Читать книгу "Роза и лилия - Жеральд Мессадье"

— Не знаю. В конюшне.

— У меня есть флигелек. Там потеплее, чем в дырявой конюшне.

Точь-в-точь как днем, Жанна почувствовала волнение. Но ведь флигелек и вправду лучше конюшни…

Исаак расплатился. Жанна наблюдала, как серебряные монетки ложатся на деревянную столешницу. Потом они встали и прошли сквозь толпу гуляк, которые с каждой минутой гомонили все громче. Двор все так же поливал дождь и продувал ветер. Сделав пару шагов, они оказались в том помещении, что Исаак называл «флигельком». На деле это была просторная комната. В очаге пылал огонь. На сундуке Жанна увидела зеркальце. Она не решалась даже смотреть на него. Ее сердце могло не выдержать. Жанна едва стояла на ногах от усталости и хмеля. Она поняла, что зеркало больше не имеет для нее значения. Оно свою роль сыграло. Оно открыло ей ее лицо. Жанна смотрела на тюфяк, мечтая лишь об одном — улечься.

— Ложись, — сказал ей Исаак. — Тебе надо поспать.

Вот уж верно. С самого… короче, за эти пять дней она спала всего одну ночь в сарае в Фалезе. Жанна сбросила башмаки и улеглась. Господи, тут в изголовье даже была подушка, а на тюфяке простыня! Спустя мгновение она уже спала.

Было еще темно, когда она проснулась от непонятного и не испытанного доселе чувства наслаждения во всем теле.

Правую грудь ласкали чьи-то губы. На левой лежала рука.

— О! — простонала она, выгибаясь.

Никогда в жизни она не ощущала ничего более сладостного. Груди ее напряглись. Она подставила их жадным губам. Загадочные губы коснулись левого соска и стали его сосать.

— О! — повторила она громче.

Что это, сон?

«Исаак!» — вдруг осенило ее, она протянула руку и нащупала голову с шелковистыми волосами. Рука скользнула по затылку. Ниже. У него теплая и гладкая кожа. Голое плечо.

Жанна села, стянула рубаху и сорочку, потом снова легла и отдалась удовольствию.

Оно все полнее овладевало ее телом.

— Исаак, — прошептала она.

Его рука гладила ее бедра, живот и руки, потом спустилась ниже, скользнула по правой ягодице.

Жанна притянула его тело к себе, прижала и заключила в объятья. Она обнимала его с такой страстью, какой и не подозревала в себе. Она сжала руками его голову, и он, не ожидавший такого бурного порыва, обнял ее еще крепче.

— Что это? — спросила она, удивленная тем, что неведомая часть тела Исаака уперлась ей в живот.

— Это всего лишь я, — усмехнулся Исаак.

Ей уже приходилось видеть эту часть тела мужчины, когда братик ее, Дени, умывался, спал голым подле нее. Между тем ей бы и в голову не пришло, что она может быть такой большой. Она потрогала член Исаака, погладила его. Вдруг Исаак опустился ниже, стянул с Жанны штаны и стал целовать низ ее живота.

— О! — простонала она, задыхаясь и выгибаясь еще сильнее.

Исаак ласкал Жанну языком и руками, словно пробуя ее на вкус.

Его член, который она едва видела в темноте, был совсем близко от ее губ.

Жанна чувствовала, что близится развязка драмы. Она только не знала, какой она будет. Скоро она просто не выдержит того напряжения, которое ощущала в каждой клеточке своего тела.

Исаак раздел ее полностью, и она подставила губы плоти, дарившей ей это безумие. Она поняла, что отдает долг наслаждения, которым сама охвачена, но не смогла длить его столько, сколько бы ей хотелось. Развязка неумолимо приближалась, и Жанна словно лишалась разума. Ласкавший ее язык Исаака доводил ее до исступления. Она вытянула ноги и замерла.

Случившееся дальше было подобно удару грома. Жанна взвыла и сжала плоть Исаака. Мозг ее плавился, по телу прошли судороги. Исаак не желал умерить свой пыл. Жанна глухо вскрикнула и стиснула его плоть. Она извергла из себя семя. Жанна положила руку на бедро Исаака, чувствуя, что нечто похожее случилось и с ней.

Водовороты ночи успокоились, она превратилась в темное озеро, в котором отражались лишь звезды.

Жанну вдруг охватило неведомое ей прежде чувство освобождения. Исаак опустился на ее подушку. Она сжала его в объятьях и стала искать его губы. Как сможет она оторваться от них?

— Исаак?

Он покрыл ее лицо поцелуями.

— Исаак.

Мир вокруг, казалось, родился заново. На соседней колокольне зазвонили. Жанна очнулась от сна. Исаак встал, пошевелил кочергой угли и зажег свечу.

— Вставай, Жанна, одевайся и уходи, пока никто не видит.

Она поглядела на обнаженное тело любимого, изумившее ее белизной кожи, села на кровати и спросила:

— Но почему?

Он сделал шаг к ней и сказал с грустью:

— Не дело, чтобы тебя видели выходящей из комнаты еврея. Тебя станут поносить, бить или сделают еще чего похуже.

— Но почему?

— Ты что, и вправду не знаешь, что такое еврей? Ты не заметила, что даже в зале мы сидели отдельно от всех? Что комната у меня на отшибе? Меня тут терпят, но никто не позволит, чтобы христианка или, если угодно, христианский парнишка, провел ночь в комнате еврея.

Жанна слушала, не веря своим ушам.

— Можешь мне поверить. Я не вынесу, если с тобой обойдутся плохо. Ведь я ничего не смогу для тебя сделать. Мне и самому придется несладко.

Жанна заплакала:

— Но, Исаак… я не могу жить без тебя! Как мне тебя найти?

— А нужно ли меня искать?

— Да! — воскликнула Жанна.

— Для начала оденься.

Жанна встала с постели и принялась медленно натягивать одежду — штаны, рубаху, куртку, башмаки. Из рая она попала прямиком в ад.

— Я не должен был… — прошептал Исаак.

— Не должен чего? — спросила Жанна, приблизившись и положив руки ему на грудь.

Он принялся гладить ее волосы. Жанна прижала его к себе и обняла.

— Исаак, ты будто заново родил меня на свет. Теперь ты мне и мать и отец.

Он посмотрел на нее. Жанна не смогла разобрать, что таится в глубине его темных глаз. Вдруг из них брызнули слезы и потекли по щекам.

— Ты? — вскрикнула Жанна.

Он склонил голову.

— Я. Тебе этого никогда не понять, — пробормотал Исаак и отвернулся.

— Исаак…

— Уходи. Скорее.

Сквозь стекла в свинцовых переплетах начал пробиваться свет.

Исаак подал ей зеркальце. А она о нем и забыла. Ведь это Исаак заворожил ее. Он позволил ей увидеть себя самое. Исаак подтолкнул ее к двери. Стоя на пороге, он произнес:

— Мой отец живет в Париже. Спроси Исидора Штерна, улица Жюиври. Там ты получишь вести обо мне, если и вправду захочешь.