Читать книгу "Секреты леди - Анна Бартон"

– Не знаю.

Дождь с тупым упрямством колотил по крыше. Бенджамин отодвинул свою шторку и посмотрел на пустую улицу.

– Вряд ли ваш приятель придет.

Мисс Ханикот прикусила губку, и вдруг захотелось протянуть руку и прикоснуться к очаровательному, по-детски пухлому ротику.

– Да, – согласилась Дафна. – Кажется, ждать бессмысленно.

– Позволите отвезти вас домой?

Признавая поражение, молодая леди скромно опустила глаза.

– Да, спасибо.

Граф извинился и вышел, чтобы объяснить вознице, куда ехать, а когда попытался вернуться в экипаж, больная нога судорожно дернулась и отказалась подчиняться.

Мисс Ханикот тут же вскочила, с готовностью подала руку и усадила рядом с собой. Так близко, что зеленый шелк платья коснулся бриджей.

– Каким способом вы снимаете боль? – участливо спросила Дафна.

– Простите? – Бенджамин, разумеется, расслышал вопрос, но подобной прямоты не ожидал.

Дафна склонила голову и с интересом посмотрела на бедро, отчего кровь в венах начала неровно пульсировать.

– Чем лечите ногу?

– Пьянствую, – сухо ответил лорд Фоксберн. – Без меры.

Ответ имел целью уничтожить любопытство на корню, однако мисс Ханикот лишь мило улыбнулась.

– Помогает?

– Не особенно. Но более эффективного средства человечество пока не придумало.

Спутница осмотрелась и спросила очень серьезно:

– А здесь что-нибудь крепкое есть?

– Мучает жажда?

Она смущенно покраснела.

– Нет. Просто тяжело смотреть, как вы страдаете.

Как правило, боль и слабость удавалось скрывать. Окружающие не замечали дискомфорта – или считали, что задавать вопросы невежливо. А вот мисс Ханикот без угрызений совести совала нос в его дела, причем проявляла при этом чрезмерную и предосудительную проницательность.

– Не беспокойтесь за меня, – попытался отшутиться Бенджамин. – Подозреваю, что нынешние мучения посланы в наказание за прежние грехи. Если так, то можно считать, что легко отделался. – Сомнение и задумчивость на хорошеньком личике не на шутку встревожили. Следовало немедленно сменить тему.

– Перед отъездом в Саутгемптон Хью упомянул, что хочет вернуться в пятницу, чтобы попасть на музыкальный вечер сестер Ситон. Полагаю, вы там будете?

– Да. С нетерпением жду возможности услышать новый квартет мистера Бетховена.

– Хью очарован вами значительно глубже, чем я предполагал, – бесстрастно заметил граф.

Дафна вздохнула.

– И вас это огорчает.

В высшей степени.

– Пожалуй, не столько огорчает, сколько озадачивает.

– Лорд Билтмор – добрый человек и не заслуживает дурного обращения.

– Согласен. Но факт остается фактом: вы для него – неподходящая партия.

– Ваше мнение по этому поводу хорошо известно, милорд.

Граф криво усмехнулся.

– А каковы ваши чувства? – Вопрос прозвучал отстраненно, почти безразлично, но сердце напряженно замерло. Не стоило обманывать самого себя и убеждать, что ответ ничего не значит.

Ответ имел значение, причем немалое. А вот почему, выяснять не хотелось.

– Лорд Билтмор – истинный джентльмен и обладает массой положительных качеств. – Хотя прямого сравнения не последовало, продолжить мысль не составляло труда: «качеств, которых вам не хватает».

– Вы его любите?

– Вопрос чрезвычайно личный. – Щеки заметно порозовели.

Бенджамин смотрел долго; вполне достаточно, чтобы понять: какие бы чувства ни испытывала мисс Ханикот – восхищение, уважение, симпатию, – страсти среди них не было.

– Это хорошо, – удовлетворенно заметил он.

– Что хорошо?

– То, что вы его не любите.

– Прошу, только не пытайтесь доступно объяснить, что именно я чувствую.

– А я и не пытаюсь, – пожал плечами граф. – Напротив, говорю о том, чего вы не чувствуете.

– Занятное отличие. – Дафна сложила руки на коленях.

– Итак, Хью явится на музыкальный вечер. Надеюсь, вы не нарушите условий нашей сделки.

По недавно спокойному лицу скользнула тень глубокого огорчения.

– Я ничего не забыла, лорд Фоксберн.

Бенджамин ощутил острое раскаяние – а ведь чувство вины он считал чуждым – и отвел взгляд, напомнив себе, что спутница далеко не так наивна и невинна, как кажется. Что ни говори, позировала художнику полуобнаженной, а теперь уверенно и настойчиво лжет.

Экипаж остановился возле особняка герцога Хантфорда. Бенджамин любезно помог даме выйти и проводил к парадному подъезду.

Шелковые цветы на шляпке поникли от дождя, а обычно сияющая улыбка поблекла и потускнела. Ах, проклятие!

– Послушайте, если я веду себя грубо, то это оттого, что пытаюсь защитить Хью. Ну, а еще потому, что осел.

Дафна посмотрела спокойно, совсем как на портрете.

– Понимаю. – Взялась за ручку двери и спросила: – А вы будете на музыкальном вечере?

Будет ли он? О Господи! Исполнение скорее всего окажется любительским, если не откровенно слабым. Но если туда собирается она…

– Не исключено. Желаю хорошего дня, мисс Ханикот.

Она вскинула бровь.

– До свидания.

И скрылась в холле.

Бенджамин вернулся в экипаж, сел и провел ладонью по еще теплому бархату. В воздухе витал легкий цветочный аромат. Несмотря на неопределенность ответа, он прекрасно понимал, что даже адские псы не смогут удержать его в стороне от музыкального вечера, – точнее, от одной из слушательниц.

Проклятие. Кажется, Хью – не единственный на свете глупец, попавший в сети неотразимого обаяния мисс Ханикот.

Глава 5

Глазурь – тонкий, прозрачный слой краски, используемый для придания цвету глубины и объема.

Покрыть глазурью – придать произведению живописи законченность. Например: «Художник мастерски покрыл портрет глазурью, и образ мгновенно ожил».

Два дня спустя, когда Дафна вернулась с прогулки, в гостиной ее ждала матушка. Миссис Ханикот вернулась из Бата в прекрасном настроении и выглядела замечательно – пожалуй, как никогда прежде. Длинные каштановые, хотя и с проблесками седины, волосы были собраны в высокий пучок, а искусно расписанный черепаховый гребень добавил прическе пикантности. Но еще больше радовали свежие щеки и легкая светлая улыбка.

– До чего же приятно, что ты приехала! – Крепкое объятие позволило ощутить заметно округлившуюся талию. Наконец-то вернулась та мама, которую Дафна знала с детства, – веселая, жизнерадостная, готовая петь песни, рассказывать на ночь сказки и целовать сбитые коленки. Долгая тяжелая болезнь принесла страдания и страх потери. К счастью, теперь все плохое позади. Почему-то внезапно захотелось прижаться, поплакать на родном плече и поделиться переживаниями. Рассказать о скандальном портрете, об ужасе перед позором, о постыдной сделке, которую пришлось заключить с лордом Фоксберном.