Читать книгу "Сатанинское танго - Ласло Краснахоркаи"

Но прежде чем мы отправимся в этот рискованный путь, я должен вам кое-что сказать. Когда мы прибыли вчера на рассвете, вы, друзья мои, обрушили на нас град вопросов; перебивая друг друга, вы что-то нам объясняли и спрашивали, утверждали, опровергали, просили и предлагали, чертыхались и восхищались, и сейчас я хотел бы ответить на два вопроса, возникших в этой сумятице, хотя некоторым из вас я уже говорил о них… Один из ваших вопросов сводился к тому, чтобы я “открыл”, как некоторые это называли, “тайну”… нашего… так сказать… “исчезновения” без малого полтора года назад… Так вот, дамы и господа, здесь нет никакой “тайны” и никакого “тумана”, заявляю вам это с полной ответственностью… В течение этого времени мы должны были исполнить некое поручение — можно даже назвать это миссией, — о котором пока достаточно будет сказать, что оно… самым тесным образом связано с нашим нынешним пребыванием здесь… А теперь я вынужден разочаровать вас признанием в том… что наша “внезапная и непредвиденная”, как вы выражаетесь, встреча является чистой случайностью… Дело в том, что наш путь — мой и моего верного друга и неоценимого ассистента — вел нас в усадьбу Алмаши, которую… мы должны были… по определенным причинам… срочно посетить с целью, можно сказать, рекогносцировки… И поскольку мы были уверены в том, что вас, дорогие друзья, мы уже не застанем здесь, мы даже сомневались, что эта корчма все еще работает… так что это для нас было неожиданностью снова встретить вас здесь, как будто ничего не произошло… Не скрою, мне было приятно увидеть знакомые лица, но вместе с тем… не буду кривить душой, я с некоторым беспокойством определил, что вы, дорогие друзья, по-прежнему… коптите здесь небо… вы можете возразить мне, если сочтете мои слова обидными!.. здесь, в этом забытом Богом и безнадежном краю, который вы уже тысячу раз поклялись покинуть и поискать счастья где-нибудь в другом месте… Когда полтора года назад… мы с вами прощались и вы стояли здесь, у корчмы, и махали нам, пока мы не скрылись за поворотом… я очень хорошо помню, сколько захватывающих идей, сколько блестящих планов было у вас и сколько желания все эти планы осуществить… и вот я встречаю всех вас в том же самом положении, еще более — простите на грубом слове! — голоштанными и отупевшими, дамы и господа! Так что же произошло? Что сталось с этими планами и захватывающими идеями?! Ну да ладно, я, кажется, немного отвлекся от главного… Итак, наше появление среди вас, дорогие друзья, является, как вы видите, чистой случайностью. И хотя дело, из-за которого мы уже давно, еще вчера в полдень, должны были находиться в усадьбе Алмаши, является чрезвычайно спешным и даже почти неотложным, я, по старой дружбе, решил, что не могу бросить вас в этом бедствии, дамы и господа, и не только из-за того, что случившаяся трагедия в некотором отношении касается и лично меня, ведь, в сущности, когда она произошла, я был уже здесь, не говоря о том, что я, пусть и смутно, но помню безвременно усопшую жертву и давно поддерживаю близкие отношения с ее семьей… но еще и потому, что вижу — вся эта драма прямо проистекает, друзья мои, из сложившейся здесь ситуации, и бросить вас в таком положении я не вправе… На второй ваш вопрос я, по сути, уже ответил, но все-таки повторю, чтобы потом не возникло каких-то недоразумений… Вы заблуждались, когда, услышав о том, что мы направляемся в эти края, опрометчиво решили, будто мы собираемся к вам в поселок, поскольку, как я уже упоминал, нам и в голову не пришло, что вы все еще здесь обретаетесь… Не скрою, что эта потеря времени меня несколько напрягает, потому что сегодня я уже должен был вернуться в город, но раз так сложилось, давайте скорее покончим с этим… и подведем черту под трагедией… Ну а если… возможно… нам достанет времени… я попытаюсь сделать что-нибудь и для вас, хотя… честно признаться… пока что я в полной растерянности…

Он взял паузу и дал знак притулившемуся возле масляной печки Петрине, который с готовностью подскочил к нему, держа в руках — спасибо женской заботе госпожи Шмидт! — свежевыглаженный клетчатый пиджак Иримиаша. И в тот момент, когда они увидали, как Иримиаш достает из нагрудного кармана сигарету, Халич, Футаки и Кранер, не сговариваясь, дружно кинулись к нему, чтобы поднести огня. Корчмарь — который с напряженным, белым как мел лицом стоял, не смешиваясь с другими, за стойкой — смерил их насмешливым взглядом.

Ну а теперь перейдем к делу. И распутывать эту историю начнем с позавчерашнего полдня, когда Шани, мой юный друг Шандор Хоргош, обедал на хуторе вместе с ныне покойным ребенком. По его словам, он не заметил тогда в поведении младшей сестры ничего необычного — верно я излагаю, молодой человек? — стало быть, ничего… ведь так?.. Отобедали, да. И ничего особенного он не заметил, не считая того обстоятельства… что сестра вела себя более взволнованно, чем обычно… Но это волнение наш подающий большие надежды друг не может объяснить иначе как тем, что шел дождь, я правильно помню?.. Ну да… Ибо вид дождя… если я верно понял… всегда производил на нее гнетущее впечатление. Это, конечно, довольно странно, но, памятуя о том, что ребенок, как всем известно, обладал ограниченными умственными способностями, мы, разумеется, можем объяснить дело тем, что в подобного рода случаях любое событие может вызвать подавленность, большее или меньшее смятение, именуемое в науке депрессией… Ну а дальше… как долго?.. до самой темноты мы теряем жертву из виду, пока наш юный друг Шандор не встречает ее вдруг на тракте между домом дорожного мастера и корчмой… что, не совсем между?.. хорошо, почти у самого дома дорожника… Наш друг Шандор находит ее чрезвычайно встревоженной… лучше даже сказать — отчаявшейся?.. словом, находит свою сестру в отчаянии, и на его вопрос, что она здесь делает и не лучше ли ей сейчас быть дома, Эштике отвечает молчанием… И вот наш очевидец в конце концов после долгих расспросов велит ей немедленно отправляться домой, ибо — как он изложил мне во время вчерашней беседы — он был крайне обеспокоен здоровьем младшей сестры, на которой уже тогда была эта самая желтая кофта да тюлевая занавеска под ней… и вся она, до нитки промокнув, дрожала… И вот в этот момент… поправьте меня, если я ошибаюсь… мы окончательно теряем ее из виду. И обнаруживаем уже только вчерашним вечером, далеко отсюда, в замке Венкхейма… где наконец, после продолжавшихся целый день поисков, напоминавших скорее военную операцию, по наитию и предложению нашего друга Шандора, — именно его! — мы нашли ее мертвой в одном из разрушенных и заросших травой помещений… Посмотрим теперь, что обо всем этом думаете вы сами… Некоторые из вас полагают — и на этом мнении настаивает прежде всего мой друг Кранер, — что случившееся можно объяснить только одним: произошло убийство… И обосновывают это тем, что в связи с умственной отсталостью девочки невозможно себе представить, чтобы она оказалась способной собственноручно покончить с жизнью… Потому что — говорит мой друг Кранер — как у нее мог оказаться крысиный яд?.. И если даже представить, что она его каким-то образом нашла в сарае на хуторе, то откуда ей было знать, зачем он нужен? Мой друг Кранер также не может представить, как с этим ядом в руках Эштике могла добраться в такую непогоду до заброшенного здания в нескольких километрах отсюда, чтобы… там… А потом… спрашивает наш друг Кранер… с какой стати она волокла с собой кошку? Чтобы там ее отравить? Но каким образом? И зачем? Разве не проще было бы, если уж мы говорим о самоубийстве, совершить его дома, на хуторе? Ведь ей никто не мешал… Старших сестер дома не было, брат после обеда ушел из дому и в тот день вообще не вернулся, а мать жертвы так глубоко уснула, что не просыпалась до вечера, разве не так?.. Не совсем?.. Ну да… Она еще днем начала шуметь… понимаю… и вы ее отослали играть… под дождем? А, понятно, она под навесом обычно играла… Но как бы там ни было… днем она еще была дома… То есть с хутора она могла уйти незадолго до того, как наш юный друг обнаружил ее на тракте… Ну вот, видите, общими усилиями мы уже продвинулись вперед… Однако продолжим… Мой друг Кранер, несмотря на множество метких наблюдений… по всей видимости, ошибается… Я полагаю так, что предположение об убийстве мы должны однозначно отбросить, ибо в описываемое время ни у кого попросту не было ни причин, ни возможностей совершить это страшное злодеяние… Ведь вы все находились здесь, в корчме, не так ли… если не считать нашего друга Шандора… а также господина доктора… ну и членов семьи погибшей, ведь так?.. Что касается доктора, то я думаю, мы все согласимся, что его можно с полной уверенностью исключить из круга подозреваемых, ибо все мы знаем, что по натуре он домосед, человек с диковинными привычками, не говоря уже о некоторых заскоках, связанных с непогодой!.. Старшие сестры Хоргош, как всем известно, были на мельнице, где они поджидали… окончания дождя, а мой друг Шандор героически ждал нас возле дома дорожного мастера, что я лично могу засвидетельствовать… Что касается появления какого-нибудь постороннего бродяги, то и эту возможность мы должны, разумеется, исключить, ибо нельзя поверить в то, чтобы бродяги с крысиным ядом в руках гонялись за десятилетним ребенком под проливным дождем… Таким образом — к величайшему нашему облегчению, — мы не можем согласиться с нашим другом Кранером, однако… нам тяжело признать и правоту тех, кто полагает, что тут имел место некий фатальный… несчастный случай… Ибо если предположить, что жертва в смятенном, подавленном состоянии… отправилась к замку Венкхейма… хотя непонятно, почему туда?.. то невозможно никак объяснить, дамы и господа, если мы говорим о несчастном случае, какое отношение имела к нему кошка… Однако не будем бездумно отбрасывать и это предположение, друзья мои… ведь что сказал общий наш благодетель, достойный всяческого уважения господин корчмарь? Фатальный случай, не так ли?.. фатальный несчастный случай… так вы сказали? Я правильно помню, господин корчмарь? Это когда вчера вечером… когда мы принесли усопшую и возложили ее на бильярдный стол, чтобы иметь возможность проститься с ней, пока наш друг Кранер изготавливал гроб… вы, очевидно под тяжестью происшедшего, едва не расплакались. Так вот, что-то подсказывает мне, что мы начинаем приближаться к истине… Ибо, дамы и господа, фатальное — это сказано совершенно точно… Но разве фатальное может быть случайным?.. И можем ли мы вообще говорить о несчастном случае, если случай этот фатален, то есть неотвратим?..