Читать книгу "Жнецы страданий - Екатерина Казакова"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Здесь все так же сияло солнце. От ослепительного света глаза пришлось закрыть руками. Казалось, яркие лучи, того и гляди, выжгут очи бесстыдницам, осмелившимся облачиться в мужское и уподобиться парням! Отринет Хранительница от них женскую благодать – усохнут, как деревья бесплодные…
– Это с непривычки так слепит, потом притерпитесь, – тем временем подбодрил своих спутников провожатый. – Давайте, разлепляйте зенки, нам еще к лекарям поспеть надо.
Дорогу к целителям девушки не запомнили, так и шли, стыдливо опустив взгляды. Но вот снова скрипнула дверь, снова потянулись коридоры. Только здесь отовсюду остро пахло травами; терпкий запах, казалось, источали сами каменные стены. Троицу снова разделили. Тамира увела с собой статная девушка, одетая в такое же платье, что и Фебр, только коричневого цвета. А Лесану и Айлишу провожатый втолкнул в просторную светлую комнату, где за столом сидели и скрипели по пергаменту гусиными перьями двое мужчин. Оба они выглядели явно старше привезшего Лесану Клесха. Один оказался рыжеволосый, а у второго волосы были цвет в цвет с крыльями тех воронов, что кружили над Цитаделью.
– Как зовут? – оторвался от своего занятия темный и поднял голову.
У девушек вытянулись лица. Одной стороны лица у мужчины не было. Рыхлые борозды давно зажившей страшной раны тянулись от правой скулы до виска, будто огромная кошка провезла когтями, выдирая глаз, распахивая кожу.
– Коли налюбовалась, еще раз спрашиваю: как зовут? – указал он пальцем на дочку гончара.
– Лесана, – едва слышно пошептала та.
– Как? Громче говори. Или голос пропал?
– Лесана! – сорвалась на крик девушка.
– Из какого рода и сколько весен?
– Из Острикова рода, семнадцать весен мне.
– Черной лихорадкой болела?
– Нет.
– Девица еще?
Она вспыхнула, как костер.
– Ну, брось, Ихтор, она же деревенская, там с этим строго, блуд на деревне не спрятать.
– Блуд, Руста, где хочешь можно спрятать. Как моя бабка говорила, кого надо, того и на печке отлюбят.
– Когда краски у тебя? На убывающую луну или на растущую? – внезапно спросил рыжий.
«Хранители пресветлые, да что ж это такое? За что? О таком же только с матушкой в темном углу шепотом говорить можно! Мужчинам о женском знать не положено», – пронеслось в голове, а непослушные губы промолвили:
– На растущую.
– Болезные?
– Ничего у меня не болит, только за пару дней поясница ноет. – Лесана с ненавистью посмотрела на своего мучителя.
– Будешь о днях своих говорить креффу. Как только спину заломит и поймешь, что вот-вот краски начнутся, тут же ему скажешь, поняла меня? – В переносицу уткнулся тяжелый взгляд одноглазого.
Сил хватило только кивнуть.
– Ну, а ты кто у нас такая? – спросил Ихтор, поворачиваясь к Айлише.
– Айлиша, из Меденичей, шестнадцать весен мне. И… – Девушка судорожно вздохнула. – И у меня ни разу еще кровь не падала.
От лекарей девушки вышли растоптанные, подавленные, хотя, казалось, куда уж больше? К ним тут же бросился Тамир:
– Вы что такие?
Лесана, полыхая щеками, вымученно улыбнулась.
– Ничего.
– Хворь какую нашли? – не унимался юноша.
– Нет, Тамир, у нас все в порядке, а с рукой у тебя что? – кинув обеспокоенный взгляд на его замотанную в чистую тряпицу правую руку, спросила Айлиша.
– А, это… Так она в детстве поломана была, вот велели каждый день на припарки ходить, – как-то виновато отозвался парень.
– Как же ты тесто-то месил? – охнула будущая целительница.
– Ну, ежели не трудить, вообще бы негодящая была, – криво усмехнулся Тамир, пожалевший, что проговорился о детском недуге.
– Хватит лясы точить, пошли быстро в трапезную! – Фебр, как всегда, не дремал, и снова погнал троицу через двор, куда-то к дальней башне.
Они торопились как могли, но когда легкий ветер донес сладкие запахи еды, припустили гораздо веселее. После первых тревог и волнений есть хотелось так, что аж живот подводило.
Внутри башни новичков перво-наперво встретила просторная комната с рукомойниками.
– Рожи с цапалками умойте, и за столы пойдем, – сказал Фебр, кивая на рукомойники.
Его подопечные наскоро поплескались, а пока вытирали мокрые лица и руки полотенцами, парень нравоучительно произнес:
– Учтите, не знаю, как там у вас, а в Цитадели чистоту блюдут строго. Перед трапезой руки и морды мыть обязательно. Одежу стирать раз в несколько дней. Не дай Хранители, кто из наставников учует, что от вас воняет, или ворот грязный заметит. Сапоги тоже держать в чистоте. У девок еще подмывальня есть, потом покажу. Там же в подмывальне и холстины найдете, ну, на краски ваши.
Лесана и Айлиша снова сделались густо-бордовыми.
– Ладно, хватит уже столбами стоять. Есть идем.
Парень толкнул широкую дверь, и перед его совершенно оробевшими спутниками раскинулся просторный зал со стоящими в ряды столами. За одним из этих столов, наверное, самым длинным, сидели юноши и девушки, одетые в такую же бесцветную одежу, что и вновь прибывшие.
– Садитесь, – кивнул Фебр на свободные места, а сам ушел за соседний стол к своим товарищам в черных облачениях.
Лесана огляделась. В трапезной собралось много народу, но стол, за которым сидели новички, действительно был самым большим. Еще одна странность: все ученики цитадели, и парни, и девки, оказались облачены в одинаковые одежды и одинаковую обувку. Только цвет отличался. У новеньких платье было из небеленого грубого льна, а у тех, кто постарше, черное, как у Фебра, коричневое или темно-серое. Интересно, отчего так?
А еще она увидела, что все выучи и впрямь пострижены коротко-коротко. От этого стало чуть легче на душе, все же одно дело быть белой вороной в стае черных собратьев, а совсем другое, если тебя окружают такие же.
Дочка гончара продолжала озираться, отыскивая взглядами креффов. Не могут же выученики одни сидеть? И правда, возле самого окна стоял пустующий стол, за ним никто не сидел, но ложки, миски и хлеб ждали едоков. Сразу стало ясно – это место наставников. Так оно и оказалось.
Дверь снова открылась, и в зал вошли наставники. Их было около двадцати (девушка не успела точно разглядеть, да и побоялась, как бы не наказали за наглость, чай не коровы, по головам считать), а впереди всех шел мужчина, каких она отродясь не видывала. Высокий, широкоплечий, прямой, словно высеченный из твердого ясеня. Он казался нестарым, хотя голова была вся седая, и двигался с хищной легкостью дикого зверя. Сколько ему весен, Лесана не взялась бы судить. Может, сорок, может, пятьдесят, а может, и тридцать. У него было чистое, лишенное морщин лицо и колючие прозрачные глаза. И веяло от этого человека такой властностью, что хотелось вжать голову в плечи, а еще лучше – закопаться в стог сена и не высовывать носа.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Жнецы страданий - Екатерина Казакова», после закрытия браузера.