Читать книгу "Славянский мир Начальной летописи - Николай Барсов"

Таким образом, первые походы русских князей окончились подчинением ятвяжского Понеманья, усилением в нем славяноруссов и передвижением ятвягов далее на северо-запад в соседство родственных им жмуди, пруссов и бортов, где их и открывает наша история в XIII веке. Этот переворот, сблизив границы Руси с Литвой, повел за собой столкновения между этими двумя народами. Русские летописи сообщают краткие известия о двух походах на Литву великого Ярослава в 1040 и в 1044 годах (Лавр., с. 66 и Новг. III, с. 211). Куда именно были они предприняты, эти известия умалчивают. Но польские историки Литвы говорят, что Ярослав разбил литовцев где-то в окрестностях Слонима, затем перешел Неман и болота, разграничивавшие славянские поселения от литовской Пелузии (как называлась часть области по реке Виленке), и подчинил себе Литву по левый берег Нижней Вилии. Старолитовское поселение Ghurgani сделалось будто бы центром русского управления покоренной области и получило название Трок (теперь Старые Троки. См.: Narbutt, Dzieze Nar. Litewsk. III. С. 225, 232, 233). За этими известиями следует признать некоторую долю вероятия тем скорее, что и Начальная летопись называет в числе племен, плативших дань Руси в XI веке, Нарову, или, вернее (по Ипатьевскому списку), Нерому[61]. Собственно Литва занимала пространство по Неману, захватывая левый берег его от устьев Дубиссы до верховьев Бобра близ Гродна, и главным образом по правым притокам его Вилие и Меречанке, примыкая на северо-западе к Жмуди у реки Невежи, на западе к славяно-мозовецким поселениям, а на юге и юго-востоке сперва к ятвягам и кривским поселениям славян, а затем только к славянам по черте, которую можно провести, основываясь на данных топографической номенклатуры от устья реки Ротницы к верхнему течению Котры, вверх по притоку Котры, Пелясе, к Жижме и Дитве и от истоков Дитвы по реке Ошмянке к Вилие и на правой стороне ее через озеро Свирь к притоку Диены, Мядзиолке и далее на север по системе озер, идущих от устья Мядзиолки (Опсы, Пеликана, Дрисвятья, Ричи, Сомки, близ которого села Рубеж, Шиловки и др.) к Креславлю на Двине, кривичам на север и Кревну на северо-запад от Новоалександровска, как кажется, крайним на западе славянским местностям в Двинской области. К северу от собственно Литвы по левому берегу Двины жило племя зимигола (Лавр., с. 3, 5), прилегая на востоке непосредственно к владениям полоцких князей, к которым оно равно стало во враждебные отношения. Известия о племени зимигола восходят к 1106 году, когда оно разбило полоцкого князя Брячислава Вячеславича (Лавр., с. 120). Зимиголы и летьголы, поселения которых простирались к северу от Зимиголы, по правой стороне Двины, между землями полочан, псковских славян и чудского племени ливов, были только областными (географическими) названиями особой ветви литовского племени, которая называла себя latwis, а землю свою Latwei’u zemme, то есть латвежская, Литовская земля. Летьгола, или лотыгола (latwingalas), объясняется как «Литвы конец». Зимигола (zemegolas) – конец земли. Лотыши селились под Витебском (к юго-востоку). Лотышова к югу от Полоцка, в северо-восточном углу Лепельского уезда, и Лотыголь в десяти верстах к югу от Сенна могут указывать на то, что первоначально обиталища летьголов лежали гораздо дальше вверх по Двине и ее притокам, откуда они были вытеснены наплывом славян. К ним примыкала на западе родственная лотве корсь, занимавшая Балтийское побережье к югу от Рижского залива. Вообще в XI веке на Руси только начинали завязываться сношения с литовскими племенами, и о географическом положении их не было ясных понятий. Что касается голяди, то, как уже было замечено выше, только сходство ее названия с прусской Галиндией позволяет видеть в ней особое племя и причислять ее к литве. Начальная летопись только однажды называет ее, передавая краткое известие под 1058 годом: «Победи Изяслав Голяди» (Лавр., с. 70). Но из половины XII века мы имеем положительное указание, что люди голядь жили в пределах Смоленского княжения где-то близ реки Поротвы, правого притока реки Москвы (1146 год; Ипат. с. 29). Объяснить появление этой литовской ветви так далеко на востоке довольно трудно. Очень может быть, что еще в глубокой древности голяди были оторваны от массы литовского племени движением славян с юга на север или же они явились на Протве и вследствие переселения с запада, что могло стоять в связи с переселением с запада же славянских племен вятичей и радимичей, по известию летописи, пришедших от ляхов на Оку и Сожь. Как следы этого народца следует заметить: село Голяди в западной части Дмитровского уезда на реке Бунятке, левом притоке Яхромы; Голяди – деревню в Клинском уезде (по левую сторону шоссе и Николаевской железной дороги); реку Голяду, впадающую в Москву с левой стороны несколько ниже столицы, под селом Люблином (берет начало в Белом озерке у Косина); село Голяжье в Брянском уезде на реке Десне, значащееся еще в брянских писцовых книгах начала XVII века. Нельзя не заметить также, что в области Западной Двины, Немана и Западного Буга встречается множество населенных мест и урочищ с названиями, по-видимому, близким к имени голядей, каковы – Головск, Гольск, Голоды и т. д. Но имеют ли они какое-нибудь отношение к голяди, определить пока невозможно.

Глава 3

Чудь. Ее расселение в эпоху Начальной летописи. Что такое заволоцкая чудь? Собственно чудь. Разноречивые известия о ней летописца. Вожане, очела, ссола. Чудь поволжская: весь, меря, мурома, мордва, черемиса, мещера. Заволоцкая чудь. Пермь, печора, ямь. Летописные известия о ней и возможные следы ее в теперешней топографической номенклатуре русского севера. Угра. Географическое положение ее по летописным известиям по эту сторону Уральского хребта. Угры белые и угры черные. Различный характер сведений летописца о финском северо-востоке и северо-западе

На север и северо-восток от литовских племен Начальная летопись знает племена финские, которые, сколько можно судить по некоторым данным, издавна носили на Руси общее название чуди. Нет сомнения, что это первобытное население Восточно-Европейской равнины занимало в древности большую часть ее, что жилища его спускались гораздо южнее той области, где застает его наша история. Следы его, до сей поры сохранившиеся в географических названиях средней и даже Западной и Юго-Западной Руси, могут послужить исследователям руководящей нитью в определении первоначальных этнографических границ финских племен. Но в эпоху составления Начальной летописи, в конце XI и в начале XII века, финны были уже отодвинуты на север наплывом славян и являются в южной части Озерной области, на побережье Балтийского моря и Финского залива, к западу и северу от Чудского озера, отделяясь от Ильменя уже сплошным славянским населением. Далее на восток они группировались на Северной Покатости, в Заволочье, тогда как в Верхнем и Среднем Поволжье и на волоке, водоразделе бассейнов Каспийского и Беломорского, держались только слабые остатки их, теснимые колонизационным движением славян из области Днепра, Десны и Верхней Оки. В Начальной летописи мы находим два исчисления финских народцев: одно – в общем перечне племен, другое – в перечне племен, обязанных данью Руси. Оба они немногим отличаются друг от друга, и при рассмотрении их нельзя не видеть, что порядок, в котором они называют финские племена, соответствует действительному размещению этих племен на Восточной равнине и что, следовательно, оно было, хотя в общих чертах известно летописцу. Он разделяет их на две группы: южную – по эту сторону волока и северную – в Заволочье. На это указывает выражение «заволоцкая чудь», которое стоит в первом перечне племен перед племенами пермь, печора, ямь и угра, жившими по ту сторону волока. Вопреки мнению Шегрена[62], который видит в заволоцкой чуди летописи карелов, – мнению, ничем, впрочем, не подтверждаемому, – следует, кажется, признать, что это имя употреблено летописцем в первом перечне именно для обозначения всех вообще племен, населявших Заволочье: оно нигде более не встречается ни в исчислении даннических племен, ни в изложении событий Начальной летописи, ни у ее переписчиков и продолжателей, тогда как о кореле они говорят довольно часто с половины XII века[63]. Во втором перечне замечаются незначительные отмены в порядке исчисления племен и названы черемисы, которых нет в первом. Краткие сведения, представляемые о финских племенах этнографическим вступлением Начальной летописи, дополняются немногими известиями ее об отношениях их к Русскому государству.