Читать книгу "История Японии. Между Китаем и Тихим океаном - Даниель Елисеефф"

Но император по определению совершал эволюцию в другой сфере. В 747 г. Сёму велел возвести бронзового Великого Будду, который бы защищал Пару и Японию от всех опасностей, как это делали на континенте гигантские Будды скальных святилищ Юньган и Лупмэнь. Однако в Наре пришлось отложить это строительство па несколько лет, потому что не удавалось найти достаточно золота, чтобы покрыть статую. Но через пять лет старатели нашли в нескольких японских реках самородки; верующие увидели в этом божественное благословение и самый ощутимый знак благоволения Будды Вайрочаны к новой Японии. В 752 г. наконец состоялось торжественное открытие гигантской статуи и храма, в котором она помещалась, подкрепленное высоким авторитетом значительного контингента китайских монахов, которые храбро совершили путешествие по такому случаю и были приняты с величайшей торжественностью.

В 756 г. архитекторы закончили строительство Сёсоина — огромного подобия деревянного сарая, трех амбаров под одной крышей, как еще говорят сегодня японские консерваторы, трех строений из балок, сделанных из криптомерии и павловнии, огнестойких, слишком твердых, чтобы в них могли поселиться насекомые, и слишком гладких — как следует отполированных, — чтобы на них могли взобраться крысы и другие грызуны. Там поместили сокровища императора-коллекционера Сему, проведшего жизнь в собирании произведений искусства из столь дальних мест, как Индия или Персия. Это его супруга, императрица Коме, принесла первый дар храму от его имени в 756 г., а потом, через два года (в 758 г.), другой, включивший в себя также все предметы, использованные в 752 г. для торжественного открытия Тодайдзи — храма, вместившего в себя гигантскую статую Будды Вайрочаны. Эти сокровища, собранные в середине VIII в., еще увеличатся через двести лет, в 950 г., когда к ним добавят содержимое одного сгоревшего храма. Так тысячу лет назад была создана первая большая японская национальная коллекция — она включала в себя около 8400 предметов и 10 тысяч документов! Конечно, ее никто никогда не видел, кроме нескольких привилегированных лиц, по самим своим существованием она напоминала художникам о благословенном бремени отечественного наследия.

Сходный поступок совершили поэты, почти в то же время (около 760 г.) собрав первую большую антологию — написанную на китайском языке, но приспособленном к местной речи и выражению местных чувств, — японской поэзии, «Манъёсю».

––––––––––––––––––––––––––––––––––

«Манъёсю»

«Манъёсю» была написана тысячу триста лет тому назад и рассматривается в наши дни как древнейшая антология японских поэм и стихов; это произведение культуры, наиболее полно представляющее древнюю Японию. Она состоит более чем из 4500 произведений, отражающих душевные состояния японцев древних времен — не только знатных, но и представителей всех социальных слоев. И в наше время многочисленных клише «Манъё» все еще воскрешает чувства, ритм жизни и невероятную жизненную силу людей древности. Вот почему ее еще изучают и с удовольствием читают. В «Манъё» также обнаруживается влияние произведений китайской Классики, привезенной из Китая и Кореи посланцами Императора при танском дворе и в Силла. Даже можно полагать, что значительную роль в процессе формирования японской литературы в целом и «Манъё» в частности сыграли первые иностранцы, прибывшие в Японию.[3]

––––––––––––––––––––––––––––––––––

Опять переезды

Тем не менее тогда же при дворе сформировалась партия, которая все более косо смотрела на то, что воспринимала как захват иностранцами контроля над делами Японии, которые она считала чисто внутренними.

Китайцы продолжали требовать монополии на посвящения в сан и по-прежнему претендовали, чтобы только их назначали настоятелями крупных храмов. Ситуация дополнительно обострялась из-за того, что некоторые монахи открыто выражали амбиции, весьма далекие от духовных. Самой знаменитой — и скандальной — стала история монаха Доке (умер в 772 г.). Оказывая сильное влияние на царствующую императрицу, он лез во все дела, в 770 г. потребовав, чтобы сто наделили титулом «государя буддийского Закона», что позволило бы ему — благодаря величию, исходящему от его особы, — еще более активно вмешиваться в назначение высших сановников государства, хотя их власть в принципе оставалась чисто административной и светской.

Аристократы во главе с семьей, начавшей все более выдвигаться, — Фудзивара, — выступили против клерикализма, и удача им сопутствовала: императрицу очень скоро унесла смерть, и интриган, лишившись покровительства, оказался в сложном положении. Чем ловкач мог прельстить или запугать нового императора Конина (царствовал в 770–781 гг.), приказавшего его изгнать? Докё был вынужден отправиться в ссылку в отдаленную провинцию Симоцукэ (современная префектура Тотиги), где император велел ему жить.

Тем временем министры воспользовались обстоятельствами, чтобы декретом лишить женщин — игравших столь заметную роль во всей истории Нара — права царствовать, и тогда же всерьез пошли разговоры, что Хэйдзё-кё (Нару) надо покинуть. Следовало покончить с влиянием монахов, а тем самым и китайцев, которые через посредство посвящений в сан пытались оказывать на японское правительство нажим, воспринимавшийся как нетерпимый. Нужно было срочно направиться в другое место, где император — выросший, конечно, в сени Нары и храмов, — больше не будет ничем обязан духовенству и тем более китайцам. Очень скоро дело переросло рамки восстания мирян против священников: последние повели борьбу такого же характера, считая, что уже достаточно компетентны, чтобы самим делать назначения на духовные должности.

Впрочем, над всеми министерствами как будто повеял некий ветер свободы. В 772 г. правительство признало, что некоторые земли, недавно распаханные, полностью вышли из-под его контроля; оно предложило частным лицам, которые обеспечат их освоение, управлять ими, не платя никаких налогов. На этих землях мало-помалу и сформировалось новое общество оригинального типа, очень далекое от министров, от двора, от его пышности, его ритуалов и — об этом очень скоро скажут интимные записки аристократов — от его скуки.

Но пока что умы находились скорей в состоянии брожения. В царствование императора Камму (царствовал в 782–806 гг.) — первого и, может быть, единственного японского суверена, который по-настоящему осуществлял власть как самодержец, — наконец осуществилось желание всех патриотов: в Нагаоке (Ямасиро) из земли начала вырастать новая столица, и в 784 г. туда с должной торжественностью переехало правительство. Эйфория, однако, продлилась недолго: прошел едва год, как представитель все еще активной семьи Фудзивара пал под ударами убийцы. Это вызвало смятение, и хоть причины этого убийства выглядели не самыми понятными, все категорично решили: новая столица приносит несчастье. Сайте (767–822), монах китайского происхождения, который только что поступил в монастырь и чья мудрость восхищала императора, рассудил, что надо бежать подальше от испорченного мира; не побывав, конечно, в Нагаоке, но покинув также Нару, где жил раньше, он поселился на красивой, поросшей лесом горе Хиэй, построив там пустынь; это место нависало над вытянутой равниной, полого уходящей на юг к Внутреннему морю. Не исключено, что этот выбор, продиктованный потребностями созерцательной жизни, правящие круги Японии тоже восприняли как нечто вроде знака судьбы.