Читать книгу "Наблюдая за мужчинами. Скрытые правила поведения - Андрей Ястребов"

Когда я искал удовольствия, оно бежало от меня, а я впадал в тяжелое положение скуки – состояние, из которого можно перейти ко всему – хорошему и дурному, и скорее к последнему. Теперь, когда я только стараюсь избегать скуки, я во всем нахожу удовольствие.

Чтобы быть счастливу, нужно избегать несчастий; чтобы было весело, нужно избегать скуки».

1852 год, 20 марта. «Сладострастие имеет совершенно противоположное основание: чем больше воздерживаешься, тем сильнее желание.

Впрочем, нет. Так как это влечение естественное и которому удовлетворять я нахожу дурным только по тому неестественному положению, в котором нахожусь (холостым в 23 года), ничто не поможет, исключая силы воли и молитвы к Богу, избавить от искушения».

Слово наставника. Ф. М. Достоевский:«…он… молод, но в нем уж и теперь ясно виден будущий… человек». Дилемма русской культуры и каждого впервые влюбившегося молодого человека – не хочу учиться, а хочу жениться – решается в письме Достоевского к пасынку П. А. Исаеву: «Ну что же такое, что ты женишься, чем это может помешать тебе учиться? Чем образованнее человек, тем более он учится, и так всю жизнь. Одна уже неутолимая жажда к знанию, заставляющая, например, великого ученого в 70 лет все еще учиться, свидетельствует о благородстве и высоте его натуры и о глубоком отличии его от толпы. Для того же, чтоб заняться самообразованием, всегда можно найти время даже и при семейных тягостях и при служебных занятиях».

Когда заходит речь о возможной свадьбе двадцатидвухлетнего шурина Ивана Григорьевича Сниткина и его 18-летней избранницы, Достоевский дает молодому человеку следующую аттестацию, в равной степени применимую к любому, в ком серьезно проявилось желание сделать ответственный шаг: «Как он ни молод, но в нем уж и теперь ясно виден будущий честный, твердый, дельный человек. Он, конечно, слишком наивного, увлекающегося благородства, но на вещи он уже и теперь смотрит ясно и рассудительно и безрассудства не сделает. Ее он ставит сам выше себя. А она не по летам с характером и к тому же остроумна».

Препятствия женитьбе. Ф. М. Достоевский: «как сойти в жизни таким разнохарактерностям…». Ф. М. Достоевский в письме к А. Е. Врангелю (от 14 июля 1856 года): «Ей 29 лет; она образованная, умница, видевшая свет, знающая людей, страдавшая, мучавшаяся, больная от последних ее лет жизни в Сибири, ищущая счастья, самовольная, сильная, она готова выйти замуж теперь за юношу 24 лет, сибиряка, ничего не видавшего, ничего не знающего, чуть-чуть образованного, начинающего первую мысль своей жизни, тогда как она доживает, может быть, свою последнюю мысль. <…> Как сойтись в жизни таким разнохарактерностям, с разными взглядами на жизнь, с разными потребностями?… Ибо будь он хоть разыдеальный юноша, но он все-таки еще некрепкий человек. А он не только не идеальный…»

Злая мудрость. Что нужно знать о женщинах мужчине 17–24 лет

Опасно произносить искренние комплименты, ставящие под сомнение здравый смысл. Если молодой человек на первом свидании твердит интересующей особе: «Ваша красота ввергает меня в умственный кризис», девушка, как правило, не обольщается, напротив, начинает не на шутку беспокоиться и рассуждает примерно так: «Если он теряет рассудок от таких пустяков, как моя красота, то, значит, он вообще подвержен хвори, и не исключено, что после свадьбы его будут интересовать вопросы: почему он не астероид и есть ли секс в математике?».

Пора отбросить риторику бесстрастной вежливости и перейти на «ты». Разговор коснулся вещей почти пустяковых – жизни и смерти.

Все юноши начинают с метафизики, продолжают радикальной моралью, затем осваивают логику жизни и завершают бухгалтерией потерь.

Однажды юноша сделает вселенское открытие: все в мире, все, о чем мне рассказывали родители, все, чему меня учили в школе, все не так. Открытие, безусловно, тянет на Нобелевскую премию. Ну почти на нее. Родители и школа учат банальному, правдивому, ханжескому. Никто никогда не скажет правду, потому что никто не знает, какая она, эта правда. А если скажет… Лучше бы промолчали.

Чему учит школа? Пушкин гений, Менделеев молодец, Гондурас – это какой-то гандураз, вода – аш два о.

Чему учат родители? Учись, будь послушным, не ерепенься, пока не высовывай зад из травы.

Медоточивое лицемерие, интеллектуальные маневры и терминологическая полудрема наставников никогда не озвучат несколько главных правил жизни: деревья равнодушны, моральные ценности немы, тебя непременно обманут; у судьбы иммунитет к человечьим просьбам, ты никогда ничему не научишься, ты будешь не раз надеяться, тебя сотни раз продадут; потом пять – десять лет пьянки славно и с достойным усердием поработают над твоим характером и внешностью; мечты врут, возможно, жить тебе осталось недолго и есть еще тысяча разных опасностей; правила жизни придуманы не только для тебя, дурачок ты этакий, они придуманы для всех и каждого.

Подобные версии жизни хороши, только их слабость заключается в том, что они не объясняют ничего. В исполнении наставников, самых заботливых и искренних, правда подобна вещам, которые спокойно сидят перед фотоаппаратом и позируют для официального снимка реальности и будущего. Иными словами, это дистиллированная правда, не учитывающая 99 процентов того, что вскоре может случиться и обязательно случится.

Юноша оглядывается по сторонам и многозначительно произносит: «Нужно что-то делать! Сделать бы жизнь с кого…» Но что делать, с кого делать, он не знает. Вперив взгляд в телевизор, он осознает всю правду жизни: здесь собраны все те, кого осенило Божьей благодатью быть непохожими на всех. Видимо, Бог решил, что гламурные девки, ворюги, политики-пиздоболы и бизнесмены куда интереснее, чем те, кто кладет кирпичи, варит суп, учит детей – те, которых никто никогда не назовет бунтарями, стильными, ломающими каноны.

Любому человеку много чего приходится бояться. Поэтому, наверное, юноши не любят заглядывать слишком далеко – ни в каком направлении.

При помощи советов школы и родителей можно ходить в школу и слушать родителей или заниматься птицеводством. Жизнь совсем другая. Она не ходит в вязаных носках и подтяжках, не просит дать в долг немного деньжат. Оформляющие ее зубы напоминают патроны в патронташе садиста. Она – как свинья посреди картины Шишкина «Утро в сосновом бору», как трещина в стенах величественного собора. Патроны, свинья, трещины – из этого собрана жизнь, устремленная в анонимную бесконечность.

Каждого из нас подстерегают вопросы, и, что страшнее, бесконечные вопросы, а что такое бесконечность, никто не в силах постигнуть. Герой Тома Роббинса неплохо рассказал об этом: «Мое первое представление о бесконечности возникло, когда я в детстве рассматривал бутылки с молоком. На этикетке была изображена корова. Ее голова высовывалась из-за бутылки, на этикетке которой была такая же корова, высовывающаяся из-за бутылки, и так далее до бесконечности. Изображение постепенно уменьшалось до тех пор, пока не становилось совершенно неразличимым. Это было серьезным испытанием для моего детского сознания».