедрость и великодушие – качества, которые определенно придутся Богу по душе.

Годы спустя я осознала всю правоту бабули по поводу того, что этот журнал был мусором, и с радостью переключилась с него на ее старые замызганные номера «Признаний домохозяек» и «Голливудских скандалов», в которых практически отсутствовала нагота, однако были такие сюжетные линии, которые Playboy и не снились.

– Только не говори родителям, – говорила бабуля, ласково ухмыляясь.

Я улыбалась ей в ответ. Ей было не о чем беспокоиться.

Дженкинс, гребаный ублюдок

Когда я была маленькой, моя мама частенько говорила, что у меня «беспокойный желудок». Так мы называли «серьезное нелеченое тревожное расстройство» в семидесятых, когда все лечилось витаминами, на пузырьке с которыми красовалась семейка Флинстоунов, и угрозами отправить меня жить к бабушке, если я не перестану прятаться от окружающих в коробке с игрушками.

К семи годам я поняла, что со мной что-то не так и что у большинства детей не начинается учащенное дыхание с последующей рвотой, когда их просят выйти из дома. Мама называла меня «капризуля». Мои учителя шепотом говорили «неврастеник». Глубоко же в душе я знала, что есть куда более удачное слово, чтобы меня описать.

Обреченная.

Обреченная, потому что каждое Рождество я пряталась под столом на кухне у тети: присутствие стольких людей вокруг вызвало у меня панику. Обреченная, потому что каждый раз, когда я выступала перед классом, у меня начинался неконтролируемый истерический смех прямо у всех на глазах. Обреченная, потому что я знала без тени сомнения, что случится нечто ужасное и не поддающееся описанию, и я буду не в состоянии это остановить. Причем это были не обычные ужасные предчувствия, которые беспокоят маленьких детей, например, что отец разбудит тебя посреди ночи с кровавой перчаточной куклой. Вещи вроде ядерного холокоста. Или отравления угарным газом. Или необходимости выйти из дома и общаться с кем-то помимо собственной матери. Скорее всего, я попросту такой родилась, однако не могу отделаться от подозрений, что моя социофобия как минимум усилилась после одного случая из детства.

Когда я была в третьем классе, отец однажды ночью забежал в дом и сказал, чтобы мы вышли посмотреть, что он привез в кузове своего пикапа. Я была маленькой, но уже достаточно умудренной опытом, чтобы понимать, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Мы с сестрой обеспокоенно переглянулись, а мама принялась предусмотрительно вглядываться через кухонное окно, чтобы понять, не шевелится ли в кузове что-то огромное. Она смерила нас взглядом, который мой отец, должно быть, всегда расшифровывал так: «Как же повезло вам, девочки, что у вас такой предприимчивый отец» и значение которого я всегда понимала иначе: «Наверное, одну из вас энтузиазм вашего отца когда-нибудь убьет. Скорее всего, это будет Лиза, потому что она меньше и не так быстро бегает, однако ей будет проще спрятаться в каком-нибудь тесном месте, так что кто знает». Впрочем, вероятнее всего, что она имела в виду что-нибудь вроде: «Господи, почему бы кому-нибудь не поторопиться изобрести “Ксанакс”1?»

Обычно отец просил нас выйти во двор и взглянуть, что у него в кузове, только когда содержимое того было слишком кровавым и/или агрессивным, чтобы заносить его в дом, так что мы не спешили покидать относительно безопасные пределы дома и задавали отцу вопросы, чтобы понять, опасности какой степени он собирается нас подвергнуть. Мы научились правильно интерпретировать его ответы и изобрели то, что позже будем называть «Тезаурусом отцовской опасности».

Краткая версия:

«Вам это точно понравится» = «Я не имею понятия, что нравится детям»

«Наденьте темные куртки» = «Скорее всего, на вас попадет кровь»

«Он не причинит вам вреда» = «Надеюсь, вам нравится зеленка»

«Он очень оживленный» = «У него бешенство»

«Только не нужно слишком привязываться» = «Эта обезьяна досталась мне бесплатно, потому что она заражена каким-то вирусом»

«Ты ему нравишься!» = «Теперь ты отвечаешь за этого дикого кабана»

«Вот это очень любопытно» = «Вам и в тридцать будут сниться из-за этого кошмары»

«Не кричите, а то напугаете» = «На вашем месте я бы уже бежал сломя голову»

«Он просто хочет тебя поцеловать» = «Скорее всего, он просто сожрет твое лицо»

Моего отца вечно разочаровывало наше недоверие, однако я напомнила ему, что еще на прошлой неделе он принес собственной матери коробку с озлобленной живой змеей, найденной им по дороге к ее дому. Он пытался защищаться, но мы с сестрой своими глазами видели, как отец поставил коробку на заднем дворе и позвал бабушку, чтобы она посмотрела на «сюрприз». Затем он открыл коробку, пнув ее ногой, змея выпрыгнула, и мы с бабушкой убежали в дом. Лиза побежала в другую сторону и решила запрыгнуть в кузов пикапа моего отца, что было весьма недальновидно с ее стороны, потому что именно там мой отец обычно хранил неопознаваемых животных с содранной шкурой, которых планировал разварить, чтобы изучить строение их скелета.

Кузов пикапа моего отца запросто мог стать частью «Ада» Данте, если бы Данте хоть раз побывал в техасской глуши.

Это воспоминание было все еще свежо, когда отец вытолкнул нас в холодный мрак, чтобы показать тот ужасный трофей, который ему удалось поймать, подстрелить или сбить. Мы с сестрой обеспокоенно держались позади, в то время как мама, сделав глубокий вдох, отважно наклонилась, увидев перед собой дюжину живых птиц, выглядевших так, словно их провезли прямо через ад. Некоторые из них недовольно щебетали, но большинство просто забились в угол, явно контуженные после только что совершенной ими поездки с ветерком и шокированные тем, что им пришлось находиться в кузове пикапа вместе с несколькими животными трупами, скорее всего, подобранными моим отцом, чтобы сделать из них чучела. Полагаю, у птиц были такие же впечатления, какие были бы у вас, если бы вы сели в попутную машину к незнакомцу, а потом обнаружили в ней несколько абажуров для ламп, сделанных из останков убитых попутчиков.