Читать книгу "1812. Фатальный марш на Москву - Адам Замойский"

Первый опыт Кутузов приобрел в действиях против польских повстанцев и впоследствии отличился в нескольких кампаниях против Турции. В 1774 г. в Крыму ему в голову попала пуля, перебившая мышцы за правым глазом, в результате чего тот деформировался и, в итоге, перестал видеть. Кутузов служил генерал-губернатором Санкт-Петербурга как раз во время убийства царя Павла, а потому, конечно же, что-то знал о заговоре.[5]. Данный момент являлся не последней причиной того, почему Александр побаивался и недолюбливал генерала, в результате чего снял того с должности и отправил в ссылку в собственное поместье[6]. Там Кутузов остался наедине со скукой и ревматическим болями, топя их в выпивке и сексуальных утехах настолько, насколько могла удовлетворить его ненасытный аппетит сельская жизнь. И вот посреди всего этого мирного бытия летом 1805 г. генерал внезапно получил приказ принять командование армией и соединить ее силы с австрийцами.

Все русские войска оказались неготовы к выступлению, а посему Кутузов двинулся на усиление армии австрийского генерала Макка[7] с одним только авангардом. Наполеон, однако, отреагировал со всей стремительностью и, пока Кутузов находился на марше, успел окружить Макка в Ульме и принудить его к капитуляции. Очутившемуся в значительном численном меньшинстве Кутузову пришлось отступать и идти на соединение с ведомыми Александром основными русскими силами и уцелевшими австрийскими формированиями под началом императора Франца.

Наполеон никогда не видел сколь либо веских причин, способных столкнуть в войне Францию и Россию, и пребывал в убеждении, что Александром манипулировала Британия, которая и завлекала его в участники коалиции. Посему император французов отправил к царю генерала Савари с предложением встретиться, поговорить и решить все разногласия полюбовно. Однако Александр отозвался надменно, дав свой знаменитый ответ «главе французского правительства», поскольку ему претила сама мысль обращаться к Наполеону, называя того императором.

Кутузов хотел продолжить отступление, но Александр твердо вознамерился драться и вынудил генерала дать неприятелю битву, известную как сражение под Аустерлицем, состоявшееся 2 декабря.

Точно юный субалтерн, вообразивший себя командующим, Александр отверг замысел Кутузова и заставил того принять план, предложенный одним австрийским генералом[8]. В день сражения царь негодовал на Кутузова и пенял ему на промедление в развертывании войск, а потом с ужасом наблюдал за разгромом союзнической армии. Вынужденный бежать с поля боя, Александр впал в депрессию. «Под Аустерлицем он сам потерпел куда более крупное поражение, чем его войска», – утверждал французский дипломат Жозеф де Местр{26}. Теперь царь еще сильнее негодовал на Кутузова, которого отстранил от командования, дав взамен незначительный пост губернатора Киева.

Австрия запросила мира, но война продолжалась, так как в антифранцузскую коалицию вступила Пруссия. Тридцатипятилетний король Фридрих-Вильгельм III тянул и выжидал, не желая никуда вмешиваться до тех пор, пока его прекрасная и решительная жена Луиза, в конце концов, не побудила мужа помериться силами с Наполеоном. Однако в бурном водовороте кампании в октябре 1806 г. знаменитые прусские войска потерпели сокрушительное поражение при Йене и Ауэрштедте, после чего король Пруссии бежал, оставив свою столицу, Берлин, на милость французов. Наполеон выступил в город и продолжил преследование Фридриха-Вильгельма, который укрылся в Восточной Пруссии под боком у русской армии, находившейся на тот момент под командованием генерала Леонтия Беннигсена.[9].

В постигшем его несчастье Александр выказал примечательную решимость к действию. Он набрал в войска новых солдат, а в 1807 г. призвал на службу крестьянское ополчение. Однако требовалась изрядная предосторожность, чтобы крепостные сохранили верность системе, делавшей их фактически рабами. Известия о революционных переменах во Франции на протяжении прошедших пятнадцати лет пусть и медленно, но все же распространялись среди необразованных крестьян Центральной и Восточной Европы. Однако растянутый во времени процесс способствовал перемешиванию правды и вымысла и как следствие возникновению местных легенд и даже религиозно-мистических верований в избавление, в результате чего фигура Наполеона порой оказывалась в ряду мифологических народных героев и как таковая виделась не только освободителем, но и мессией. Российские власти хорошо осознавали данные умонастроения, а потому соответственно готовились оградить себя от худшего, по мере того, как французская армия приближалась к границам империи.

Посещая одного высшего чиновника в 1806 г., писатель Сергей Глинка с удивлением увидел в руках государственного служащего текст Апокалипсиса.

В России существовала давняя традиция ассоциировать врага с антихристом, чтобы поднять боевой дух солдат, вот и теперь власти ухватились за идею выставить Наполеона этаким правителем бездны, Аваддоном и Аполлионом. В ноябре 1806 г. Священный синод Русской православной церкви выступил с громогласным обличением Наполеона, обвинив его в присвоении звания и роли мессии, в сговоре с евреями и другими дурными людьми против христианской веры. Духовенство старательно подчеркнуло тот факт, что, будучи в Египте, Наполеон заявлял о своем уважении к исламу, а нельзя забывать о почти беспрестанном противостоянии русских с мусульманами татарами и турками – о вековой тяжбе, рассматривавшейся как своего рода крестовый поход. Таким образом, в глазах среднего солдата и крестьянина Наполеон изображался неким лицом, действовавшим в согласии со всеми демонами ада{27}.