Читать книгу "Герман, или Божий человек - Владимир Колганов"

«Тряпичником бродит Зощенко по человеческим помойкам, выискивая что похуже. В Советской стране немного найдется людей, которые в дни борьбы за честь и независимость нашей Родины нашли бы время заниматься «психологическим ковыряньем». Рабочим и крестьянам никогда не были свойственны такие «недуги», в которых потонул Зощенко. Как мог он написать эту галиматью, нужную лишь врагам нашей родины?»

Эта статья появилась в журнале «Большевик» в начале 1944 года, дав старт травле неудобного сатирика. А через два года, после публикации рассказа Зощенко «Приключения обезьяны», последовало постановление ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград»: «ЦК ВКП(б) отмечает, что издающиеся в Ленинграде литературно-художественные журналы «Звезда» и «Ленинград» ведутся совершенно неудовлетворительно. В журнале «Звезда» за последнее время, наряду со значительными и удачными произведениями советских писателей, появилось много безыдейных, идеологически вредных произведений. Грубой ошибкой «Звезды» является предоставление литературной трибуны писателю Зощенко, произведения которого чужды советской литературе. Редакции «Звезды» известно, что Зощенко давно специализировался на писании пустых, бессодержательных и пошлых вещей, на проповеди гнилой безыдейности, пошлости и аполитичности, рассчитанных на то, чтобы дезориентировать нашу молодежь и отравить ее сознание. Последний из опубликованных рассказов Зощенко «Приключения обезьяны» (Звезда. 1946. № 5–6) представляет пошлый пасквиль на советский быт и на советских людей. Зощенко изображает советские порядки и советских людей в уродливо карикатурной форме, клеветнически представляя советских людей примитивными, малокультурными, глупыми, с обывательскими вкусами и нравами. Злостно хулиганское изображение Зощенко нашей действительности сопровождается антисоветскими выпадами. Предоставление страниц «Звезды» таким пошлякам и подонкам литературы, как Зощенко, тем более недопустимо, что редакции «Звезда» хорошо известна физиономия Зощенко и недостойное поведение его во время войны, когда Зощенко, ничем не помогая советскому народу в его борьбе против немецких захватчиков, написал такую омерзительную вещь, как «Перед восходом солнца», оценка которой, как и оценка всего литературного «творчества» Зощенко, была дана на страницах журнала «Большевик».

Такое впечатление, что не было войны, что руководители страны не сделали никаких выводов из пагубных последствий чисток в партийных рядах, в армии и среди интеллигенции. Снова те же интонации, что и на пленуме собкоров Хамовнического района. Снова требование сомкнуть ряды, не допускать ни шага в сторону. Я допускаю, что проза Зощенко нравится не всем, да я и сам от его сатиры не в восторге, однако надо ли устраивать публичную порку, если можно было обойтись лишь мнением редакции, от которой всего-то и требовалось – отказать неудобному, неблагонадежному автору. Но в том-то и дело, что редакции «Звезды» и «Ленинграда» оказались не на высоте, нарушили идеологические установки, потому и потребовались жесткие оргвыводы.

Далее в постановлении речь идет о творчестве Анны Ахматовой и о журнале «Ленинград». Но вот находим там и имя Юрия Германа:

«Ленинградский горком ВКП(б) проглядел крупнейшие ошибки журналов, устранился от руководства журналами и предоставил возможность чуждым советской литературе людям, вроде Зощенко и Ахматовой, занять руководящее положение в журналах. Более того, зная отношение партии к Зощенко и его «творчеству», Ленинградский горком (тт. Капустин и Широков), не имея на то права, утвердил решением горкома от 28.I. с. г. новый состав редколлегии журнала «Звезда», в который был введен и Зощенко. Тем самым Ленинградский горком допустил грубую политическую ошибку. «Ленинградская правда» допустила ошибку, поместив подозрительную хвалебную рецензию Юрия Германа о творчестве Зощенко в номере от 6 июля с. г.».

Вскоре после этого для Германа настали грустные дни – издательство отказалось печатать повести «Студеное море» и «Жена», да и в сценарии к фильму «Пирогов» начальству что-то не понравилось. Что было делать? Тогда еще не существовало самиздата, да и путь за границу был закрыт – это уже гораздо позже появился выбор. Ну в самом деле, не бросать же Герману любимую работу! И где тогда взять средства на прокорм семьи? К тому же в памяти еще остался 37-й год, арест Ольги Берггольц и других писателей. Так стоило ли ради принципа рисковать благополучием семьи и собственным здоровьем? Зощенко этим не поможешь, он сам выбрал этот путь, раньше надо было думать.

Кстати, судя по воспоминаниям Михаила Германа, было чем рисковать в это голодное послевоенное время:

«В первые месяцы после возвращения из эвакуации я почти каждый день ходил в большую отцовскую квартиру на первом этаже, на Мойке, 25. Там меня кормили обедами… Богатая еда с непонятными мне пикантными соусами».

Еда едой, однако голодное время еще можно как-то пережить, а как перенести более тяжкие невзгоды?

«Отец, прямо упомянутый в постановлении… как мне рассказывали, вел себя в высшей степени достойно и решительно отказался каяться на всеписательском, в присутствии Жданова, собрании».

Видимо, Михаил Юрьевич не знал или не захотел понять, почему судьба смилостивилась над отцом – в его воспоминаниях я объяснений так не нашел. Ну а причина оказалась в том, что под давлением партийных органов Юрий Павлович вынужден был повиниться:

«Шестнадцатого августа с. г. я не выступил на собрании писателей… Вернувшись ночью домой и прочитав «Приключения обезьяны», я еще раз понял, что выступить было необходимо: рассказ, разумеется, мерзейший, и я, конечно, виноват в популяризации Зощенки через печать… виноват и в тоне, и в содержании статьи…»

После того как гроза миновала, Герман пересмотрел свои ближайшие планы и обратился к любимой им теме о врачах – напомню, что он написал сценарий к фильму «Доктор Калюжный», да и в фильме «Семеро смелых» был очень симпатичный врач, эту роль исполнила Тамара Макарова. В конце концов, профессия врача, она из самых благородных, тут даже при большом желании будет не к чему придраться. Юрий Павлович так объяснял свою привязанность к двум любимым темам:

«Хирурги и работники уголовного розыска близки друг к другу. Они всегда занимаются какими-то человеческими бедствиями, всегда борются за человека».

Как мы увидим дальше, писатель слишком рано поверил, что опасность миновала, – и в этот раз возможные последствия он не просчитал.

Однако пока что ничего не предвещало новой бури. Жизнь вроде бы наладилась, если верить воспоминаниям Алексея Германа:

«Папе первые автомобили доставались от Черкасова. Они очень дружили и друг друга любили. Более того, жена Черкасова Нина была многолетней любовницей папы, пока она старушкой не стала. Черкасов, как депутат Верховного Совета, покупал машины и ездил на них по полтора года. Наезжал не больше шестидесяти тысяч километров… – и каждую машину продавал папе… «Победы», потом «Волги».

И вот еще одно приятное воспоминание о том же времени: «В 1948 году мы получили потрясающую квартиру на Марсовом поле, в лауреатском доме… Пятиметровые потолки, лепнина, замечательный паркет. Дом Адамини на углу Мойки и Марсова поля».

А через три года после написания сценариев к двум фильмам Юрий Павлович завершил работу над повестью «Подполковник медицинской службы». Это повесть о врачах, однако в ней была некая особенность – главный герой по национальности был не русский, не украинец или осетин, а почему-то еврей. То ли Юрий Герман решил, что теперь ему все можно, то ли просто надумал отразить реальную ситуацию в отечественной медицине, где евреев было очень много – напомню про запрет для русских на поступление в медицинские вузы, который был установлен в 20-е годы, надо полагать, не без участия Льва Троцкого. Впрочем, Алексей Герман утверждал, что отец написал повесть на пари, чтобы доказать, что «никакого антисемитизма в стране нет». На мой взгляд, такое может прийти в голову только спьяну, да и время было выбрано не самое удачное, поскольку как раз начался процесс над «врачами-убийцами». Трудно поверить, что Герман не читал газет, однако завершенная повесть сама просилась на страницы журнала. Начало было уже напечатано в «Звезде», вот тут-то и возникли новые проблемы: «Попал папа и в кампанию против космополитов. Он был убежден в том, что антисемитизм придумали враги СССР, и написал повесть «Подполковник медицинской службы», главный герой которой был врач-еврей Александр Маркович Левин. За это папе быстро наклеили ярлык «оруженосца космополитизма», и даже Сталинская премия за фильм «Пирогов» не спасала. Договора расторгались, авансы взыскивались, зимние вещи отдавались в ломбард».