Читать книгу "Убийство Сталина. Крупнейший заговор XX века - Сигизмунд Миронин"

После этого, я немедленно бы перевел больного в стационар. Некоторые ограничения были на перевозку больных в коме, но Сталину не был поставлен диагноз «кома». Поэтому его просто обязаны были везти в стационар. Но, без сомнения, кто-то запретил это делать.

Я бы немедленно сделал все возможные анализы — крови, мочи, рвотных масс, содержимого желудка, взял бы пункцию спинного мозга и так далее. Если бы кто-то из персонала предложил интенсивно колоть пациенту кофеин, камфору, цититон, кардизал и ввести подкожно 400 мл глюкозы — немедленно отстранил бы такого человека, сразу сообщив сотрудникам государственной безопасности, поскольку очевидно, что такой человек или враг, или общественно опасный сумасшедший. Ну и стал бы делать внутривенно строфантин.

Возможно, я бы предпринял хирургическое лечение: трепанацию черепа и удаление гематомы. Это возможно только в условиях специализированного стационара, когда рядом специализированная реанимационная помощь. Несмотря на то, что нейрохирургия геморрагического инсульта делала лишь первые шаги, трепанацию советские врачи делали прекрасно— уж опыт войны был просто колоссальным. Академик В. Неговский вспоминал: «В то время мы были признанными в мире лидерами в области реанимации. Война позволила накопить бесценный клинический опыт. Мы знали, что если своевременно произвести эвакуацию гематомы после кровоизлияния в мозг, то есть шансы, что больной выживет». Как видим, уже в то время были шансы на успех хирургического лечения.

Так требовали лечить Сталина каноны медицины того времени. Этого не проводилось и близко. Поэтому не только лечение, но и вообще поведение врачей было, мягко говоря, очень странным для врача. Если же для преступника — то в самый раз Ну, не верю я, что такой опытный клиницист, как Лукомский, не знал тех простых медицинских вещей, которые знаю я. Странно все это!

Акт патологоанатомического исследования

Фактура Акта вскрытия подробно описана И. Чигириным. «Это одиннадцать листов размером А4. Они напечатаны через 1,5 интервала на пишущей машинке № 89 и с левой стороны вверху имеют несколько отверстий от степлеров. На двух последних, несколько темноватых по сравнению с другими, листах напечатан патологоанатомический диагноз и эпикриз и находятся по виду оригинальные подписи всех членов комиссии. На этих листах слева вверху имеются отверстия, но неровные, типа дыр, размером более 2 мм, при толщине скрепок 0,5 и 0,7 мм. Они свидетельствуют о том, что эти листы многократно прикреплялись к различным, каждый раз к разным вариантам Акта вскрытия, степлерами большого и малого размера.

Слева в верхней части листа с подписями врачей, подписавших «Патологоанатомическое исследование тела И.В. Сталина», видны многочисленные отверстия— следы металлических скрепок, свидетельствующие о том, что листы неоднократно прикреплялись к разным вариантам Акта вскрытия. На последнем листе, на котором стоят подписи врачей, на обратной его стороне, сверху слева простым карандашом написано: «19.1.1954 г.», ниже, синей шариковой ручкой наискосок: «5.11.1953 г., 21 час 50 мин.».

Особого внимания заслуживает шрифт и сама пишущая машинка № 89. Не секрет, что каждая механическая печатная машинка, проработавшая некоторое время, испытывает индивидуальный износ каждой буквы шрифта.

Поэтому она, как и отпечаток каждого пальца человека, имеет только ей присущие отличительные признаки.

«Если в 1953 году, когда первоначально подписывали Акт, пишущая машинка, хоть и имела характерные особенности, но была новая или почти новая. Впоследствии ее не берегли только для печати вновь изменяемого и редактируемого текста Акта, а использовали регулярно для повседневной работы. С хозяйственной точки зрения это было разумно. Но для сохранения первоначального вида документа это было неправильным, потому что механический износ всех агрегатов и частей пишущей машинки постоянно увеличивался. На последнем, дошедшем до нас экземпляре Акта, пишущая машинка выглядит весьма потрепанной и состарившейся — изменились расстояния между буквами как по горизонтали, так и по высоте. Стало иным их расположение при различных буквосочетаниях. Но характерные дефекты самих букв остались почти такими же, как и прежде. Это прекрасно видно при сравнении с листами, на которых остались оригинальные подписи,— должности и звания подписавших документ напечатаны на той же пишущей машинке № 89, но, видимо, очень давно» (конец цитаты).

Зачем это нужно было делать, если все соответствовало действительности? Зачем акт вскрытия несколько раз перепечатывали? Это очень интересный вопрос.

В Протоколе № 1 заседания Комиссии по организации похорон т. Сталина сказано, что «Комиссия считает целесообразным вскрытие и долговременное бальзамирование тела товарища Сталина произвести в специальной лаборатории мавзолея В.И. Ленина». Однако, судя по воспоминаниям очевидцев, вскрывали Сталина не там, а во флигеле, во дворе здания, которое занимает кафедра биохимии 1-го Московского медицинского института (сейчас академии).

Вот как описывает вскрытие Рясной: «Шестого марта в 11 часов дня на Садово-Триумфальной улице во фли- геле во дворе здания, которое занимала кафедра биохимии 1-го Московского мединститута, состоялось вскрытие тела Сталина. Присутствовали из состава комиссии только Мясников и Лукомский, а также МГБэшники из охраны. Вскрывал А.И. Струков, профессор 1-го Мединститута, присутствовали П.Н. Аничков (президент АМН), биохимик профессор С.Р. Мордашев, который должен был труп бальзамировать, профессора Скворцов, Мигунов, Русаков. По ходу вскрытия врачи, наблюдавшие и лечившие Сталина, конечно, беспокоились — что с сердцем? Откуда кровавая рвота? Все подтвердилось. Инфаркта не оказалось. Результаты вскрытия подтвердили диагноз кровоизлияния в мозг, повлекшего за собой паралич правой половины тела и поражение моторного центра речи, расположенного в левом полушарии головного мозга».

О том же свидетельствует А.Л. Мясников: «Шестого марта в 11—12 часов дня на Садово-Триумфальной во флигеле во дворе здания, которое занимает кафедра биохимии 1-го МОЛМИ, состоялось вскрытие тела Сталина. Присутствовали из состава консилиума только я и Лукомский. Были типы из охраны. Вскрывал профессор 1-го МОЛМИ А.И. Струков, присутствовал П.Н. Аничков (президент АМН), биохимик, профессор С.Р. Мордашев, который должен был труп бальзамировать, патологоанатомы: проф. Скворцов, Мигунов, Русаков».

Итак, сразу три свидетеля указывают на то, что вскрытие прошло на «Садово-Триумфальной во флигеле во дворе здания, которое занимает кафедра биохимии 1-го МОЛМИ», находившейся неподалеку от площади Восстания.

* * *

Что же написано в акте вскрытия? «Исследование произведено 6 марта 1953 г., начато в 4 часа утра и окончено в 13 часов того же дня».

Тело почему-то стали вскрывать на следующий день после смерти. Сталин умер в 21.50, а вскрытие производится уже в 4 утра, то есть всего через 6 часов 10 минут после официально объявленного наступления смерти.

Как можно вскрывать тело человека, да еще лидера страны, уже через 6 часов? Он еще даже не остыл! Ни один из моих знакомых патологоанатомов никогда не вскрывал так рано и, более того, такого не слышал. Кроме того, зачем начинать в 4 часа утра, когда все нормальные люди спят?