Читать книгу "В погоне за красотой - Давид Фонкинос"

Антуан робко постучал в дверь, робко вошел. И, увидев Матильду, не смог сдержать улыбку, хотя и знал, что ситуация скверная.

– Вас это забавляет? – сухо спросила она.

– …

– Я спрашиваю: вас это забавляет?

– Нет… извините… просто я счастлив, что снова вижу вас.

– Я бы предпочла, чтобы это случилось при других обстоятельствах.

– Но я не знал, как быть. Вы больше не приходили и…

– Я не понимаю: вы что – снова прервали Фабьена… только для того, чтобы я вас вызвала?

– Ну… да… – смущенно признался Антуан, словно только сейчас осознал всю странность своего поступка.

Матильда изумленно смотрела на него. Она была возмущена до крайности, но это чувство отступало перед другим – нахлынувшим восхищением. Кто еще осмелился бы на такое безумие ради того, чтобы увидеться с женщиной?! Она знаком велела ему сесть и, помолчав, пролепетала:

– Даже не знаю, что вам сказать. Разве не было других способов встретиться? Вы поставили меня в очень затруднительное положение.

– Я сожалею, простите…

– И на этот раз я ничем не смогу вам помочь. Вам придется уволиться.

– Да, я так и понял.

– И что вы намерены делать дальше? – помолчав, спросила Матильда.

– Наверно, вернусь в Лион.

– …

– В последнее время я много размышлял. Вот мы с вами провели вместе тот вечер. Потом приехала моя сестра…

И Антуан умолк. Вернуться в Лион… Никогда еще он так четко не формулировал сложившуюся ситуацию. О, конечно, он действовал сегодня таким образом, чтобы увидеться с Матильдой, но в его поступке была также и решимость человека, намеренного раз и навсегда покончить со своими душевными метаниями. Он просто не мог спокойно объявить о своем уходе, как это делают все нормальные, цивилизованные люди, – нет, им руководило то же чувство, которое заставило его все бросить и уехать из Лиона. И теперь следовало так же резко оборвать все здешние связи, чтобы покончить с этой нелепицей.

Наконец Матильда заговорила, неожиданно обратившись к нему на «ты»:

– И что ты будешь делать в Лионе? Вернешься в Академию?

– Нет, не сразу. Пока еще не могу.

– Тогда что же? Ты можешь говорить откровенно…

– Я хотел бы, чтобы ты поехала со мной, – внезапно попросил Антуан.

– Куда – в Лион?

– Да. Проводи меня туда.

– Но… я не могу вот так, вдруг, взять и уехать…

– Всего на один вечер… Проводишь меня и завтра вернешься. Ты мне нужна…

Антуан буквально преобразился. Теперь он уже не подыскивал слова убеждения, а твердо знал, чего хочет, и был готов снова встретиться с ситуацией, от которой бежал. Он начал излагать Матильде свой план. Они дождутся закрытия музея и уедут в ее машине. Матильда слабо возразила: «А как же дети?» – но сама уже знала ответ. Она вполне могла позвонить своей матери, чтобы та провела с ними вечер и ночь. А начальству сообщит, что берет отгул. Словом, ничто не мешало ей уступить этому внезапному порыву. Матильда еще делала вид, будто колеблется, но уже знала, что не сможет отказать Антуану. Она хотела уехать с ним, все равно куда.

17

В тот вечер дорожное движение на магистрали почти замерло; временами автомобиль Матильды и вовсе мчался по шоссе в одиночку, словно его пассажиры были последними выжившими во вселенской катастрофе. Впрочем, погода вполне отвечала этой гипотезе. Мрачное небо так низко нависло над землей, будто желало продемонстрировать ей свое могущество. Тем не менее эта гнетущая атмосфера никоим образом не чувствовалась в салоне машины. Антуан и Матильда все больше молчали, лишь изредка скупо перебрасываясь словами о том о сем, явно не собираясь вести нескончаемую оживленную беседу. Их разговор и в прошлый раз перемежался долгими паузами. Возможно, это и есть признак духовного родства – когда люди не чувствуют себя обязанными говорить из вежливости. Им даже не пришло в голову послушать музыку или новости по радио – это путешествие в ночной темноте само по себе свидетельствовало о важности момента.

Матильда редко садилась за руль, и теперь ей захотелось передохнуть. Она остановила машину на пустующей стоянке заправочной станции. Они подошли к автомату с напитками. Поколебавшись, Антуан объявил, что не может сделать выбор между горячим шоколадом и бульоном. Матильда от души расхохоталась.

– Что с тобой? Что такого я сказал? – обеспокоился Антуан.

– Нет-нет… ничего… просто шоколад и бульон – настолько разные напитки. Как правило, люди колеблются в выборе между однородными вещами. Ну, представь себе, что ты хочешь поехать в отпуск и не можешь решить, куда отправиться – на Балеарские острова или в Исландию?

Антуан смущенно улыбнулся и стал оправдываться:

– В вопросе отдыха я всегда твердо знаю, чего хочу. Мои колебания касаются одних только напитков.

– Хорошо! Тогда я предлагаю взять и шоколад и бульон, и мы с тобой поделимся.

– Прекрасная мысль![11]

Они все еще обсуждали этот парадокс, когда к заправке подъехала другая пара. Мужчина направился к автомату, без малейших колебаний сунул в щель монету и нажал на кнопку «черный кофе». Его спутница уверенно выбрала кофе с молоком, трижды нажала на кнопку «сахар», и они ушли со своими картонными стаканчиками так же быстро, как появились. Антуан проводил их восхищенным взглядом: до чего же умело некоторые ориентируются в мире напитков!

Матильда воспользовалась передышкой, чтобы подробнее расспросить Антуана об их маршруте:

– А где мы остановимся в Лионе – у тебя?

– Нет, я ведь отказался от своей квартиры.

– Тогда, значит, в отеле?

– Не знаю, посмотрим. Сначала мне нужно кое-куда заехать.

– Ладно, – ответила она, решив не настаивать.

Матильде было ясно, что не стоит задавать Антуану слишком много вопросов. Она чувствовала, что под его внешним спокойствием таится все тот же неистребимый страх. Антуан боролся с ним, пытаясь набраться храбрости перед возвращением в Лион, но, казалось, его все еще терзают сомнения. Он без конца твердил, что не смог бы одолеть это путешествие без ее помощи. Матильда была счастлива: она хотела быть опорой этому человеку. Хотела быть рядом с ним и в горе и в радости. Теперь ее подстегивало не только любопытство. Она, конечно, скоро узнает, что` произошло в жизни Антуана, что` заставило его бежать из родного города, а пока важнее всего – его душевный покой. В день их первой встречи Матильда инстинктивно почувствовала, что этот человек скользит по наклонной плоскости, – казалось, ему, даже сидящему, грозит падение. Но сейчас, в этой безлюдной ночной пустоте, они как будто снова нашли друг друга. И, несмотря на вопиющее убожество этого места, здесь было нечто, пробудившее в них нежность.