Читать книгу "Керченская катастрофа 1942 - Всеволод Абрамов"

В боях на рубеже Турецкого вала, что южнее высот 108,3 и 109,3, с 11 мая участвовали и курсанты Ярославской военной авиационной школы стрелков-бомбардиров, прибывшие на Крымский фронт в начале мая. Это были хорошо подготовленные специалисты-воины. Их два года готовили для полетов на бомбардировщиках, но в 1942 г. они оказались как бы лишними: материальной части (т. е. бомбардировщиков) не хватало даже опытным летчикам. Такая же судьба постигла и курсантов Армавирской и Краснодарской авиашкол. Все они прибыли на Керченский полуостров в качестве рядовых для стрелковых частей. Бывший курсант Казанцев А. А., работавший после войны в Ленинградском аэропорту, тогда записал в своем дневнике: «11 мая вели бой с фашистами у села Марфовка». 12 мая цепями ходим в атаку, вражеские самолеты ходят чуть ли не по нашим головам. Особенно достается коням казаков 72-й кавалерийской дивизии, которые содержатся в загородках. Казаки воюют с нами в пешем строю.

Групповым огнем сбили Ме-109, от злости избили немца-летчика, а затем отправили его в тыл. 13 мая слева от нас противник проявил активность, его подразделения в тумане просачиваются к нам в тыл…" В конце 70-х годов мне удалось встретиться в Краснодаре с другим бывшим курсантом — ярославцем, ставшим полковником, Климовым В. С. Он рассказывал: "В 1940 г. я учился в Ленинградском сварочном техникуме, меня и некоторых других моих товарищей призвали в армию и направили в г. Ярославль в авиационную школу. Там мы прошли хорошую военную подготовку и мечтали летать, но из-за нехватки самолетов нас послали в г. Прохладное, а затем в Керчь. Вот здесь-то мы и получили первое боевое крещение. Помню, как нас подняли по тревоге, построили в колонну, быстро выдали оружие, боеприпасы и двинули в поход. На Турецком валу западнее Керчи мы встретили врага. Наше подразделение было атаковано тремя цепями фашистов. Стрелки мы были хорошие, положив гитлеровцев в 100–150 м от нашего рубежа, и расстреливали на выбор. Но вот подошли фашистские танки и стали методически вести огонь по нашим окопам. Мы начали нести потери. Мой товарищ курсант Алексей Попов подносил патроны, осколком снаряда ему срезало плечевой сустав. Из открытой раны его хлестала кровь, был виден кусок плечевой кости, но Алеша, несмотря на это, подавал нам здоровой рукой патроны. Только по приказу он ушел в тыл на медицинский пункт. Понимая, что в бою каждый боец дорог, он отказался от сопровождающего. Курсант Саулич вел огонь из ручного пулемета. Пуля пробила ему грудь навылет. Сплюнув сгусток крови, он спокойно сказал: "Ранило" — и продолжал стрелять. Помню, что был ранен в ногу Саша Громов, говорили, что был убит автоматной очередью Володя Дроздов, который до войны жил в Ленинграде на Обводном канале недалеко от Фрунзенского универмага. У нас не было действенных средств борьбы с танками, поэтому пришлось отходить. Отступали цепью в тумане, задерживаясь на отдельных рубежах. Мужественно действовали в бою и другие наши курсанты: мой товарищ по сварочному техникуму Борис Нутрихин, бывший механик кинотеатра "Селькор" Виктор Болдырев, который проживал где-то около Исаакиевского собора, наш комсорг Анисимов, Виктор Паничев, Саша Якушев, наш гитарист Максаков, Каштымов и другие. Мало кому из наших ребят удалось благополучно выбраться с Керченского полуострова".

Упоминаемый В. С. Климовым Попов остался жив. Я встретился с Алексеем Ивановичем Поповым в Ленинграде. Несмотря на тяжелое ранение в плечо, после войны он продолжал трудиться в 1-м троллейбусном парке и, как мастер-ремонтник, пользовался большим авторитетом. Он мне рассказал: "После ранения мне удалось добраться до медицинского пункта, там меня перевязали и отправили в Керчь. Там мы, раненые, в ожидании эвакуации лежали на молу, а примерно в 500 м от нас на горе Митридат шел ожесточенный бой. Один из вражеских снарядов разорвался в гуще раненых. Было много жертв, а я получил еще и контузию. Наконец подошел катер: я не мог двигаться, а моряки не могли терять ни одной минуты. Они не стали меня нести, а просто бросили с мола на катер. Благодаря им и врачам, которые руку мне сохранили, вот видите, работаю". В числе курсантов — ярославцев только ленинградцев было около 120 человек, осталось в живых не более 20.

12 мая в район Турецкого вала противник подтягивал танки, пехоту, артиллерию. В ночь на 13 мая в этом районе у наших войск обозначился некоторый успех: 156-я стрелковая дивизия и фронтовые курсы младших лейтенантов захватили господствующую высоту с отметками 108,3 и 109,3 м, отброшен был противники из района севернее озера Узунларское. Утром 13 мая фашисты продолжали атаки, они явно искали слабые места в нашей обороне. Но все атаки успешно отбивались. Взятый утром 13 мая в плен гитлеровец показал, что атакующие части в этом районе обескровлены, они имеют потери до 50 %.[68]Но слабое место в обороне все-таки нашлось. Оно оказалось в центре Турецкого вала, где проходило шоссе на Керчь. В этом месте фашисты пошли на хитрость. По дороге отступала на автомашинах наша колонна. Гитлеровцы пристроились в конец ее и не трогали идущие наши машины. Маскироваться противнику помогла еще пыль, которая снова появилась после сильных дождей. Вот так фашистам без боя удалось выехать прямо на позиции Турецкого вала и за ним занять село Султановку (ныне Горностаевка). Этот участок обороняла 143-я стрелковая бригада, из-за внезапного появления фашистов она не сумела оказать существенного сопротивления. Подошедшие сюда 36 немецких танков стали "утюжить" наши окопы.[69]Захват Султановки и продвижение противника на юг вдоль Турецкого вала означал прорыв нашей обороны и на этом запасном рубеже. Еще одна попытка спасти Крымский фронт не увенчалась успехом. Перед противником открывался путь на Керчь.

Глава 3. "Керчь не сдавать…"

После прорыва противником обороны на Турецком валу перед советским командованием со всей очевидностью встал вопрос о необходимости эвакуации войск с Керченского полуострова. Прорыв противником обороны Крымского фронта был неожиданным, поэтому заранее никаких мероприятий по эвакуации войск проведено не было. Эту задачу пришлось решать спешно и в исключительно тяжелой обстановке. Из оперативных документов видно, что решение на эвакуацию войск фронта было принято С. М. Буденным, который прибыл на самолете в Керчь вместе со своим заместителем по военно-морским делам адмиралом Исаковым И. С. Вечером 13 мая он приказал командующему Черноморским флотом вице-адмиралу Октябрьскому Ф. С. все свободные суда направлять в распоряжение начальника Керченской военно-морской базы (Далее: КВМБ) контр-адмиралу Фролову А. С, который назначался ответственным за переправу через Керченский пролив.[70]

Одновременно Буденный послал телеграмму Сталину И. В., в которой сообщал о прорыве нашей обороны на рубеже Турецкого вала. В этой телеграмме Главком сообщал: "…Новый нажим противника опять привел в значительное расстройство еще не организованные части. Фактически положение частей не знает никто… Положение усугубилось тем, что сегодня противник опять очень активен в воздухе, непрерывно атакует отходящие войска, артиллерийские позиции, пристани и переправы через пролив группами из 7–20 самолетов. У нас осталось два аэродрома Багерово и Керчь и на 20.00 только 22 исправных истребителя, из которых только два являются скоростными. Остальные самолеты неисправны или погибли… Принимаю все меры для организации наиболее боеспособных войск к упорной обороне для выматывания, ослабления противника и выигрыша времени для организации остальных частей и управления войсками, наведения порядка в тылу. Подготавливается следующий рубеж от озера Чурбашское до озера Чокракское".[71]Эти озера были фактически лиманами Черного и Азовского морей, никакого оборонительного рубежа, естественно, в этой обстановке здесь создать не удалось.