Читать книгу "Сдержать свое слово - Марина Серова"

Лицо Ковриной сделалось прозрачно-бледным, руки затряслись.

— Я не знала, что с ним делать! — выкрикнула она. — Никто не может ставить этот поступок мне в вину!

А я в этот момент подумала: не зря Гай Юлий Цезарь предпочитал воинов, которые в критических ситуациях краснели, а не бледнели. Бледность — это страх. Банальный, липкий страх.

— Но многие родители боролись сами за своих детей, — не удержалась я заметить. — Леня это знал и видел, как на консультацию к его лечащему врачу приходили любящие мамы и папы за ручку со своими чадами. Вы представляете себе, что должен был чувствовать мальчик, имевший все задатки быть здоровым, среди полных неизлечимых дураков? В конце концов, вы действительно могли поехать в Москву и показать сына светилам в области психиатрии. Но в столицу ездили другие, а вы только слушали их рассказы и ничего не делали. После смерти Леонида, впрочем, как, наверное, и при его жизни, вам хотелось, чтобы хоть кто-нибудь поверил в этот миф о вашей взаимной любви с сыном. Теперь некому стало опровергнуть тот факт, что сын всю свою взрослую жизнь вас отвергал.

Я высказалась совершенно искренне, но сразу же после этого мне показалось, что я слишком жестока по отношению к старой и, наверное, не очень здоровой женщине. Не все же могут быть сильными. Не каждый может устоять под напором северных ветров.

— Ладно, — смягчилась я, — меня это мало касается. Скажите лучше, зачем двадцать пятого октября вы пришли к сыну домой? Вы ведь не виделись несколько лет, почему же именно в тот день вы решили его посетить?

— Я видела его все время, — возразила мне женщина. — Караулила возле подъезда, в местах, где он обедал, проводил время. Иногда даже подходила к нему. Но его реакция всегда была одинаковой — произносил всего два слова: «Иди домой».

Коврина долго молчала, пытаясь справиться с собой. А после паузы с трудом заговорила снова:

— Накануне смерти сына я видела ужасный сон. Леня с совершенно черным лицом, в черной одежде звал меня, протягивая ко мне руки. Его глаза были такими умоляющими. Проснулась я в холодном поту, меня колотило от ужаса. Весь последующий день я раздумывала, ехать к нему или нет, и под вечер все же решилась. Пусть он лучше опять выставит меня за дверь, но зато я смогу узнать, что он жив и здоров, и успокоиться. Так я решила. Сон оказался в руку.

Теперь все слова, сказанные Ковриной, я ставила под сомнение, но этот ее рассказ сопровождался таким безграничным ужасом в глазах, что невольно пришлось поверить. Теперь Коврину ждало еще одно разочарование — от раскрытия очередной ее тайны. И я произнесла четко и твердо:

— Вам придется вернуть деньги, которые вы взяли в тайнике сына. У них есть хозяин.

Ее серые глаза медленно округлялись. Ну конечно, подумалось мне, сейчас начнет изображать из себя только что распустившийся одуванчик. Как это мне знакомо. Пока не ударишь фактами, не сознается ведь, упрямая старуха.

— Как вы можете меня в этом обвинять? — с придыханием, патетически воскликнула Степанида Михайловна.

Ах, сколько негодования в голосе! Если бы она знала, как много раз я это уже проходила… Придется разложить все по полочкам, как говорится.

— Хорошо. Раз так, тогда по порядку. В тот день, когда я посадила вас на улице в свою машину, вы действительно были в квартире сына. Только ваши слова о том, что, постояв на пороге, вы не смогли преодолеть себя и войти, — легенда. Вы не только вошли, но и залезли в тайник, находящийся под полом, откуда извлекли две тысячи долларов. О существовании тайника вы знали благодаря своей подруге, продавшей квартиру вашему сыну. Мне же вы мило поведали о счете в банке, который сын якобы открыл на ваше имя. От меня не ускользнуло, как крепко при нашей первой встрече вы прижимали к себе сумку, боялись за ее сохранность, и все это несмотря на ваше предобморочное состояние. А сумма в банке, названная вами, поразительно совпадает с суммой, занятой перед смертью вашим сыном у одного не очень хорошего человека.

— Ваши домыслы не имеют ничего общего с действительностью, — резко вскинулась Коврина.

Подозреваю, что в этот момент на моем лице появилось выражение обреченности. Обреченности не на провал, а на бесполезную трату времени. Все равно будет по-моему, но старуха этого до конца не осознала и еще не оставляла надежду на то, что выкрутится.

— Слушайте внимательно, — начала я убеждать ее. — Существует некий человек — бандит! — у которого Леонид занял деньги. Если вы не отдадите денег мне, то он придет за ними сам. Вам этого хочется?

На моих глазах Степаниде Михайловне становилось все хуже и хуже. От ее уверенности и апломба не осталось и следа.

— Эти деньги… Я не для себя их взяла, хотела следователю дать, чтобы быстрее убийцу нашли, а потом вот вас встретила…

— Я все понимаю, но деньги необходимо вернуть.

Находясь в полной растерянности, Коврина, запинаясь, произнесла:

— Как же… Мне ведь нечем будет вам заплатить, и значит, убийца не будет найден…

Она прикрыла глаза и, тяжело дыша, сидела так несколько минут. Потом, четко выговаривая каждое слово, сказала:

— Это моя последняя возможность сделать что-либо для Леонида: пусть хотя бы после его смерти. Больше такой возможности у меня не будет.

— Что ж, у вас есть эта квартира. После смерти сына она ваша, — ответила я. — Продадите — будут у вас деньги.

— А вы не откажетесь от расследования, ведь по закону я смогу продать квартиру не раньше чем через полгода? — с недоверием обратилась ко мне Степанида Михайловна.

— Нет, — отчеканила я. — А сейчас мы поедем к вам домой и возьмем деньги.

— Да, хорошо.

Женщина поднялась с дивана и подошла к репродукции картины Левитана «Над вечным покоем», висевшей на стене.

— Это его любимый художник, — пояснила она. — Еще с детства. Возьму себе на память.

Коврина приподняла массивную рамку, и в тот же момент какой-то предмет, высвободившись, скользнул на пол.

— Что это? — растерянно пробормотала она, не выпуская картины из рук.

Я нагнулась и подняла небольшую книжку в кожаной обложке.

— Паспорт на имя Коврина Леонида Викторовича.

— Не может быть! Паспорт сына в милиции…

— Как видите, у запасливых людей всегда можно найти дубликат документа, — невесело пошутила я, листая паспорт.

Дойдя до графы «семейное положение», я округлила глаза. На листке была оттиснута печать ЗАГСа города Краснодара, из которой следовало, что 11 января 1995 года гражданин Коврин Л.В. зарегистрировал брак с гражданкой Белоярченко С.Г., 1968 года рождения. Я перелистнула страничку. Графа «дети» тоже не пустовала. В ней было вписано имя — Коврина Полина Леонидовна, родившаяся 30 декабря 1995 года. Вот это новости! Теперь понятно, почему этот документ лежал так далеко от посторонних глаз. Да… Сказав, что Коврина является теперь хозяйкой этой квартиры, я явно погорячилась.