Читать книгу "Война. Хроника пяти дней - Орхан Джемаль"

Во время перевязки, врач посоветовал мне не вставать со своей койки ради моей же безопасности. Тогда же ко мне подошла женщина врач наклонилась к моему уху и начала шептать, я вздрогнул — она шептала на грузинском языке.

— Не бойся, я грузинка, я тут родилась и выросла, будь осторожен и знай что мы врачи тебя в обиду не дадим.

К вечеру я снова пытался выпросить у врачей звонок по мобильному, Костя согласился и повёл меня в чудом уцелевшую ординаторскую на втором этаже. Закрыв за собой дверь я услышал крепкий грузинский мат впереди себя. «Ты видишь что происходит? Кому это нужно, тут знаешь сколько грузин и смешанных семей живёт» бормотал высокий лысый мужчина в белом халате, перемежая русскую речь матерщиной на моём родном языке. Костя сообщил, что наши дела идут неважно и что не удаётся связаться ни с ОБСЕ, ни с миротворцами. «У вас единственный шанс это поехать с раненными во Владикавказ, хотя я и не знаю сможем ли мы вас увезти»… Под конец он разоткровенничался «Если честно, то ты сам понимаешь, ты — грузин на тебя в принципе тут все ложили, ну а вот если тут загнётся америкос, это будет нехорошо, а у него всего несколько дней осталось — потом операцию уже поздно будет делать».

Вернувшись в палату я уже в принципе был готов ко всему. Осетинские ополченцы меня окружили и мне пришлось рассказывать заново нашу историю косясь на автоматы которые каждый раненный клал себе под голову. К счастью дальше угроз и сожалений что нас не расстреляли по дороге дело не пошло. Напоследок меня взял за руку и отвел в сторону молодой осетин и заявил мне «Когда будут спрашивать кто вас ранил, будешь говорить что грузины».

Вернувшись в койку и сообщив моему редактору добрые вести что осетины нас всё-таки расстреливать не будут я лег и задремал. Проснулся я от тени перед глазами и не сразу понял сплю я или нет — передо мной стоял высокий ополченец с РПК на плече. Мы сразу же его узнали, он глядел на нас всё с той же ухмылкой.

— Узнал меня?

— Узнал.

— Это я стрелял, в тебя и в него.

— Знаю.

— Где твои два друга.

— Они мертвы, ты же знаешь.

— Да, знаю, это я их убил.

— Переведи американцу что это я его ранил.

Я перевёл, американец долго смотрел на него и сказал — «Хороший выстрел». Осетин засмеялся, потом сообщил что он забирает машину на которой мы приехали, «Она теперь моя». Возражать я не стал.

Чуть позже я разговорился с моим соседом по койке, он оказался дружелюбным цхинвальцем лет 30, его звали Игорь. Он был ранен в ногу, но рана была пустячная и он сказал что утром уйдёт к своим. Игорь сообщил мне все новости и слухи которые ходили в Цхинвали. Я узнал что оказывается в грузинской армии воевали арабы, негры и китайцы, но самое интересное это то что Украина прислала в Южную Осетию 200 девушек снайперов, бывших спортсменок, я поинтересовался об источниках информации «Да как же, ребята говорят», ответил Игорь.

В тот же момент в нашу палату забежал один из молодых врачей с сияющим лицом — «русские уже в Цхинвали» заявил он. Я узнал что 58-ая армия была уже на подступах к городу. Поняв, что не очень разделяю его энтузиазма, врач быстро ушёл. Так кончилось 9 августа второй нашего пребывания в непокорном регионе.

Утро десятого августа принесло некоторую ясность в ситуацию, с нами встретился де-факто министр здравоохранения Южной Осетии и пообещал что нас с американцем обязательно вывезут во Владикавказ, так как дорога через Рокский перевал уже практически под контролем русской армии. Днём началась эвакуация, мест не хватило и нас не забрали. Больница была практически пустая, в нашей палате оставались только мы с американцем и осетинский ополченец раненный в спину, злобно поглядывающий в нашу сторону. Никто не знал будет ли вторая волна эвакуации. От нечего делать я бродил по полуразрушенным кабинетам, осматривая огромные дыры в стенах. Мой вояж был прерван во дворе больнице где я угодил под обстрел, снаряды взрывались настолько близко, что земля уходила из под ног. Добежав до койки, я решил повременить с немного прогулками. Тут меня позвал парень лежащий в углу и протягивающий мне банку сгущенки.

— Эй, нож есть?

— Нет, ты есть хочешь? У тебя есть еда?

— Да — сгущенка.

— Больше ничего?

— Нет.

Я собрал остатки нашей еды, которую нам раздавали приходящие женщины, там было немного варённой картошки, хлеб, сыр и шоколад. Почему-то шоколада в Цхинвали было навалом. Собрав еду на салфетку я отнес всё солдату, который смотрел на меня с невероятно удивлённым лицом.

— На, поешь. Тебе сколько лет?

— Спасибо, мне 19. Вы правда из Тбилиси приехали?

— Не за что, да, из Тбилиси.

Я отвернулся и отошел, ожидая очередной поток проклятий в адрес Грузии и грузинского правительства к которым я уже привык за два дня. «Стой, подожди, сгущёнку возьми, поешь» сказал парень протягивая мне банку.

Через пару часов колонна всё-таки пришла, американцу вкололи какой-то наркотик, его боль становилось уже невыносимой и врачи боялись что он быстрее умрёт от болевого шока чем от гангрены. Машины скорой помощи везли нас на север, через разрушенный Цхинвали. Вся трасса по дороге во Владикавказ была заставлена русской техникой и солдатами. Я понял что война уже кончилась, но я не знал что всего через несколько часов эти танки перейдут административную границу Южной Осетии и оккупируют 30 % Грузии.

По дороге, около села Джавы, нашу скорую остановили. «Они тут» услышал я чей-то голос. Дверь открылась, в машину заглянул президент сепаратистской территории Кокойты.

— Ну что американские журналисты, сняли блицкриг грузинской армии? Теперь лечитесь!

Я долго вспоминал где-же я видел выражение глаз которое было у Кокойты тогда, потом вспомнил — точно также на нас смотрел тот парень с пулемётом, чьи пули пробили сердца Саши и Гиги.

Ночью мы были уже во Владикавказе.

Третий день войны

Штаб миротворцев

Осетинская оборона была практически сломлена в первый же день войны. На пути танковых колонн стояло от силы полторы сотни ополченцев. Из вооружения у них имелись лишь гранатометы с устаревшими одинарными выстрелами. А российский миротворческий батальон был заперт в своих казармах в пригороде Цхинвали. Местные называли этот район «Шанхаем».

С миротворческим штабом, расположенным в центре города, у батальона связи не было. Что там происходит, в штабе толком и не знали. По казармам батальона в это время в упор работали грузинские танки. Миротворцы сидели в заведенных БМП, но команды открыть ответный огонь из Москвы не поступало. Да и не могло поступить: ночью узел связи был разбомблен. Экипажи горели в своих бронемашинах, не сделав ни одного ответного выстрела. Остальные бойцы укрылись от артобстрела в подвалах казарм. Любые попытки выбраться оттуда пресекались плотным снайперским огнем.