Читать книгу "Кью - Лютер Блиссет"

Целую Ваши руки.

Q. Из Виттенберга, 27 октября 1521 года.

Глава 9

Виттенберг, январь 1522 года

Дверь едва держится на петлях. Я толкаю ее и протискиваюсь внутрь. Там темнее, чем снаружи, но ничуть не теплее. От стекла остались лишь осколки, статуи в нескольких местах расколоты. Ярость иконоборцев не обошла и эту церковь. Не могу понять, почему Целлариус назначил мне встречу здесь, он только сказал, что хочет поговорить со мной. В последнее вре мя он слишком возбужден. В последнее время все в Виттенберге слишком возбуждены. Сюда заявляются проповедники даже из Цвиккау и объявляют себя пророками. Мы знаем одного из них, Стюбнера, — он учился здесь несколько лет назад. Их проповеди вызывают симпатии. Идеи новые и экстраординарные — смесь, против которой Целлариусу не устоять. Скрип старой скамейки, на которую я сажусь, сливается со скрипом двери, открывающейся у меня за спиной. Запыхавшийся Целлариус пробирается между колоннами к нефу. Присоединившись ко мне, он счищает грязь с ботинок.

Быстро оглядываюсь по сторонам: больше никого.

— На пороге — грандиознейшие события! Диспут с Меланхтоном был просто настоящим спектаклем. До чего мы дошли: взять хотя бы один пример — сравнивать такие вещи, как крещение ребенка и купание собаки. Ну и вид был у Меланхтона! Он аж побагровел! Ему удалось отразить удар, но такого нападения он конечно же не ожидал. А теперь все они надеются, что Лютер вернется, чтобы сразиться и с ним…

— Гм, ну и дождутся на свою голову. Лютер и не собирается этого делать — он надежно запрятан. Курфюрст позволил ему холить собственный зад в тепле и уюте в одном из своих замков. По мне, так вся эта история с Вормсом и с похищением напоминает одну из комедий господина Спалатина. Лютер, германский Геркулес… мастиф на привязи у курфюрста. — Он скалится в улыбке: — Им не составит труда удержать и всю свору, вот увидишь. И времени Лютеру потребуется совсем немного: только он доберется сюда, рявкнет на нашего старого доброго Карлштадта и сразу поставит его на свое место.

— Могу побожиться. Карлштадт слишком зарвался.

Он кивает:

— Но теперь он уже не одинок. Появились еще эти пророки. Потом, Стюбнер говорил мне об этом Мюнцере, помнишь его? Он был с ним в Цвиккау и в Богемии. Мне кажется, он воспламеняет народ и вызывает волнения одной лишь силой своего слова. Но это не значит, что все сделанное Карлштадтом должно быть утрачено…

— Что касается браков священников, проповедей на немецком языке и всего прочего, тут возврат к прошлому невозможен, но муниципального управления городу не сохранить. Карлштадт не относится к тем людям, которые идут на конфликт. Вот увидишь: вместо того чтобы насмерть противостоять Лютеру, он соберет свои пожитки и удерет. Действительно нужен такой человек, как Мюнцер. Когда он был здесь, он был больше Лютером, чем сам Лютер. А теперь, когда с Лютером покончено, он остается нашей единственной надеждой. Мы должны разыскать его.

— Надо расспросить Стюбнера. Он, без сомнения, знает, где его искать.

* * *

Ноги по колено утопают в снегу и в грязи. Мороз пробирает до костей. Целлариус говорит, что Стюбнер всегда останавливается у пивовара Клауса Шахта: идеальный храм для германского Исайи. Ладан — густой дым из запахов пива и кухни, псалмы — заунывные песни и брань завсегдатаев.

За круглым столом — дюжина людей: три или четыре студента среди ремесленников самого жалкого и зловещего вида. В центре всеобщего внимания — громадный тип с рыжей бородой и курчавыми волосами. Он говорит, разгоняя рукой воздух. Никто не прерывает его.

— Бросьте поститься, прекратите смиряться перед судьбой, чтобы гвалт, который вы устроите, услышали в верхах. Или вы считаете, что Богу так уж угоден пост, время, когда человек умерщвляет свою плоть? Вы склоняете головы, подобно тростнику, спите на тряпье и пепле — и это зовете постом, днем, желанным Господу? Бог требует другого! Порвите богопротивные цепи, сбросьте поработившее вас иго и освободите угнетенных! Вот что значит истинный пост: разделите хлеб с голодным, дайте приют нищему, бездомному, оденьте нагих, не отрывайтесь от народа. Скажите об этом трусливому прислужнику Меланхтону…

Очевидно, он пьян. Проповедь направлена против всех, но никого конкретно, и заслуживает аплодисменты завсегдатаев, набравшихся, вероятно, посильнее пророка. Когда оратор садится на место, гвалт возобновляется, но становится потише.

Я подхожу. Стол сплошь исцарапан надписями и рисунками. Самое четкое изображение: Папа, развлекающийся с мальчиком. Я представляюсь как друг Целлариуса. Не оборачиваясь ко мне, он заказывает еще пива.

— Целлариус говорит, что ты можешь рассказать последние новости о событиях в Цвиккау…

Он хватает кружку и делает из нее два большущих глотка, отчего усы покрываются пеной.

— Почему тебя это интересует?

— Потому что я сыт Виттенбергом по горло.

Его взгляд впервые останавливается на мне, неожиданно просветлев: я не шучу.

— Брат Шторх вместе с ткачами восстал против городского совета. Мы напали на конгрегацию[7]францисканцев, забросали камнями одного нахального католика и выгнали проповедника…

Я прерываю его:

— Расскажи мне о Мюнцере.

Он кивает:

— Ах, Мюнцер, не так громко произноси его имя, чтобы Меланхтон не наложил в штаны! — Он смеется: — Его проповеди зажигают сердца всех и каждого. Его слова дошли даже до Богемии и муниципалитет Праги пригласил его проповедовать против лжепророков?

— О ком это он?

Он тыкает большим пальцем себе в плечо.

— Обо всех тех, кто отрицает, что Божий дух может говорить с людьми, такими, как ты и я или как эти ремесленники. Обо всех, кто узурпировал слово Господне своими речами, лишенными веры. Обо всех, кому нужен немой, а не говорящий Бог. Обо всех, кто провозглашает, что хочет нести народу пищу духовную, оставляя животы пустыми. Обо всех краснобаях, состоящих на службе у князей!

Облегчение, свалившийся с сердца груз. Вещи, о которых я постоянно думал, становятся очевидными.

Я доберусь до тебя, Пророк!

— А что думает Мюнцер о Виттенберге?

— Здесь ничего не делают, только болтают. Суть дела в том, что Лютер сейчас в руках у курфюрста. Народ готов, но где его пастор? Жиреет где-то в роскошном замке! Поверь мне, все, за что мы боремся, в опасности. Мы пришли сюда специально, чтобы встретить Лютера и разоблачить его, если осмелится вылезти из своей берлоги. А пока мы дразним Меланхтона. Для Мюнцера же они оба давно мертвы. Его слова предназначены лишь крестьянам, которые жаждут жизни.