Читать книгу "Хотел ли Гитлер войны. Беседы с Отто Штрассером - Дуглас Рид"

До этого он никогда не выступал на публике, он то и дело сбивался (душило возмущение), ему был всего двадцать один год, он был слаб да и аудитория была настроена не дружественно. «Я выступил неважно, но эффект от этого был, – говорит Штрассер. – Я сказал им, что если пропорционально сравнить количество жертв среди офицеров и рядовых, то у офицеров оно выше в три раза. И не офицеры обогащались, сказал я, а спекулянты на армейских поставках, как этот пузырь Гандорфер. А где вы были во время войны, господин Эйснер? И вы где были в это время, герр Гандорфер? Я был на фронте, вы, сидящие в зале, тоже там были. Спросите всех этих громкоголосых говорунов, где они были в это время, и, может, им тоже платили те гроши, которые платили нам?»

Пока Штрассер выступал, его оппоненты стали спешно узнавать, кто же это. И тут Гандорфер вскочил с места, оттолкнул Штрассера в сторону и крикнул: «Товарищи! Мы разоблачили этого оратора! Он – офицер!» В зале поднялся глухой ропот, рабочие с торфяных разработок, которые носили ножи за голенищем сапог, угрожающе подались в сторону сцены. Люди, находившиеся рядом со Штрассером, схватили его, подтащили к задней двери, выпихнули наружу и закрыли ее за ним.

Эти двое, Отто Штрассер и Курт Эйснер, называли себя социалистами. Я намеренно делаю упор на этом, дабы показать, сколь разные люди могут называться одним и тем же словом.

Вскоре Курт Эйснер был убит в Мюнхене графом Арко[12]; после чего была провозглашена Баварская советская республика. До этого там существовало левое коалиционное правительство, в которое входили социалисты, независимые социалисты и коммунисты. Душой мюнхенского совета стал русский еврей по фамилии Левин, явный эмиссар Москвы[13]. Были в его составе и другие евреи – Эрнст Толлер и Эрих Мюзам.

Самый известный баварский вояка, генерал фон Эпп, начал собирать добровольцев для свержения красного правительства в Мюнхене. Он имел опыт службы в колониях, был и на этой войне – сначала полковником Баварской гвардии, а затем командиром элитного подразделения – Баварского альпийского корпуса. Он уехал в Ордруф (Тюрингия) и там вместе с неким капитаном Эрнстом Ремом, занявшим пост начальника штаба, сформировал Добровольческий корпус фон Эппа, в который стремились вступить все патриотически настроенные баварцы.

Тем временем Красное правительство в Мюнхене, боясь нападений, поспешило арестовать сотни людей, главным образом, офицеров. И вот тут-то и произошло зловещее событие, касающееся места евреев в политической жизни и заслуживающее гораздо более внимательного рассмотрения, чем это принято до сих пор. Среди заложников оказались 22 человека из Общества Туле, небольшого и малозаметного общества, поощрявшего изучение и приверженность старой германской литературе, традициям, фольклору, легендам и т.п.[14]Неотъемлемой частью идеологии этого общества был антисемитизм, равно как и отрицание христианства. Это была маловлиятельная группа людей, которые не имели ни сил, ни возможности претворить свои теории на практике. Среди ее членов не было ни одного политика, хотя и были престарелые профессора и дворяне.

Из всех заложников именно эти двадцать два человека, в том числе несколько женщин, включая графиню Вестарп, были выбраны для экзекуции чужестранным еврейским правительством Мюнхена. Они были расстреляны[15].

К тому моменту Добровольческий корпус фон Эппа уже был готов начать поход против красного Мюнхена. Все персонажи, которые впоследствии сыграли видную роль в общеевропейской драме, собрались для решения этой проблемы – за исключением Гитлера!

Гитлер был в Мюнхене. Он все еще числился в армии. Находясь в госпитале в Пасевальке, он (как впоследствии писал он сам в Mein Kampf) приносит страшную антибольшевистскую клятву. Он уже был полон решимости спасать мир от большевизма. Однако он не сделал ничего, чтобы спасти от большевиков хотя бы Мюнхен. Он не пошел и не присоединился к корпусу фон Эппа, хотя он прямо-таки горел жаждой битвы. Он был в Мюнхене, и он был солдатом. А солдаты в Мюнхене находились под командованием красного правительства, еврейского правительства, управляемого из Москвы. Если он находился в казармах, то, следовательно, он тоже был «красным»!

Впоследствии среди руководства национал-социалистов ходило немало слухов и сплетен и многие задумчиво качали головой, касаясь этой темы. Однако со стороны Гитлера ни разу не прозвучало и намека на то, что делал он в это время в Мюнхене. Глухо молчит об этом и Mein Kampf. Вообще, это один из самых темных моментов во всей его мрачной истории. Я бы, наверное, пожертвовал всем, что у меня есть, только бы узнать, на кого в действительности работал этот человек не только тогда, но и во все последующие годы.

Первым мое внимание к этому примечательному эпизоду из биографии Гитлера привлек именно Отто Штрассер. И хотя я весьма тщательно изучал эту проблему, я как-то упустил этот момент из виду. Думаю, что вряд ли кто обратил вообще на него внимание и уж тем более обсуждал его. И действительно, даже такой человек, как Отто Штрассер, который оказался, как говорится, в самой гуще этих бурных событий, вынужден ставить этот сюжет на должное место. Так что будущие историки должны благодарить его за это, потому что вроде бы о Гитлере мы знаем очень много, но есть такие вещи, которых мы не знаем вообще. А они очень важны. Потом, когда мы узнаем о нем еще что-нибудь и сможем более четко различать ту двойную или тройную игру, которую он вел, то окажется, что именно этого фрагмента и не хватало, чтобы составить до конца замысловатую мозаику его жизни.

Тут нужно поподробнее объяснить, почему это так важно. Советская власть в Мюнхене продержалась с ноября 1918-го по 1 мая 1919 года. Если верить словам Гитлера, как он писал в Mein Kampf, то жуткая ненависть к еврейско-коммунистической революции, разразившейся в Германии, переполняла его с самого ее начала, то есть с первых дней ноября. В конце ноября, уже вылечившись и выписавшись из госпиталя, он уже является на полковой склад – в тот самый Мюнхен, где красные были наиболее сильны.