Читать книгу "Брачный танец - Джиллиан Джеймс"

Здесь другой, чуждый ей мир, к которому Энни никогда не принадлежала. То, что мир далеко не един, что он разделен строго охраняемыми перегородками, она поняла еще в детстве, когда только начинала серьезно заниматься балетом…

— Что вы в основном танцуете, Энни? — спросила мать Стива у Энни.

Та не ожидала подобного вопроса. Даже руки у нее задрожали. Хорошо еще, что стакан, который она сжимала в ладонях, оказался высоким и его содержимое не расплескалось.

— Меня учили классике. Но сейчас приходится заниматься главным образом современными танцами.

— Вы бы скучали без балета?

На эту тему Энни говорить не хотелось. Современные танцы служили в основном для карьеры и зарабатывания денег, душе они мало что давали. Но ответить на вопрос матери Стива все же пришлось.

— Я танцую для собственного удовлетворения. Его дает мне прежде всего классика. А современный балет очень полезен для совершенствования техники. И таит в себе немалые возможности для экспериментов. Но все же порой он достаточно примитивен и выражает не самые высокие чувства.

Дайана кивнула, соглашаясь. Правда, Энни отнюдь не была уверена, что мать Стива правильно ее поняла. А потому пожалела, что сказала о примитивности современного эстрадного танца. Дайана могла понять это как намек на излишнюю эротичность…

— Насколько я слышала, вы служите в труппе Рэя Гиффорда? — спросила вновь появившаяся в дверях Рэйчел.

Она уже успела снять свои белые брюки и блузку, переодевшись в голубой купальный костюм. Скорее всего, это было сделано по совету Стива, правильно понявшего переживания Энни.

— С Рэем я работаю уже десять лет, — ответила Энни. — И обязана ему своей карьерой.

Она поняла, что от результатов этих интервью во многом зависит одобрение или осуждение выбора Стива его семьей. Рэйчел взяла со стола бокал с вином и принялась медленно его потягивать.

— Стив сказал, что вы будете участвовать в премьере «Свадебных бубенцов». — Рэйчел выжидающе посмотрела на Энни.

— Это так. С понедельника мы уже начинаем репетиции. А премьера состоится первого сентября, в день открытия сезона.

— Я уже купила билеты на этот спектакль, — заметила Дайана. — И очень рада, что смогу увидеть вас на сцене.

— Вы будете танцевать с Моэмом Эллисоном? — спросила Рэйчел. — Я видела его в Нью-Йорке. Это был нечто фантастическое!

— Да, моим партнером в «Бубенцах» будет он, — скромно ответила Энни.

Только сейчас до нее дошло, что она знакома со знаменитостью. До этого, танцуя с Эллисоном, Энни думала лишь о том, что лучшего партнера в жизни не встречала. Ей очень импонировала преданность Моэма балету. Хотя пару лет назад он все же завел семью…

— Мы будем сидеть в первом ряду, — добавила Рэйчел, на этот раз — гораздо дружелюбнее.

— Надеюсь, вы получите удовольствие от спектакля.

Тема, похоже, была исчерпана. Рэйчел вновь начала рассказывать о своих детях и муже. Дайана же пошла проверить, как идут дела с приготовлением барбекю.

Стив тем временем обсуждал какие-то юридические проблемы с отцом, искоса поглядывая на Энни. Он заметил, как его мать ушла на кухню, а за ней спустя несколько минут неохотно последовала Рэйчел. Энни осталась одна. Она сидела на стуле, положив ногу на ногу, с бокалом в руке. Стив посмотрел на нее внимательнее и понял, что Энни уже не чувствует себя не в своей тарелке. Более того, было совершенно очевидно, что она целиком владела собой и отлично приспособилась к обстановке. Отец Стива перехватил взгляд сына и чуть насмешливо сказал:

— Это не та женщина, которую можно надолго оставлять одну.

— Ты считаешь, отец, что она — неординарна?

— Настолько неординарна, что, будь я на несколько лет помоложе, непременно постарался бы наставить тебе рога!

Стив облегченно вздохнул: отцу Энни понравилась. Он улыбнулся и не без некоторого смущения начал как бы оправдываться:

— Мне она кажется сплошным очарованием, отец! Я познакомился с Энни совсем недавно. В минувшую пятницу. Но не могу отделаться от ощущения, будто знал ее всю жизнь.

— Я знаю это, сынок. Потому что ты никогда бы не привел в родительский дом кого попало. А теперь иди к ней, не надо заставлять ее скучать.

Стив подошел к Энни, продолжавшей маленькими глотками попивать персиковый сок. Она подняла на него глаза и улыбнулась:

— Привет!

— Привет! — в тон ей ответил Стив. — Отставьте пока свой бокал, я хочу показать вам сад.

Энни послушно поставила бокал на стол, поднялась и взяла Стива под руку. Они прошли под невысокой аркой, украшенной цветами, и оказались в саду, где во всем чувствовался тонкий вкус его создателя — несомненно талантливого и опытного художника. От арки веером разбегались травяные дорожки. По обе стороны каждой из них тянулись ряды экзотических цветов. Дорожки вели к уютным полянкам, украшенным кустами роскошных роз, и заканчивались у широкой лужайки, центром которой служил большой круглый бассейн с высоко бившим фонтаном. В бассейне плавали сотни декоративных рыбок. На мраморном парапете сидела огромная черно-белая кошка и пыталась лапой поймать одну из обитательниц водной стихии.

— Синди, не смей! — строго пожурил ее Стив.

Он погладил кошку по пушистой спинке, вызвав в ответ благодарное мурлыканье, и повернулся к Энни:

— Эта очаровательная хищница никогда не поймает ни одной рыбки. Потому что до ужаса боится воды. Заметьте, она заносит лапу и тут же отдергивает ее, как только коснется поверхности.

— Я бы тоже очень хотела завести кошку.

— У нас в доме кошки всегда пользовались симпатией, а Джейнет любит их до умопомрачения. Что вполне объяснимо: моя младшая сестренка — ветеринар.

— Очень трудная профессия. Требует самоотдачи, любви к животным и глубоких знаний.

— И занимает много времени. Но Джейнет стала тем, кем хотела быть.

— Ваша сестра несомненно — личность.

— Так же, как и вы, Энни. Кстати, не позволяйте моим домашним вас дергать.

— Они меня и не дергают. А чужой я себя чувствовала даже в собственном доме. Это началось сразу же после смерти папы. Только он и поддерживал меня в стремлении стать артисткой. Матушка же всегда была против. Но когда папы не стало и она, казалось, получила полную свободу в моем воспитании, было поздно. Я уже вышла на сцену, и все ее попытки остановить меня рухнули.

— Это — в родном доме. А в других местах?

— То же самое. Если только рядом нет никого, чьи интересы и душевные устремления совпадают с моими. Да вы, верно, и на себе это почувствовали, попав в совершенно чуждую среду на приеме у Рэя.

— Не совсем так. Тогда я не чувствовал себя лишним. Просто понял, что мир танца — не для меня. И потерял всякий интерес к окружающему. Но вы для меня — не только балерина, вы — сама реальность. А это — нечто другое.