Читать книгу "Люди загадочных профессий (сборник) - Иван Муравьёв"

Впрочем, он сам относился к людям куда спокойнее. И они, и крысы, и чайки, и сотни видов разной бестолковой мелочи – всё было таким же проявлением большого мира, как солнце, волны и облака. Он был прочен, могуч и полон сил, он был готов бросить вызов всему на свете. Отряхивая сверкающую воду с боков, играючи взрёвывая машинами на полном ходу, он оглядывался вокруг, с тихой радостью ощущая вокруг себя огромный бескрайний мир. И этот мир больше не был исчеркан снарядами и дымными следами подбитых самолётов, больше ничего не чадило жарко и душно в близких джунглях, и эфир не разрывался воплем контуженных, сбитых, тонущих… Война закончилась. Он и его друзья победили.

Кому же и зачем понадобился он в этом спокойном мире? Он прислушивался к себе, ощущая всё более явный зов; тот зов, что – он знал! – скоро воплотится, станет оборотами винтов и милями на лаге. Как раньше, мимо поплывут острова, только ни один из них не будет нести красные отметки целей. При всём своём могуществе, зоркостью он похвастать не мог. Возраст, что тут поделаешь. И сейчас, втянув якоря, на самом малом выходя с рейда, он близоруко озирался вокруг: ну да, везде свои. Воды кругом тоже были безопасны. Ни малейшего повода двигать орудиями. Радар тоже почти безмолвствовал.

Раньше у него тоже были мирные миссии. Он приходил в незнакомый порт, становился на якорь. Вокруг шныряли в утлых судёнышках люди. Часто поодаль стояли такие же, как он, посланники других стран. Подчёркнуто отстранённо стояли они, не шевельнув главным калибром, как бы не замечая друг друга. Это называлось «показывать флаг». И еще случилось однажды, сразу после войны, его позвали в разрушенную враждебную страну. Ничего достойного называться целью вокруг не было; только вырубленные рощи, перепаханные снарядами берега, догорающий город в заливе и россыпи жалких хижин за колючей проволокой. Оттуда он взял людей. Шесть тысяч шестьсот человек, он до сих пор помнит. Они были грязны, эти люди, они постоянно чесались, морская болезнь, пеллагра и дизентерия были его спутниками всю дорогу. Опреснители и прачечные работали без передышки; казалось, он навсегда пропах хлоркой и лизолом, словно какое-то госпитальное судно. Представляю, что сказала бы Леди Лекси, увидев такое! – он фыркнул, пустив дымную струю в облака. Что ж, если возить обессиленных людей тоже был его долг, то его надо было выполнить. Стиснуть решётки паропроводов – но сделать. Он сделал.

И, всё-таки, куда лежит его путь? Зов шёл по азимуту, не привязанный ни к какому месту. Так бывало, когда приходили секретные приказы, шифром по радио или в толстых опечатанных пакетах. Тогда о пункте назначения он не знал до самых последних часов. Только когда в чёрной воде начинали отсвечивать перископы, и неопознанные самолёты кружили поодаль, азимут сводился в точку за горизонтом, и тогда он вглядывался во тьму тропической ночи во все стереотрубы и радары, до боли и рези, чтобы распознать, наконец, вдали угловатые грозные очертания чужих кораблей. Здесь ничего похожего не было, и ему оставалось только гадать. Мидуэй? Вряд ли, до него не хватит топлива. Куда-нибудь на Марианы? Непохоже, он слишком забрал к востоку. Всё, что можно было делать – это идти и ждать, как раньше.

Ждать пришлось недолго. Одной тихой ночью на радаре появилось эхо далёкой земли – низкой полоски суши среди океана. Рано утром он увидел её. Кромка песка, заросшего пальмами, разбегалась в стороны, чтобы сомкнуться почти у горизонта, ограничивая неправильной овальной формы бухту. Атолл, каких в океане множество. Ни причалов, ни баз, ни целей, ни долговременных построек – вообще ничего. Он еще раз обошёл окрестности радаром – и вздрогнул от множества вдруг появившихся отметок. Вгляделся в лазурь бухты – там на водной глади виднелись тёмные силуэты. Они стояли на якорях непривычно близко друг к другу: крейсера, эсминцы, плавучий док, транспорта… Понятно, из-за чего он не разглядел их вначале: издали они сливались в один сплошной серо-красный остров. Было что-то зловещее в этом строе. Подойдя ближе, он понял: тишина. Над стоящим на якорях флотом не поднимался дымок, не слышно было привычного шума помп и генераторов, не перекликались люди. Только крики морских птиц, да плеск волн, да случайный глухой лязг якорной цепи. Войдя в лагуну (он снизил ход до малого), заметил еще одну странность: ни на одном корабле не было флага. Он знал: флаг обычно снимают перед смертью, будь то в бою или в мирное время, перед разборкой на металл от старости. Он это знал и был к этому готов. Но здесь, вдали от битв и от заводов, среди глуши на диком острове? Что здесь происходит? И что он здесь делает?

По правому борту завиднелась знакомая изящная тень, скошенная палуба, рубка, сдвинутая к борту. Он встрепенулся: Леди Лекси? Не может быть, ты же умерла, затонула, я слышал! Что случилось, ты воскресла?! Подойдя поближе, он понял свою ошибку: это была Сара, младшая сестра Леди, близнец. «Эй, Сара!» – окликнул он её, проходя мимо. Ни звука в ответ, только птицы, гомоня, рассыпались в стороны от его возгласа, да от поднявшейся волны коротко простонала якорная цепь. «Она спит» – подумал он, отгоняя и загоняя в глубь сознания страшное видение: её флагшток, беззащитный и бесстыдно голый на фоне равнодушного неба.

Он как будто онемел, и не чувствовал, как отдал якоря, как развернулся, заняв место в этом безмолвном строю, почти в самой его середине. Машины его смолкли, одна за другой гасли топки. Скоро только дежурное электричество осталось поддерживать в нём слабое дуновение жизни. Люди собрались, сели в катера и тоже исчезли. Он остался недвижим, лишь слегка колыхаясь на лёгкой зыби. Дальномеры замерли в нейтральном положении: он мог теперь смотреть только вперёд. Всё, что ему было видно – это прозрачной голубизны бухта, полоска суши с пальмами, и дальше – бесконечный океан, мало-помалу меняющий цвет от бирюзового в тёмно-синий и багровый: солнце клонилось к закату.

Но – что это? Зыбь стала сильнее, яснее, вот уже явно чувствуется бортовая качка. Кто-то проходит рядом. Кто-то очень большой: такой же, как он, если не больше. Вот чья-то тень упала на палубу, прошла вдоль борта, мазнула по надстройке – и силуэт огромной башни вплыл в его дальномеры! Следом показалась труба, таких же размеров. Этот силуэт он мечтал и страшился увидеть во время долгих ночных бдений посреди враждебного моря. Это – враг. Боевая тревога, орудия – к бою!

Но сигнал тревоги прозвенел в его пустых казематах едва слышно и, поперхнувшись, смолк. Тем временем массивное тело врага всё тянулось перед перископами: он шёл тяжело, чуть склонясь на левый борт. Вот мимо прошла покосившаяся, надломленная мачта, кормовые башни, а ниже – сплошное месиво перекрученного железа, всё в пятнах и цветах побежалости. Вот мелькнула корма, тоже без флага, а следом – длинный низкий силуэт – еще один враг, только меньше. Они встали на якорь чуть поодаль, и наступившая южная ночь стёрла их очертания.

В тропической ночи нет молчания. Шуршит и плещет вода, хлопают крыльями и кричат в далёких пальмах неугомонные птицы, пронзительно звенят насекомые. Там, где чёрным пятном на чёрной воде застыл строй кораблей, тоже есть звуки. Где-то в трюме перекатывается на зыби бочка. Где-то взвякивает незакреплённый колокол. Басовыми струнами гудят якорные цепи. Вслушайтесь! Вы услышите: