Читать книгу "Саксонец. Меч Роланда - Тим Северин"

– Вы бы не могли подсказать, как найти резиденцию распорядителя двора? – спросил я.

Один из священников, тот, что повыше, сухопарый, конопатый и с высоким лбом, лет пятидесяти с лишним, внимательно посмотрел на меня и спросил, отчетливо выговаривая слова, что шло к его ученой внешности:

– Откуда ты, молодой человек?

Я объяснил, что король Оффа отправил меня ко франкскому двору.

– Мне показалось, что я узнал акцент, хотя твоя латынь более чем удовлетворительна. Вижу, ты привез с собой вашу погоду.

Священник запахнул поплотнее рясу и посмотрел на свинцовое небо.

– Похоже, дождь зарядил до вечера.

– Я надеюсь доложить о своем прибытии распорядителю королевского двора, – напомнил ему я.

Он состроил гримасу.

– Ты увидишь, что правительство парализовано. Дождь и наводнение не дают ему собраться. Броды непроходимы, а течение в реках слишком сильно для переправы.

Я задумался, не стоит ли развернуться и попытаться догнать Арнульфа. Он, наверное, уже на королевской кухне, и, по крайней мере, там можно поесть.

К нам прихромал Озрик. У раба был несчастный вид, на его тунике были пятна желтой грязи, и сам он как будто увял.

– Вижу, нелегко вам было добраться сюда, – заметил священник, глядя на нас. – У одного проблемы со зрением, у другого с ходьбой. – Он как будто что-то решил. – Если пойдете со мной…

Он двинулся по морю грязи к солидному двухэтажному зданию, одному из нескольких достроенных. Дом находился рядом с незаконченным залом собраний, и у входа стояли два стражника с тяжелыми восьмифутовыми копьями. Они, похоже, знали нашего проводника, так как отсалютовали ему, стукнув древками по земле, отчего с их железных шлемов упали дождевые капли. Он ввел нас внутрь и провел на второй этаж. Здесь была атмосфера скорее личной резиденции, чем служебного помещения. У двустворчатой двери, куда он постучал, тоже стояла стража. Чей-то голос пригласил нас войти, и мы вступили в просторную, скудно обставленную комнату. В центре был широкий стол, на нем стоял глиняный макет дворца, каким он будет по завершении строительства. Рядом со столом было множество низких табуретов и высокое деревянное кресло, напомнившее мне кресло моего отца в пиршественном зале. На стенах висели изрядно выцветшие гобелены с изображением сцен охоты. Единственным красочным предметом в комнате был большой крест с искусной резьбой и позолотой, располагавшийся на низком постаменте в конце комнаты.

У окна спиной к нам стоял высокий могучего вида человек и уныло смотрел на дождь, одной рукой обнимая за плечи молодую женщину.

– Что такое, Алкуин? – спросил он, обернувшись и взглянув на нас.

Ростом он был далеко за шесть футов, и все в нем имело внушительный, даже грозный вид. Крупная голова сидела на толстой шее. У него был выпирающий вперед нос, большие серые глаза и, хотя он стоял выпрямившись, довольно заметный живот. По моей оценке, ему было под пятьдесят, поскольку виски начинали седеть. Но самыми поразительными были его усы. Длинные, пышные, светлые, они свисали на добрых шесть дюймов с обеих сторон рта и были тщательно расчесаны. Такие роскошные усы неожиданно гармонировали с двумя длинными косами женщины рядом с ним, которая выглядела намного моложе его. Взглянув на них, я заключил, что они отец и дочь, а не любовники, как заподозрил сначала.

– Я подумал, что эти два путешественника могут вас заинтересовать, – сказал наш проводник.

Большой человек воззрился на меня сверху. Он был одет строго, в повседневном франкском наряде, состоявшем из длинной темно-коричневой подпоясанной туники и серых шерстяных штанов. Вместо туфель на нем были шерстяные носки с кожаными подошвами, и их поддерживали обмотанные вокруг голеней матерчатые подвязки. На нем не было никаких драгоценностей, хотя на молодой женщине я увидел яркое ожерелье из отполированных кусочков янтаря, каждый размером с голубиное яйцо. Она, как и отец, была крепко скроена, и благодаря ремню с золотым шитьем, подчеркивающему широкие бедра и пышную грудь, ее фигура казалась сладострастной.

– Как твое имя? – спросил меня большой человек.

Его голос был на удивление тонким для такой фигуры.

– Зигвульф, – ответил я, – а это мой раб Озрик.

– Они только что прибыли, их прислал Оффа, король англов, – объяснил священник.

Умные серые глаза рассмотрели мое лицо.

– Вижу, в пути вас сопровождала хорошая погода. Вы здорово загорели.

– Она испортилась лишь три дня назад. До того все время палило солнце.

– Оно повредило тебе глаза?

– Это врожденный недостаток, который я предпочитаю скрывать, – осторожно ответил я.

– Странный недостаток. Он, похоже, переходит с одного глаза на другой.

Я не понял, что он имеет в виду, и не знал, что ответить.

– Кожа вокруг твоего левого глаза не загорела. Однако ты носишь наглазник на другом глазу, – объяснил мужчина без следа иронии.

Я почувствовал, что краснею от смущения, и оглянулся на священника, Алкуина. Тот с невозмутимым видом стоял, спрятав руки в рукава.

– Было бы любезно с твоей стороны снять наглазник, – подсказал он.

Помня, как отшатнулся Оффа, я неохотно удалил кожаную накладку с правого глаза.

Но тут все было совсем не так.

Большой человек передо мной какое-то время пристально смотрел на меня и, наконец, проговорил:

– Интересно. Говорят, что у Александра Македонского было то же самое. Его глаза были разного цвета. Признак уникальности. – Не обращая внимания на Озрика, он повернулся к священнику. – Мы радушно принимаем молодого человека. Помести его вместе с паладинами и проследи, чтобы ему выдали новую одежду.

Было ясно, что он нас отпускает, и священник поклонился. Я тактично сделал то же самое, и все трое мы удалились из комнаты. Когда дверь за нами закрылась, я вспомнил, что письмо от Оффы так и осталось у меня в сумке.

– Я забыл отдать королевскому распорядителю письмо, которое король Оффа приготовил для франкского правителя, – сказал я Алкуину.

Тот приподнял брови.

– Это был не распорядитель, а сам Карл, известный как король франков и лангобардов и римский патриций.

Я помертвел: не узнать самого могущественного человека на западе!

– Но он был одет так просто… – пролепетал я.

– Правитель ненавидит дорогие и модные наряды, – сказал священник. – Почти так же, как безделье. Он вечно ищет, чем себя занять. Большинство советников воспользовались дождем как поводом устроить себе выходной, и потому ему нечего делать. Мне показалось, что ваше появление его развлечет.

Я достал из сумки пергамент, уже закапанный водой.

– Тогда, наверное, следует оставить письмо в секретариате.