Читать книгу "Арабская кровь - Таня Валько"

Девушка купается в роскоши и лениво слоняется по комнатам. Немного позанимается, поплавает, но все реже выезжает в город в большие торговые центры или куда-нибудь еще. Ей самой не хочется, да и это достаточно рискованно. Несмотря на все богатство и окружающий ее золотой кокон, Марыся не может в этой стране найти себя. Страна настолько другая, такая невероятно консервативная и ригористическая, что девушка чувствует, как на ее шее затягивается невидимая петля. Она не может одна пройтись по магазинам, а потом заглянуть в кондитерскую, чтобы выпить кофе с пирожным, или заглянуть в ресторан на пиццу. Сразу же появляется риск вмешательства мутаввы и его вопросов о том, где она потеряла опекуна. Если бы девушка была с подругой, другой женщиной, сопровождающей стадо детей, то было бы еще терпимо, но одной это совершенно невозможно. В больших городах выделены секции для синглов (одиноких мужчин) и для семей, но одну ее не впустят. Маленькие бистро предназначены только для мужчин. Когда она хочет купить себе шаурму, то не может войти в бар: все саудовские самцы сомлели бы от одного ее вида. Она должна просить водителя, чтобы тот это сделал для нее. Потом она может съесть ее в автомобиле. Нечего мечтать, чтобы побегать по очень красивым местам для прогулок или паркам, иначе она сразу же привлекла бы к своей персоне интерес полиции нравов. Кроме того, довольно тяжело гулять в удушливую жару. Вдобавок в длинной, до земли, абайе, не говоря уже о беге трусцой. Марыся все же видела пару сумасшедших саудовских энтузиасток. Самое плохое то, что со своей светлой кожей и светлыми волосами она сразу выделяется в толпе и возбуждает нездоровый интерес. Девушка начала даже носить черный хиджаб[16] или, по крайней мере, прикрывать вьющуюся, непослушную копну шалью, не желая выделяться среди окружающих ее женщин.

Сейчас она постепенно начинает понимать, почему ее муж, направляясь в общественные места, надевает длинный, до пят, белый сауб.

Кинга занята: работа в посольстве занимает большую часть дня, а остальное время она должна посвятить маленькой дочери и мужу, который возвращается из больницы домой поздним вечером. Сейчас к тому же все готовятся к каникулам. Поэтому общение с единственной подругой ограничивается часовыми телефонными разговорами.

– Выезжай оттуда на лето, девочка! – советует ей Кинга. – Не оставайся в Эр-Рияде, а то растаешь от жары. Ты даже не имеешь понятия, на что ты себя обрекаешь. Температура будет достигать пятидесяти пяти градусов в тени. Может, и выше, но мы о них не знаем, потому что не хватает шкалы термометра. При влажности пять, максимально десять процентов можно высохнуть, как щепка. С июня по сентябрь жизнь в Эр-Рияде замирает. Прилетишь осенью.

– Как-то устроюсь, – упирается Марыся.

– Но зачем? Или ты святая мать Тереза?

Марыся не хочет говорить подруге, что появились кое-какие осложнения с визой. Хамид не стал вдаваться в подробности, но, как арабский парень, сказал mafi muszkila[17], однако проблема остается.

– Доченька, мы, конечно же, приглашаем тебя вместе с мужем к нам в Гданьск, – говорит мать, которая понемногу начинает настаивать на выезде летом. Как сговорились с Кингой!

– Спасибо, но в этом году не получится.

– Почему? Уже запланировали отпуск где-то в другом месте?

– Мы остаемся в Эр-Рияде, – сообщает Марыся тоном, не допускающим возражения, и в телефонной трубке воцаряется гнетущая тишина.

– Ты взрослая и делаешь что хочешь, но тут летом невозможно выдержать.

– Я знаю, что у нас противный климат, но что делать. Я должна как-то организовать время, и все будет хорошо.

– Летом все выезжают, даже саудовцы, значит…

– Я же сказала, что остаюсь! – нервничая, Марыся повышает голос. – Я жду визу, кроме того, я заполнила анкету на саудовский паспорт. Сейчас ни того, ни другого у меня нет, значит, мне остается только ждать, – приподнимает она все же завесу тайны.

– Знаешь ли ты, что как только получишь их гражданство, то должна будешь отдать ливийский паспорт? Они не признают двойного гражданства, а по саудовскому одна ты отсюда никуда не выедешь. Хамид должен будет каждый раз давать тебе нотариально заверенное разрешение на самую кратковременную поездку, хоть иногда таможенники и этого не одобряют. Муж должен быть с тобой в аэропорту, а бывает, что скрупулезному службисту и этого мало. Значит, супругу придется путешествовать с тобой лично (или тебя будет сопровождать указанный им член семьи – мужчина).

– Так что я должна делать?

– До получения польского паспорта еще долго. Сложные процедуры требуют времени, ты слышала, что говорил консул. Поэтому береги ливийский паспорт как зеницу ока и не избавляйся от него.

– Сейчас у меня в голове все только перемешалось.

– Может, заскочила бы ко мне на ДК? Мы бы с тобой могли все обдумать, я бы испекла твои любимые пирожные с клубникой.

– Не хочу тебе мешать… – возражает Марыся.

– Я ведь тоже сижу дома. Адаш еще слишком мал для начальной школы.

– Я перезвоню… – задумчиво произносит Марыся. – Увидимся… Может, на следующей неделе?

Марыся пробует отвертеться и грустно усмехается про себя, потому что использовала типичное арабское правило IBM, о котором упоминала ей Кинга.

– Прекращай с этими Insz Allah, bukra, mazal! Я слишком хорошо это знаю и страшно раздражаюсь, когда слышу нечто подобное! – не выдерживает Дорота, а Марыся взрывается смехом.

– Лучше вы с Дарьей ко мне приезжайте, – решает она. – Вы ведь еще не видели толком дом. Со мной чуть шок не случился, когда мы приехали сюда из Йемена! Верь мне, я не знала, что муж так чертовски богат! Я думала, что только очень успешен.

– А фамилию знала?

– Конечно, но думала, что он бедный родственник, который работает в семейной фирме.

– Раз такое дело, мы заскочим к тебе до двенадцати, когда мужчин не будет дома. Единственным представителем противоположного пола будет Адаш, – довольно смеется Дорота.

Через два дня все было решено, время бежало, и срок отъезда семьи на каникулы приближался семимильными шагами.

– Помни, ничего не тащи, приходи без звонка. Пусть это будет сюрприз, когда мы снова встретимся осенью, – шепчет Марыся сестре, с которой каждый вечер общается по скайпу.

– Да ты же здесь испечешься, как цыпленок на вертеле. Марыся, любимая, поедем с нами, прошу тебя… – не сдается Дарья и мучит сестру каждый день.

– Не ной, а то взбешусь! – Марыся повышает голос, наклоняясь к микрофону. – Если я говорю, что не получается, верь мне. Даже если бы хотела, – признается она и сама удивляется, что такова правда. Мать, конечно, еще раздражает ее, но малышка чудесная. Родственная душа.