Читать книгу "Миллениум - Инна Тронина"

— Нам тоже было очень приятно, — опустила густо накрашенные ресницы Ожерельева. — Только мы бы хотели знать, как там Лео.

— Думаю, что она сама скоро вам позвонит, — успокоил Артур, бережно, под ручку, выводя Милявскую в коридор.

— Только бы выбрали полчасика и съездили ко мне на Смолячкова, — вздохнула Милявская, озабоченно семеня рядом с Артуром. — Должны же понимать, как всё это важно! Взрослые уже люди. Да, а что произошло с Леоновой? Боль моя это общежитие, каждое утро просыпаюсь и думаю, как бы чего здесь не случилось. Вы располагаете временем?

— Да, конечно.

Тураев провёл Милявскую мимо прыщавого парня с красной повязкой, который на посту читал детектив — ему было мало реальных ужасов. Тощая дворничиха гоняла лопатой воду, стараясь пробить во льду сток к люкам. Несколько иномарок, как телята, уткнулись носами в крыльцо, и их с трудом удалось обойти.

— Галина Семёновна, мне вот в этот дом нужно зайти и проверить одну квартиру. Если вы будете так любезны, что подождёте внизу, мы сможем поговорить о Валерии. Сразу говорю, что окажу вам любую помощь, какая только потребуется. Но также могу попросить вас кое в чём мне помочь…

— Обязательно! — Милявская выглядывала из отороченного мехом капюшона, как из шалашика. — Пойдёмте! — И она потянула Тураева за рукав, приглашая перебежать улицу. — Нет, это ужасно! Девочки — куколки, а Валерия — вообще примадонна! И как живут! Грязь, сырость, клопы, тараканы. На кухне все горелки с плит украли, и одно время пламя на полметра взлетало. Это как раз в те времена, когда Павла Новикова убили. Теперь, правда, лучше стало, а всё равно сердце кровью обливается!

Как и рассчитал Тураев, дом, выстроенный в форме буквы «Г», имел угловой подъезд. Чтобы попасть в квартиру Рубецких, нужно было войти именно в эту дверь, самую маленькую и невзрачную из всех. Немудрено, что Рубецкие здесь не появляются, — ни лифта, ни домофона, ни металлической двери на улицу, даже почтовые ящики сломаны.

Но для Валерии лучше было бы жить здесь, а не пытаться обаять Вандышева. Такие чудесные превращения случаются только в сказках; реальность же преподносит куда более скромные сюрпризы. Вся эта беготня, конечно, зряшная. Рубецкого застать не удастся. Ладно, пусть Галина Семёновна во дворе погуляет — ей почему-то нравится подставлять лицо метели.

Увидев, что на каждую лестничную площадку выходит на четыре двери, Артур прикинул, где может располагаться жилище Рубецких. На пятом этаже три металлические двери могли вести в квартиру, когда-то купленную адвокатом. Четвёртая, вдрызг разбитая, обшарпанная, отпадала сразу же.

И всё же Тураев решил, что нужно обратить внимание на дверь рядом с обшарпанной — по его вычислениям выходило именно так. Он нажал на кнопку звонка, но все усилия были тщетными. В квартире стояла полная тишина. Устав давить на кнопку, Тураев оглядел исписанные огромными кривыми буквами стены и потолок, махнул рукой и собрался уходить, тем более что во дворе его ждала пожилая дама.

Разбитая дверь неожиданно открылась, и выглянул кудрявый мрачноватый мужик лет сорока, одетый во вполне приличный спортивный костюм. Но по устоявшемуся запаху перегара и исчерна-лиловому бланшу под глазом Тураев определил, что сосед Рубецких не в ладах с законом и пьёт давно, основательно, со вкусом.

— Нету их, чего звонишь? — хмуро, но спокойно сказал мужик.

— Тебя как звать? — обрадовался Артур возможности кое-что узнать.

— Аркадий. А чего нужно? — Мужик закрыл за собой дверь.

— Аркадий, Рубецкие тут живут? Адвокат с семьёй — женой и сыном?

— Да сына ж его посадили! Ты чо, не знаешь? И адвокат съехал отсюда. Усатый он такой, правильно? «Фольксваген» у него синий был. Тут какие-то мудилы шляются, но сейчас нету никого. — Аркадий поскрёб макушку.

— Феликс сидит? За что? — Артур оторопел уже в который раз за день.

— Говорят, «мокруху» заказал. А киллер слил его в «легавке».

— Значит, киллера взяли, и он указал на заказчика. Бывай, Аркаша!

И Тураев через две ступеньки побежал вниз, оставив мужика приходить в себя и думать, не померещился ли спьяну весь этот разговор.

— Артур, у меня уже ноги замёрзли! — слегка обиженно призналась Милявская.

Свою руку в кожаной с мехом перчатке она бесцеремонно просунула под локоть майора.

— Не возражаете, если мы зайдём ко мне домой? Я недалеко живу — через квартал, на Земледельческой.

— Впервые о такой улице слышу, — признался Артур, думая о своём. — Но если близко, то можно зайти. От вас можно в Москву позвонить, кстати? Я заплату, не волнуйтесь.

— Да сколько угодно! Хоть целый день звоните! — беспечно разрешила Галина Семёновна. — Кстати, не стесняйтесь, потому что живу я одна в большой двухкомнатной квартире. С гостиницей нет проблем?

— Вот хочу узнать, в какой именно мне забронирован номер.

— Лучше дайте отбой и оставайтесь у меня. Деньги сбережёте и мне приятное сделаете. Я одна, как перст, муж десять лет назад умер. Детей не было. Наверное, подорвала здоровье в молодости — два года сидела в тюрьме и в лагере. Арестована была на пятом курсе университета. Потом пришлось с трудом навёрстывать упущенное. А, может быть, я и до ареста была приговорена к одинокой старости. Если бы не было любимой работы, где я нахожусь даже по выходным, забирая все дежурства, пропал бы смысл всей моей жизни. Дошло до того, что я хотела переехать в коммуналку, получив огромную доплату. Но до сих пор никак не могу выбрать время и вызвать агента по недвижимости. Мы ведь коллеги, а потому должны друг другу помогать. Тем более что теперь нас интересует одна и та же особа — Валерия Леонова. За обедом и за чаем вы сообщите мне всё, что знаете о ней.

— Обязательно, Галина Семёновна! Но оставаться у вас жить было бы ужасным нахальством с моей стороны. Мы же едва знакомы.

— А по приезде в Москву я остановлюсь у вас! — просто сказала Милявская.

Они как раз перешли Большой Сампсоньевский проспект и тихо побрели вдоль стены массивного дома, мимо дверей всевозможных кафе и магазинчиков.

— Я не прожила бы семьдесят четыре года, имея столько болезней и всё время помня, как на моих глазах арестовали отца, если бы не была рядом с интересными, хорошими людьми. Папу забрали в сорок восьмом, а как будто вчера. Не дай вам Бог пережить такое, даже представить себе, как твоего отца увозят в тюрьму! Его уводят, а ты знаешь, что никогда его не увидишь… Папа занимался чистой наукой. Он никогда не лез в политику, лишь укреплял оборону страны. Работал над проектом создания нашей атомной бомбы. Маме удалось выжить в лагерях, но папу мы так и не дождались. Я постоянно ощущаю рядом с собой дорогие тени — родителей, мужа. И всё же мне хочется, чтобы в пустых комнатах появился новый человек. Мне кажется, что мы поймём друг друга.

— Я понимаю, что такое незаконный арест отца. Знаю, как страшно после этого сидеть одному в пустых комнатах. И потому, надеюсь, мы с вами в своей работе не допустим произвола.