Читать книгу "Изумительный Морис и его ученые грызуны - Терри Пратчетт"

– Вижу, ты окажешься ценным пополнением для взвода, Питательная, – промолвил он. И снова возвысил голос: – Взво-о-од! Что достается первой мыши?

Голоса громыхнули так, что с потолка посыпалась пыль:

– Капкан!

– И не забывайте об этом! – рявкнул Гуталин. – Спецпредложение, веди ребят! Я догоню вас через минуту.

Молодой крыс выступил вперед и развернулся лицом к строю.

– Крысы, за мной! Ать-два, ать-два!

Капканные взводы затрусили прочь. Гуталин отошел к Фасоли Опасно-для-Жизни.

– Ну что ж, пошло-поехало, – промолвил он. – И если к завтрашнему дню человеки не кинутся искать хорошего крысолова, значит, мы в своем деле ни черта не смыслим.

– Нам придется задержаться здесь чуть подольше, – вмешалась Персики. – Нескольким дамам подошел срок произвести на свет малышей.

– Я ж говорю, мы еще не знаем, насколько здесь безопасно, – вскинулся Гуталин.

– Тогда, может, ты сам скажешь об этом Большим Скидкам? – ласково осведомилась Персики. Все сходились на том, что у Больших Скидок, старой крысы-матриарха, зубы острее кирки и каменные мускулы. А еще ее ужасно раздражали мужики, в смысле крысы-самцы. Когда она бывала не в настроении даже Гуляш предпочитал с ней не связываться.

– С Природой, понятное дело, не поспоришь, – быстро пошел на попятную Гуталин. – Но мы еще даже не осмотрелись толком. Наверняка тут должны быть и другие крысы.

– Да ладно, киикики сами стараются держаться от нас подальше, – отмахнулась Персики.

Гуталин был вынужден согласиться. Обыкновенные крысы и впрямь обходили Измененных стороной. Ну да, стычки порою случались, но Измененные были крупными, здоровыми и в ходе драки умели продумывать каждый шаг. Это очень удручало Фасоль Опасно-для-Жизни, но, как говаривал Гуляш, либо мы, либо они, и, если уж в корень глядеть, так уж мир устроен: крыса жрет крысу…

– Пойду догоню свой взвод, – промолвил Гуталин, все еще поеживаясь при мысли о необходимости объясняться с Большими Скидками. Он шагнул чуть ближе. – Что такое творится с Гуляшом?

– Его… одолевают мысли, – объяснила Персики.

– Мысли, значит, – озадаченно повторил Гуталин. – А. Ладно. Ну, пойду капканами займусь. Еще обнюхаемся!

– А в самом деле, что не так с Гуляшом? – спросил Фасоль Опасно-для-Жизни, когда они с Персиками снова остались одни.

– Он стареет, – объяснила Персики. – Он все чаще нуждается в отдыхе. И, как мне кажется, он опасается, что Гуталин или кто-нибудь еще бросит ему вызов.

– А они бросят, как думаешь?

– Гуталин больше увлечен разборкой капканов и тестированием ядов. Сейчас у нас есть множество куда более интересных занятий, нежели кусать друг друга.

– Или заниматься рллк, как я слыхал, – отозвался Фасоль.

Персики смущенно потупилась. Если бы только крысы умели краснеть, она бы залилась румянцем. Просто удивительно, как подслеповатые розовые глазки, которые тебя едва различают, тем не менее способны видеть тебя насквозь.

– Дамы сделались куда разборчивее, – прошептала она. – Они ищут отцов с мозгами.

– Вот и славно, – одобрил Фасоль Опасно-для-Жизни. – Нам нужно быть осторожнее. Нам нет нужды плодиться как крысам. Нам не обязательно полагаться на численное превосходство. Мы ведь Измененные.

Персики встревоженно глядела на него. Когда Фасоль задумывался, он словно бы всматривался в одному ему ведомый мир.

– Что на этот раз? – спросила она.

– Я вот думаю, что мы не должны убивать других крыс. Крысе не должно убивать крысу.

– Даже киикиков? – уточнила Персики.

– Они тоже крысы.

Персики передернула плечами.

– Ну так мы ж пытались с ними разговаривать, но у нас ничего не вышло. Как бы то ни было, теперь они по большей части держатся от нас подальше.

Но Фасоль Опасно-для-Жизни все вглядывался в свой незримый мир.

– Все равно, – тихо произнес он. – Мне бы хотелось, чтобы ты это записала.

Персики вздохнула, но пошла к одному из тюков, что крысы притащили с собою, и вытащила на свет свою суму. Ничего особенного, просто скатка из ткани с ручкой из обрывка веревки; но в эту суму вмещались несколько спичек, кусочки карандашного грифеля, крохотный обломок лезвия ножа, чтобы точить грифели, и грязный клочок бумаги. Все самое важное.

А еще она считалась официальным хранителем «Мистера Зайки». Ладно, не столько хранителем, сколько таскателем. Но Фасоли всегда хотелось знать, где книга: ему словно бы лучше думалось рядом с нею, книга утешала его и поддерживала, – и Персикам этого было вполне достаточно.

Она разгладила бумажный листок на обломке кирпича, взялась за грифель и проглядела весь список.

Первая Мысль была такова: «В Клане – Сила».

Перевести ее оказалось непросто, но Персики поднатужилась. Большинство крыс на человеческом языке читать не умели. Слишком трудно было усмотреть в черточках и загогулинах хоть какой-нибудь смысл. Так что Персики старательно создавала язык, на котором крысы могли бы читать.

Она попыталась нарисовать большую крысу, составленную из маленьких крыс:

Создание письменности привело к очередной ссоре с Гуляшом. Новым идеям удавалось пробиться в голову старого крыса, разве что напрыгнув с разбега. Фасоль Опасно-для-Жизни своим странно спокойным голосом объяснил, что познания каждой крысы, если их записывать, сохранятся даже после того, как сама крыса умрет. Дескать, тогда все крысы смогут постичь мудрость Гуляша. «Еще чего!» – запротестовал тогда Гуляш. На то, чтобы овладеть некоторыми известными ему хитростями, у него ушли годы! С какой стати ему отдавать все эти умения просто так, за здорово живешь? Ведь это значит, что любой крысенок будет знать не меньше его!

На это Фасоль Опасно-для-Жизни ответил: «Либо мы будем сотрудничать, либо все погибнем».

Такова была следующая Мысль. Перевести «сотрудничество» оказалось непросто, но ведь даже киикики порою поддерживают ослепшего или раненого сотоварища, а если это не сотрудничество, то что же? Жирная черта там, где Персики изо всех сил надавила на грифель, означала «нет». Изображение капкана означало «смерть», «плохо» или «не делайте так».

Последняя увековеченная на бумаге Мысль гласила: «Нельзя гадить там, где ты ешь». Ничего сложного.