Читать книгу "Давай притворимся, что этого не было - Дженни Лоусон"

После каждого сделанного нами укуса бабуля повторяла, словно заклинание:

– Только родителям про это не говорите.

Я что-то бормотала ей в знак согласия, будучи под таким кайфом от сиропа, что на большее меня попросту не хватало. Моя сестра умудрялась кивнуть, заканчивая высасывать кетчуп прямо из полулитровой бутылки. Заходил дедушка, что-то неодобрительно ворчал по поводу нашего нездорового питания, и моя бабушка смотрела на него, раскрыв от удивления глаза, а затем искренне с ним соглашалась, словно никогда раньше не задумывалась, что жир с сахаром на завтрак могут быть не самым удачным выбором. После этого она ласково благодарила его за уместное замечание и помогала поудобней расположиться в просторном мягком кресле, после чего возвращалась на кухню, тихонько предлагая нам сделать молочный коктейль с арахисовым маслом и кубиками сахара. Дедушка неизбежно возвращался полчаса спустя и спрашивал, какого хрена происходит, и моя бабушка смотрела на него с совершенно не понимающим и очаровательным видом, делая вид, будто впервые в жизни слышит, что кубики сахара не идут на гарнир. У нее было такое невинное выражение лица, что язык не поворачивался в чем-либо ее упрекнуть, так что он глубоко вздыхал и уходил, что-то бормоча про ее зарождающийся маразм. Никакого маразма у нее не было. Она прекрасно понимала, что делала, и довела до совершенства искусство делать то, что ей хотелось, чтобы наполнить жизнь счастьем и избежать при этом споров, которые заканчиваются ударом гвоздем в голову.

Наступала ночь, дедушка ложился спать, а мы все глубже погружались в наше детское чревоугодие. К нам присоединялась наша двоюродная сестра Мишель, которая была младше меня на год, и наступала пора такого членовредительства, которое могут позволить себе лишь дети с богатым воображением и практически полным отсутствием надзора.

Несмотря на то что весь дом был усеян всевозможными устройствами, призванными его обезопасить, нам удавалось использовать это в своих целях. Если большинство бабушек и дедушек расстилают в ванной резиновые коврики, чтобы на полу никто не поскользнулся, то мои бабушка с дедушкой пошли дальше и обили все проходы специальными листами из толстого желтого пластика для ковров. Мы обнаружили, что эти пластиковые листы держатся так крепко благодаря целой уйме двухсантиметровых гвоздей, которые уходили в ковер из золотого ворса.

Достигнув высочайшего уровня просветления, доступного лишь йогам и детям, получившим передозировку сахаром, мы переворачивали эти пластиковые листы и начинали ходить по гвоздям.

Так как Мишель и Лиза были младше меня, они должны были носить с собой глиняные вазы или что-то из мебели, чтобы компенсировать недостаток массы. Мне разрешалось ходить по гвоздям без дополнительных утяжелений в свете того факта, что всего несколькими часами ранее у меня откололись ногти на больших пальцах обеих ног, потому что я разгуливала босиком по забитой битыми стеклами водосточной канаве. «Скажи своим родителям, что упала, когда я читала тебе Библию», – любезно предложила бабуля.

По утрам мы ходили купаться. Мои бабушка с дедушкой не были бедными, однако они были из тех людей, что используют одну и ту же фольгу по несколько раз, постоянно ожидая наступления очередного кризиса, так что вместо бассейна для своих внуков они подобрали три выброшенные кем-то ванны из стеклопластика. Мы затыкали в них сливные отверстия и наполняли ванны во дворе с помощью садового шланга. Бабуля намекала, чтобы мы дали солнцу нагреть ледяную воду, но после целой ночи чревоугодия и всяческого неугомонного баловства взять себя в руки было не так-то просто. Мы садились в ванны, разбивая тонкую ледяную корочку, которая начинала формироваться на воде, и наши губы с пальцами начинали синеть, а мы тем временем убеждали друг друга, что если и заработаем из-за этого воспаление легких, то оно даст о себе знать позже, когда начнется учебная неделя.

Независимо от того, насколько опасным было очередное придуманное нами развлечение, бабуля всегда стояла поблизости с вишневой газировкой, аптечкой и любящим взглядом, полным паники и смирения. Когда я готовилась к прыжку с крыши дома на набросанные внизу диванные подушки, до меня дошло, что это не самая лучшая идея, но в то же время я понимала, что почти наверняка поранюсь, пытаясь слезть обратно по ржавой трубе от мангала, которую использовала в качестве импровизированной лестницы. Бабуля пробормотала по-чешски что-то, подозрительно похожее на какое-то ругательство. Лиза дала куда более полезный совет:

«СГРУППИРУЙСЯ И КАТИСЬ!»

* * *

Одним из наших любимых занятий было бродить по соседним улочкам, заглядывая в мусорные баки и контейнеры в поисках спрятанных сокровищ. Выброшенные рождественские елки, залитые водой книги, треногие стулья, письма от любовниц, заляпанная одежда – все это становилось нашими трофеями. Так как я была самой высокой и совсем недавно мне делали прививку от столбняка, я чувствовала, что обязана рыться в мусоре глубже всех, уверенная, что если постараюсь, то в один прекрасный день найду пачку денег, потерявшийся пакет с героином или, если повезет, человеческую руку.

Я поняла, что старалась не напрасно, когда однажды вытащила заляпанный журнал Playboy со слипшимися от (как мне теперь хочется верить) апельсинового сока страницами. Мне было девять, и я впервые в жизни увидела полностью обнаженное тело не на страницах National Geographic. Мы притащили журнал на лужайку у бабушкиного дома и вместе с моей двоюродной сестрой расположились во дворе, чтобы получше рассмотреть этих женщин, у которых, к моему удивлению, грудь не была обвисшей до пупка. Мы открыли разворот, на котором была грудастая блондинка по имени Кэнди. Бабуля пыталась нас отвлечь заманчивым сочетанием лестницы и зонтика, однако мы были слишком сильно погружены в изучение журнала, чтобы услышать, как она называет его «мусором». Дедушка смотрел на нас с порога и громко ворчал себе под нос по поводу того, что нынешние дети ужасно неуважительно относятся к лужайкам. Я понятия не имею, видел ли он тот знойный журнальчик, которым мы были так увлечены; во всяком случае, он, не переставая ворчать, побрел в дом – не иначе как для того, чтобы подыскать для каждой из нас по маленькому гвоздю.

– Эй, бабуль, – спросила я, – а что значит возбуждает?

Ее лицо заметно побледнело, и вид у нее был слегка нездоровый.

– Ну, – сказала она, подбирая слова, – это… эмм… полагаю, так говорят про вещи, которые делают нас счастливыми.

Я повернулась к двоюродной сестре:

– Меня возбуждают Яркая Радуга и единороги.

Мишель улыбнулась в ответ – у нее недоставало двух зубов спереди.

– Меня возбуждают мультики Monchhichis, – сказала она. – А еще жвачка Tubble Gum.

Бабуля выдавила из себя натянутый смешок.

– Ну я могу еще ошибаться по этому поводу. Знаете, я не так хорошо говорю по-английски. Почему бы вам просто больше никогда не говорить эту фразу, ладно?

Она извинилась и пошла в дом. Мы услышали, как оттуда доносится нечто, по звуку напоминавшее молитву, но мы были слишком очарованы всеми этими женщинами и их непрочным на вид (и явно подобранным не по размеру) нижним бельем.