Читать книгу "Начало звёздного пути - Александр Санфиров"

Князь тронул друга за плечо:

– Илья, послушай дружеский совет. Во-первых, никуда не езди в ночь, не ищи приключений там, где можно без них обойтись. Во-вторых, если твоя дочка хорошо воспитана, то, даже прочитав эти, с позволения сказать, сочинения, она хуже не станет.

В-третьих, ты говорил Аркадию Дмитриевичу, что покупаешь романы для дочери?

– Нет, – ответил растерянно Вершинин.

– Ну, тогда почему ты хочешь его убить, он-то, наверно, считает, что сделал тебе большое одолжение, ведь на самом деле это большая редкость. Так что езжай завтра, и если Катенька еще не прочитала эти книги, то забери их у нее. И не допытывайся, читала она их или нет, не принуждай ее лгать.

Обычно Катенька вставала в одиннадцать часов, потом завтракала, и потом уже начиналось музицирование, прогулки с мадам Боже, потом обед с папенькой и Феклой, а потом она делала что ей вздумается. Читала, примеряла наряды. И все прочее.

Но сегодня она проснулась раньше, чем обычно. Когда она зазвонила в колокольчик, полуодетая Аленка примчалась с выражением ужаса на лице.

– Барышня Екатерина Ильинична, что стряслось, может, вы занедужили, за дохтуром звать надо?

– Ах, Аленка, ну что несешь, какой доктор. Просто я решила, что мне надо сегодня встать раньше. У меня есть неотложное дело.

Аленка заткнулась на полуслове, и по выражению ее лица можно было понять, что за доктором пошлют немедленно.

– Что за дело у вас такое важное, Катерина Ильинична, можно спросить?

Катенька села в кровати, пеньюар у нее упал, обнажив худенькие белые плечики и грудь.

«Как цыпленочек, – жалостливо подумала Аленка, пышущая здоровьем, – а ведь ест, как отец, и куда у нее все уходит».

– Аленка, – сказала решительно барышня, – вчера ко мне приводили дурака, я подумала и решила провести опыт. Как-то случайно прочитала в одном журнале, что дураки не могут учиться. Поэтому хочу попробовать научить этого, как его звать?

– Николка, – подсказала Аленка.

– Да, да – Николку, хочу научить читать и писать.

Аленка про себя засмеялась.

– Барышня, так он умеет читать и писать, говорили, что он даже церковные книги читает и на клиросе поет.

Лицо Катеньки на миг приобрело смущенный вид, но вскоре разгладилось.

– Ничего, тогда я буду учить его французскому языку.

– Так все же зачем вы, барышня, встали так рано. Можно было бы и позже встать?

– Ты не понимаешь, глупая девка, – разозлилась Катенька, – мне же надо подготовиться к занятию. Немедленно помоги сделать прическу и достань шкатулку с драгоценностями. И румяна свежие достань. Я с утра обычно немного бледна.

Ничего не поделаешь, и Аленка приступила к делу, хотя ей очень хотелось спать. В отличие от своей госпожи, она до двух ночи занималась тем, чем должна заниматься молодая женщина. Причем ее друга проблема косоглазия совсем не волновала.

Николка первую ночь на новом месте спал плохо. Вначале не мог заснуть из-за множества мыслей, с тех пор как он получил возможность связно мыслить, он все пытался понять, что же собственно с ним случилось. Ту жизнь придурковатого подростка он помнил не очень хорошо, она представала в его памяти чередой цветных застывших картинок, которые было сложно разобрать. Но по мере того как он осваивался в новой жизни, вопросов у него возникало все больше. Вот сейчас, лежа на топчане и слушая Лешкино сопение, он думал, что и как будет делать дальше. Единственное, что для него было уже решено, крепостным он не останется, и воспользуется любым шансом, чтобы изменить свою жизнь. Но все же его одолел сон. Спал он все равно плохо, крутился и чесался, потому что клопы, кишевшие во флигеле, с яростью набросились на свеженькую жертву.

Рано утром он проснулся по привычке, выработанной за последние три месяца работы батраком. Лешка еще храпел вовсю и даже не думал просыпаться. Николка встал и сбегал на улицу, где, спрятавшись за дерево, опустошил мочевой пузырь, потому как, где находится нужник, показать ему никто не удосужился.

Когда он подошел к дверям, около них уже вертелась Аленка с озабоченным выражением на лице.

– Ну что, проснулся, засоня, – приветствовала она его, – ох, и хлопот с тобой, Николка, и кой черт тебя сюда принес, мне одни заботы достаются. Радуйся, нашей барышне очередная моча в голову стукнула, будет тебя сёдни хранцузскому языку учить. Проверить хочет тебя на дурость.

– Это как и почему? – только и смог спросить озадаченный Николка.

– А потому, – засмеялась девушка, – что кто-то красен, как прынц из сказки, а того не знает.

– Втюрилась барышня в тебя, дурака, вот и мается дурью теперь сама, – продолжала она смеяться. – Смотри, когда тебя приведу, молчи и говори только то, что спрашивают. Илья Игнатьевич добр, конечно, но за свою Катеньку шкуру быстро спустит.

– Так что, – растерялся парень, – уже идти надо? Только утро наступило, неужто барышня в такую рань раннюю встает, и с чего это она в меня втюрилась, кто я и кто она?

– Так девичье сердце не спрашивает, – нараспев сказала Аленка, – раз, и готово, втюрилась, хоть в золотаря, если сердцу мил.

На Аленкиных глазах появились слезинки, она их смахнула и сказала:

– Хватит болтать, иди, перекуси чего у Прасковьи, да помойся хорошенько, чтобы мужицким духом от тебя не перло. Чай, не в хлев пойдешь. А я за тобой опосля зайду, когда барышня прикажет.

Аленка резко повернулась, поцеловала его в губы и унеслась. Николка ошарашенно смотрел ей вслед.

«Что же делать, что теперь будет? – думал он. – Прибьет меня барин до смерти, впору пойти самому удавиться. Совсем бабы с ума съехали!»

К Искину АР-345 от модуля ХХО2:

Сообщаю: произошла спонтанная ошибка в перестройке эндокринной системы реципиента, в связи с чем начался неконтролируемый выброс феромонов, принимаются экстренные меры для ликвидации его последствий. В остальном перестройка защитных систем организма аборигена происходит без сбоев.

Николка побрел на общую кухню, в которой вовсю готовилась еда на немалое количество дворни. Господская кухня находилась в барском особняке, и там распоряжался повар, привезенный Вершининым из самой Москвы. Когда Николка зашел в жаркое помещение, первым, кто его там встретила, была бабушка.

– А вот и внучек мой пришел ненаглядный. Садись, садись, сейчас я тебе молочка налью, вот тебе хлебца немного, – с этими словами она налила ему огромную кружку молока и сунула полкаравая душистого, только что вынутого из печного нутра хлеба.

Потом она уселась напротив за стол и, подперев голову под подбородком обеими руками, начала разглядывать внука.

– И что же ты незадачливый такой, – тихо начала она говорить, – мало тебе Феклы, так теперь на тебя и барышня глаз положила. Ох, Николка, даже не знаю, что тебе и присоветовать, придется тебе, наверно, вновь в дурака вертаться. А иначе эти две кобылы до цугундера тебя доведут.