Читать книгу "Феликс Медведев. Козырная судьба легендарного интервьюера, библиофила, игрока - Ирина Вертинская"

Феликс и Колька вместе ходили подкармливать пленных немцев, которых по окончании войны определили в Покров на строительные работы. После рабочего дня бывших врагов-вояк запирали в большом полуподвале, за экраном летнего кинотеатра. Немцы, тихие и жалкие, так искренне благодарили детей за каждую вареную картофелину, что мальчишки сочувствовали им. Однажды Феликс пришел к Кольке с идеей:

– Давай их выпустим!

– Кого? – не понял Колька.

– Немцев!

Вначале ошарашенный, Колька согласился. Правда, свою благородную миссию друзьям выполнить не удалось – в тот день пленных под замком не оказалось: видимо, их перевезли на новое «местожительство». Некоторое время они еще пребывали в Покрове, восстанавливая город, потом исчезли. То ли им разрешили вернуться на родину, то ли сами разбрелись-разбежались по изломанной войной земле. У Кольки долгое время хранилась фотография, где его отец стоит у грузовика рядом с немцем в потрепанной форме.

– Жалко, не было этих фотографий под рукой, когда мы пытались получить немецкое гражданство, – вздыхает Николай. По иронии судьбы, именно Германия стала вторым домом для него после выхода на пенсию. Весьма и весьма разборчивый, он только к 70 годам нашел идеальную спутницу жизни – симпатичную и хозяйственную Клару. Свадьба состоялась в Дании, потому что немецкие власти отказались регистрировать брак двух российских пенсионеров, обосновавшихся в Германии. Видимо, испугались тяжкого груза ответственности за «молодую семью».

Что же касается той самой Натки Станковской, много лет спустя Коля скажет, что Феликс зря волновался и ревновал.

– Это была ТВОЯ муза, Феликс…

С противоположного конца стола на Колю в этот момент внимательно смотрела любимая супруга…

Встреча с Николаем Касаткиным, физиком, книжником и шутником. Их дружбе, трудно вымолвить, 65 лет. Покров, лето 2013 года

Крейсер «Аврора» и… Анна Ахматова

Другой музе, Зое, в которую Феликс был влюблен параллельно с Наткой, юный поэт посвятил следующие строки:

Я все отдам, я все отдам,Чтобы вернуть твои восторгиПо полуденному востокуИ по полночным городам.Я все отдам, чтобы вернутьТвое горячее дыханьеТеплом, шептаньем и духамиИ нехотением уснуть.О, как бы дорого я далЗа ту истому перекличекЗвенигородских электричек,Которой я так жадно ждал.Мне жить начать с того бы дня,Когда на призрачном вокзалеТы как-то жертвенно сказалаСвоими умными глазами,Тоской и юными слезами,Что жить не можешь без меня.Я все отдам, чтоб возвратить,Ожить, воспрянуть, возродитьМои восторги по прохожим,По веснам, книгам, пароходам,Зовущим за море, трубя,Чтоб возвратить все то, что било,Губило, мучило, любило,И все, что в мире счастьем былоИз-за одной из-за тебя.

Но светлые образы предыдущих возлюбленных померкли, когда во время службы в местечке Дантау Калининградской области со второго этажа кирпичной, еще немцами строенной казармы он увидел новое божество – девятиклассницу Софию, дочь командира соседней части, искреннюю любительницу поэзии. Служба «штабной крысой», день-деньской ведущей подсчет горюче-смазочных материалов, наволочек и лопат, губительно сказывалась на душевном состоянии Феликса. Но вдруг на иссохшее сердце Феликса пролилась живительная влага нового чувства. Они, пара романтиков, сошлись на духовной близости. Правда, «для верности» Феликс представился москвичом, скрыв до времени свое деревенское прошлое. Он ослепил девушку золотым рифмованным звездопадом. Может быть, у иных ребят – а конкурентов без малого триста! – были крупнее бицепсы, но бронебойное обаяние молодого стихотворца отправило всех атлетов в нокаут. Стрелой Амура, конечно же, были стихи обожаемого Вознесенского.

О, девчонка с мандолиной! —

начал он «обстрел», едва представившись, —

Одуряя и журя,Полыхает мандариномРыжей челки кожура!Расшалилась точно школьница,Иголочки грызет… —

Что хочется, чем колетсяЕй следующий год? —

приняла вызов София. И тут же сразила самого Феликса:

О, елочное буйство,Как женщина впотьмах —Вся в будущем, как в бусах,И иглы на губах!

Платонически настроенный Феликс слегка присел от изумления, когда услышал от юного ангела такие дерзкие строки, но нельзя сказать, чтобы он огорчился… Во время свиданий в перерывах между поцелуями влюбленные часто устраивали поэтические дуэли-перестрелки. Так Андрей Вознесенский стал третьим «нелишним» в этом романе в стихах. Сто увольнительных, которые Феликс добыл, вымаливая их у своего командира лейтенанта Гунина, сто встреч с юной Софией наполнили романтическим смыслом годы армейской службы.

…В сентябре 1964 года, в последнюю, третью осень службы, София, прощаясь, подарила Феликсу на память только что вышедший сборник их любимого поэта «Антимиры». Девушка не увидит, как чуть позже на этой книге появятся следующие строки: «Дорогой Феликс, я очень тебя люблю, желаю тебе полета – отчаянного и счастливого, чтобы не третья осень, а по 33 осени сливались в одну – такой скорости и напряжения жизни и таланта. Андрей Вознесенский».

И уж почти фантастически выглядит ситуация, когда благодаря Андрею Вознесенскому судьба свела Феликса еще с одной женщиной – той самой, стихи которой когда-то обожгли его, словно пламенем. Как-то в переписке, Феликс спросил у Андрея об Анне Ахматовой, и тот прислал ее адрес: Ленинград, ул. Красной Конницы, дом 4, квартира 3, телефон А-2-13-42. Оформляясь в командировку за печатной машинкой, Феликс вдруг подумал – а не заскочить ли в Ленинград, чтобы найти Анну Ахматову?

– Товарищ командир, – волнуясь, предстал он пред начальственные очи, – разрешите по пути в Москву заехать в Ленинград?

– В Ленинград? – изумился начдив. – С какой целью?

Феликс до сих пор считает везением свое пятиминутное общение с великим поэтом ХХ века Анной Ахматовой в далеком 61-м году

– С целью увидеть крейсер «Аврора»! – отчеканил боец. – Мечта детства.

Командир на секунду растерялся. Ситуация нестандартная…