Читать книгу "Пушки острова Наварон - Алистер Маклин"

Поразительная, невероятная голубизна Эгейского моря; плавные нечёткие очертания Анатолийских гор на фоне блёклой лазури; хватающая за душу волшебная палитра голубых, лиловых, пурпурных и синих красок нагретых солнцем островов, лениво проплывающих мимо; сверкающая всеми цветами радуги рябь, пробежавшая по воде, над которой пронёсся напоённый ароматами ветерок, что прилетел с зюйд-веста; мирно спящие на палубе люди, ровный и беспрестанный стук старого движка… Всё это наполняло душу миром, покоем, безмятежностью, теплом и истомой.

И чувству страха, казалось, нет тут места. И весь остальной мир, и война так далеки.

Пожалуй, нет, война не так уж и далеко. Она то и дело напоминала о себе. Дважды появлялся немецкий гидроплан «арадо», покружил над каиком; следом за ним «савоя» и «фиат», отклонившись от курса, прошли вдвоём на бреющем полёте и, по-видимому, удовлетворённые осмотром, исчезли. Это были итальянские машины, базирующиеся на Родосе и почти наверняка пилотируемые немецкими лётчиками. После капитуляции, объявленной правительством Италии, немцы согнали своих недавних союзников в концлагеря. Утром в полумиле от них прошёл крупный каик под немецким флагом, ощетинившийся пулемётами. На баке была установлена 42-миллиметровая пушка. Пополудни с оглушительным рёвом мимо них пронёсся быстроходный немецкий катер, да так близко, что каик едва не перевернулся. Грозя кулаками, Мэллори и Андреа почём зря ругали гогочущих матросов.

Но попыток осмотреть или задержать каик не было. И британцы, и немцы могли не колеблясь вторгнуться в нейтральные турецкие воды, но существовало молчаливое джентльменское соглашение, согласно которому суда и самолёты не осуществляли взаимных военных действий. Они вели себя словно посланцы воюющих держав, очутившиеся в столице нейтрального государства, и относились или безупречно вежливо и холодно друг к другу, или подчёркнуто не замечали присутствия противника. Однако появление судов и самолётов враждующих стран постоянно напоминало о войне.

Происходили и иные события, свидетельствующие, сколь непрочен этот кажущийся мир. Медленно двигались стрелки часов, приближая их с каждой минутой к той гигантской скале, которую надо было покорить через какие-то восемь часов. Впереди по курсу в пятидесяти милях от каика возникли очертания мрачных, словно зазубренных скал острова Наварон, повисшего над мерцающим горизонтом. Остров, чей тёмный силуэт выделялся на сапфирном фоне неба, казался далёким, пустынным и грозным.

В половине третьего двигатель остановился. Не было ни чиханья, ни перебоев — признаков неизбежной беды. Ещё секунду назад слышалось его уверенное тарахтенье, и вдруг наступила полная и зловещая тишина. Первым к машинному отсеку бросился Мэллори.

— В чём дело, Браун? — В голосе капитана слышалась тревога. — Движок сломался?

— Не совсем так, сэр. — Браун всё ещё возился с двигателем, и голос его звучал глухо. — Я его просто выключил.

— Выпрямившись, он неуклюже вылез из люка, сел, свесив в отсек ноги, и стал жадно хватать ртом свежий воздух. Несмотря на загар, лицо его было очень бледным. Мэллори внимательно посмотрел на механика.

— Можно подумать, вас кто-то до смерти напугал.

— Не в этом дело, — помотал головой Браун. — Сидя в этой проклятой дыре все эти последние два или три часа, я дышал ядовитыми газами. Только сейчас понял. — Проведя по лбу рукой, он простонал. — Голова раскалывается, сэр. Закись углерода не очень-то полезна для здоровья.

— Утечка в выпускном коллекторе?

— Да. И не только это. — Он ткнул пальцем вниз. — Видите вон ту водонапорную трубку? На ней шар, водоохладитель. Трубка не толще листка бумаги. Должно быть, много часов была утечка на фланце. Минуту назад в ней вырвало огромную дырищу. Искры, дым, пламя длиной дюймов шесть. Пришлось сразу выключить эту хреновину, сэр.

Поняв, наконец, что произошло, Мэллори кивнул.

— Что же делать? Отремонтировать сумеете, Браун?

— Это невозможно, сэр, — решительно мотнул головой механик. — Нужно заварить или запаять. Внизу, в груде хлама я приметил нужную деталь. Вся ржавая, немногим лучше той, что полетела… Но надо попробовать, сэр.

— Я помогу, — вызвался Миллер.

— Благодарю вас, капрал. Как думаете, сколько вам понадобится времени, Браун?

— Бог его знает. Часа два, может, четыре. Гайки и болты заржавели, придётся срубать или отпиливать их, потом искать другие.

Мэллори промолчал, медленно повернулся и направился к Стивенсу. Оставив рулевую рубку, тот склонился над рундуком, где лежали паруса. Подняв голову, юноша вопросительно посмотрел на новозеландца.

— Доставай и ставь, — одобрительно кивнул головой Мэллори. — Брауну понадобится часа четыре на ремонт. А мы с Андреа поможем тебе, как сумеем.

Два часа спустя двигатель всё ещё молчал. Каик удалился на значительное расстояние от турецких территориальных вод, его несло к большому острову, находившемуся милях в восьми по курсу вест-норд-вест. Тёплый ветер стал крепчать и дул с остовой, затягиваемой тучами, части горизонта. Под рейковым парусом и кливером — других парусов не нашлось, — закреплённым на фок-мачте, — приблизиться к территориальным водам оказалось невозможно. Мэллори решил идти к острову — там их будет труднее обнаружить, чем в открытом море. Озабоченно взглянув на часы, он перевёл огорчённый взгляд на удаляющееся турецкое побережье. И тотчас весь насторожился, вглядевшись в тёмную полосу моря, суши и неба на востоке.

— Андреа! Видишь?

— Вижу, капитан, — отозвался рядом Андреа. — Каик. В трёх милях отсюда. Идёт прямо на нас, — добавил он тихо.

— Идёт на нас, — согласился капитан. — Позови Миллера и Брауна.

Когда все собрались, Мэллори не стал терять времени даром.

— Нас задержат и будут обыскивать, — торопливо сказал он. — Если я не ошибаюсь, это тот самый каик, который попался нам утром. Не знаю, каким образом, но немцы что-то пронюхали и будут очень внимательны. Церемониться не станут, всё перетормошат. Вооружены до зубов, с этими шутки плохи. Не будем играть в кошки-мышки. Или мы их — или они нас. Досмотра допустить нельзя. Сами знаете, что у нас за груз. Однако, прибавил он негромко, — бросать за борт его мы не будем.

Мэллори поспешно объяснил, как следует действовать.

Стивенс, смотревший из окна, снова ощутил пустоту в желудке, почувствовал, как отхлынула от лица кровь. Хорошо, что он в рулевой рубке: никто не заметит, как дрожит у него нога.

— Но послушайте, сэр… — произнёс он дрогнувшим голосом.

— Да. В чём дело, Стивенс? — Несмотря на спешку, Мэллори умолк, увидев бледное, неподвижное лицо и пальцы, вцепившиеся в подоконник.

— Вы не посмеете это сделать, сэр! — хриплым из-за волнения голосом произнёс Стивенс. Несколько секунд он беззвучно шевелил губами. Наконец, его прорвало:

— Это резня, сэр. Подлое убийство.

— Заткнись, пацан! — рявкнул Миллер.