Читать книгу "Лобовая атака - Сергей Зверев"

– Ребята, – Соколов лег на нары и тихо позвал танкистов, – давайте ко мне поближе.

Логунов открыл глаза, посмотрел на командира. Он легко поднялся с лежанки, сунул голову на верхний ярус, где лежали Бабенко и Коля Бочкин, и о чем-то пошептался с ними. Через несколько секунд, без спешки, танкисты спустились к своему командиру. Соколов сразу отметил, что глаза у всех горели надеждой. Значит, верят еще в своего командира. Это он усомнился в своем экипаже. «Никогда себе этого не прощу», – подумал Соколов.

– Слушайте меня, – снова заговорил лейтенант. – Говорить буду тихо. Откровенно шептаться нельзя. Тут разные люди кругом.

– Они же советские люди? – удивился Бабенко.

– Спустись на землю, инженер, – проворчал Логунов. – И среди советских всегда были такие… притаившиеся. Кто только и ждет, чтобы продаться врагу. Зря, что ли, НКВД столько людей пересажало в лагеря. Неспроста это. Вы командира слушайте лучше.

– Значит, так, ребята. Похоже, в этот лагерь собирают всех военнопленных, а здесь уже разбирают, кого куда. Меня, скорее всего, расстреляют как командира, так что действовать вам придется втроем.

– Как это? – взвился Бочкин, ударившись головой о верхний брус, но тут же притих, потирая место ушиба. – Как это расстреляют? А откуда они узнают? Мы не выдадим…

Соколов многозначительно постучал себя пальцами по воротнику с петлицей.

– Вот откуда, – сказал он. – Только учтите, что отговаривать меня и советовать снять гимнастерку бесполезно. Это подло, это трусость, и я на такое никогда не пойду. Я давал присягу советскому народу, и я ее не нарушу. Придется умереть – я умру как гражданин и как командир Красной Армии. За меня не будет стыдно ни вам, ни командованию. Слушайте дальше.

Танкисты снова потупились, слушая, как лейтенант советует им держаться вместе и ни с кем из пленных не откровенничать. Если уж попадется кто, внушающий доверие, действительно мужественный человек, готовый к борьбе, или член партии, или командир, с тем можно говорить и в свои планы посвящать. Но никак иначе. Надо постараться, чтобы экипаж всегда держался вместе. Так легче, потому что есть доверие друг к другу. И один другого не бросит.

– Я думал, у вас конкретное предложение есть, – задумчиво сказал Логунов. – Вы все правильно говорите, но нам надо бы подумать, как бежать отсюда. Я предлагаю по очереди подходить к дверям, которые раскрыты все время настежь, и наблюдать. А чтобы в глаза не бросалось, ходить туда по одному. Вроде как воздухом подышать. Нам надо понять, какое ограждение, какая охрана, как она тут у них организована, с какой частотой обходы вдоль проволоки, есть ли собаки.

– Если выберемся, – тихо сказал совсем упавший духом Бабенко, – то до своих нам топать и топать. Вы заметили, что и канонады уже не слыхать. Хорошо, что я с вами. А то одному мне бы не дойти. Я ведь сугубо гражданский человек. Хотя и танки испытывал.

– Тихо ты! – шикнул на механика-водителя Логунов. – Еще здесь крикни об этом! Не волнуйся, гражданский человек, с нами не пропадешь. Верно, товарищ командир?

– Верно, сержант, – согласился Соколов. – Только нам не к своим идти надо, Семен Михайлович, а «семерку» искать. Нельзя нам без нее возвращаться. Мало того, что в плену были, так еще и танк потеряли.

– Да я что, я с вами, разве я говорю, что не пойду. Я же тоже член экипажа и присягу давал. И у меня долг перед Родиной. Меня другое беспокоит – как его найдешь, танк-то наш? – пожал плечами Бабенко. – Это как иголку в стоге сена искать. А вот про Алексея Ивановича я вам так скажу. Негоже нам, ребята, бросать командира. Если его поведут расстреливать, ей-богу, поднимусь и с ним пойду. Вместе воевали, вместе и умирать. Не будем друг друга предавать.

– А ведь прав ты, Семен, – вздохнул Логунов. – Чудом не погибли, так надо хоть не осрамиться перед смертью.

– Перестаньте! – вспылил Соколов, но тут же сбавил тон и продолжил говорить шепотом: – Я вам запрещаю даже думать об этом. Каждый должен стараться выжить, любой ценой. Вы что, не понимаете, что наша смерть на руку врагу? Да такого механика-водителя, как Семен Михайлович, во всех танковых войсках не сыскать. Бывший водитель-испытатель танкового завода! А сержант наш? Финскую прошел, наводчик, каких не найти. С первого выстрела любой танк, любую цель! Да и командир толковый. Я могу на него не только танк, я могу на него взвод оставить без боязни. А Коля? Вы вспомните, как они храбро бой приняли с Логуновым у подбитых танков! Вот только Руслана Омаева с нами нет. Погиб паренек, земля ему пухом. А какой стрелок был! Это же надо так уметь, он же самолет сбил из пулемета. Помните?

– Ну, это конечно, – смущенно согласился Логунов и перевел разговор на другую тему. – Только вот я о плане своем хочу вам рассказать. На случай, если выберемся. Я знаю, что у немцев своей техники не хватает. Да и шутка ли, вооружить такую армаду за свой счет. Они же, как говорили командиры, по всей линии границы нас атаковали. Так вот, слышал я, что у них в составе танковых частей и соединений много танков, захваченных в Европе у разбитых армий. И чешские есть танки, и бельгийские, что ли, какие-то. А вот спросите у нашего лейтенанта, есть ли хоть один у немцев танк лучше нашей «тридцатьчетверки». Нет, скажет он вам. А потому, мыслю я, будут немцы и наши танки использовать[5]. И «тридцатьчетверки», и «КВ». Задарма достались, чего же не взять.

– Ну, не задарма, – возразил Соколов, – они потери приличные понесли, пока нашу «семерку» захватили. Я думаю, что так и с каждым советским танком. Значит, вы предлагаете искать место, куда наши танки собирают, где немцы будут учить своих танкистов воевать на наших танках?

– Так точно, – кивнул сержант. – Должны же быть мастерские для починки, потому как танк после перегона всегда требуется привести в порядок. А еще там полигон должен быть.

Несмотря на энтузиазм сержанта и душевный подъем других членов экипажа, никаких других полезных идей, как вырваться из плена, в голову не пришло. Прошла бессонная ночь, на протяжении которой все не столько спали, сколько сражались с клопами, которыми были просто набиты старые грязные матрацы.

А утром к бараку пришли около полусотни немцев с автоматами и собаками. Крики, удары, непрекращающийся злобный лай натасканных на людей псов снова всех вогнали в глубокое уныние.

Немцы построили пленных вдоль многоярусных нар по обе стороны от прохода и стали одного за другим выталкивать к выходу. Набралось, наверное около сотни. Их вывели из барака. Следом ушли и автоматчики. В бараке повисла угрюмая тяжелая тишина. Никто не разговаривал. А когда примерно через час где-то вдали послышались характерные сухие очереди немецких автоматов, пленные приуныли окончательно. Вечером, когда снова принесли еду, уже никто не бросился к ней сломя голову. Кое-кто даже не поднялся со своих нар. Соколов в этот момент стоял у дверей, глядел наружу. Увидев пленных – разносчиков пищи и охранников, он отошел вглубь барака. Но когда немцы ушли, он снова встал у дверей.