Читать книгу "Агония Сталинграда. Волга течет кровью - Эдельберт Холль"

– Мы готовы.

– Хорошо, тогда готовность десять минут. Мы пойдем сообщим солдатам. Гроссман, ты знаешь расклад. Я пойду за первым орудием, ты идешь за вторым. Наши соседи справа и слева идут так же. 8-я рота обер-фельдфебеля Якобса и 5-я рота тоже знают, что им делать. Всего наилучшего, Гроссман!

Он кивнул и ушел к своим.

– Юшко, приведи группу Диттнера, но осторожно, мы не хотим, чтобы «Иван» знал.

– Так точно, герр лейтенант!

Оба командира забрались обратно в люки, моторы мягко урчали на холостом ходу.

Пришел обер-ефрейтор Диттнер со своим отделением. Я приказал ему все время двигаться примерно параллельно «штурмгешютце» на левой стороне улицы. Я с группой управления собирался держаться правой стороны. Десять минут истекли. Короткий сигнал согласия между лейтенантом Хемпелем и мной – и к вою моторов добавился лязг гусениц. Начался еще один день боев. Когда орудие Хемпеля развернулось в сторону асфальтовой дороги, группа Диттнера рванулась к левой стороне улицы, за ней последовал и я, используя подвернувшиеся укрытия. Я оставался с группой управления на правой стороне улицы. В первом квартале, лежащем за многоэтажным домом, не было никакого движения. «Штурмгешютце» осторожно подъехал ближе. Слева Диттнер пробирался вперед со своим отделением. Мы двигались очень осторожно, потому что не знали, где противник. Сосредоточенным броском на 30 метров мы достигли первого дома, проверили его и попытались найти противника. Ничего.

Хемпель осторожно подъехал к дому. Второе орудие вышло вперед и развернулось направо на боковой улице позади нас. Фельдфебель Гроссман и оба отделения следовали справа и слева. По моей команде оба отделения бросились вбок и прочесали переднюю сторону здания. Мы замерли на пару мгновений, пока наши товарищи разворачивались влево на параллельной улице. Я видел, как отделение бежало назад на другую сторону улицы. Отлично, ребята! Потом снова двинулось наше орудие. Поскольку оба командира могли переговариваться по радио, случайностям не было места. За зданием шла другая боковая улица. Мы подкрадывались к перекрестку, прочесывая кварталы справа и слева, ожидая опасности с любой стороны. Выстрел из пушки справа, где был фельдфебель Гроссман, показал, что противник, наконец, показался. Был слышен пулеметный и ружейный огонь, продолжаясь дальше вправо. Рота Фукса тоже вошла в контакт с противником. Рядом с нами ничего пока не происходило. Однако когда мы вышли на перекресток, то попали под пулеметный огонь. Поток пуль поразил «штурмгешютце». Тщательно нацеленный ответный удар заткнул пулемет. Мы залегли. Теперь мы попали под ружейный и минометный обстрел из развалин соседнего дома. По попаданиям на стороне неприятеля я увидел, что обер-фельдфебель Якобс и его люди открыли ответный огонь. Криком поверх работающего мотора цели, которые были мне прекрасно видны и создавали для нас проблему, были переданы лейтенанту Хемпелю. Я оставался рядом с орудием, не забывая о собственной безопасности. Со временем противник вернулся к жизни по всему сектору. Неожиданно открыла огонь артиллерия с обеих сторон. Заварилась такая каша, что было трудно понять, с какой стороны прилетал гостинец, но хаос боя не заставил нас забыть о своем деле. Гнезда противника в секторе нашей атаки уничтожались один за другим. Из-за наших двух пушек мы неожиданно оказались на острие атаки. Правый и левый соседи отстали. Возможно, поэтому мы неожиданно оказались под фланкирующим огнем винтовок и пулеметов из соседнего сектора. Легкораненые поспешили назад, на перевязочный пункт, открытый на моем последнем командном пункте. Два тяжелораненых получили первую помощь и при первой возможности отправлены в тыл.

Я полностью охрип от криков лейтенанту Хемпелю об обнаруженных целях. Когда я пытался говорить нормально, не выходило ничего, кроме карканья.

Лейтенант Хемпель крикнул мне, что оба орудия должны отойти в тыл: у них кончались боеприпасы. Им нужно перегруппироваться и заправиться, а потом, через час, они вернутся.

Я посмотрел на часы. Было 14.10. Куда девалось время?

Я приказал оставаться в укрытиях и ждать возвращения орудий. Теперь у меня было время составить письменное донесение командиру батальона. Неметц доставит его на КП батальона. Группа Диттнера окружила нескольких русских, прячущихся в подвале взятого нами здания. Они не оказали сопротивления нашим солдатам и мгновенно сдались. Их привели ко мне. Им было от 20 до 40 лет. Через Павеллека я спросил двух солдат помоложе, откуда они. Они ответили: «Мы из польской Украины недалеко от Лемберга».

С помощью Павеллека я спросил, не прячутся ли в развалинах другие их товарищи. Они ответили утвердительно и добавили, что некоторые из них больше не хотят воевать. Я дал пленным закурить. Они были удивлены и счастливы. Они видели, что мы такие же, как они. Что им наговорила о нас советская пропаганда!

Я повернулся к двум молодым украинцам и спросил, готовы ли они без оружия вернуться к своим товарищам и убедить их сдаться. Я также предложил им остаться с нами и продолжать воевать.

Они посовещались и, после короткого обсуждения, согласились. Они подчеркнули, что вернутся, несмотря ни на что. Мне хотелось проверить, верны ли мои предположения. Если они вернутся с другими, не желающими воевать, это облегчит нам работу. Если я ошибся, тогда ущерб от потери двух пленных будет невелик. В тот момент казалось, что вся линия фронта взяла передышку. Огонь пехоты был беспорядочен, тут и там разрывались снаряды. Солнце сияло, не обращая ни на что внимания. Чтобы осмотреться вправо и влево, я пополз вдоль стены к углу дома. Я осторожно заглянул за угол и увидел, как дальше шла улица и какие препятствия нас там ждали. Я мгновенно убрал голову, а затем выглянул снова. Нет, мне не казалось. Не более чем в трех метрах от меня я видел человеческую голову. Голову, и ничего более! Остального тела не было, и его нигде не было видно.

Если бы мы в тот момент атаковали, я удостоил бы ее мимолетного взгляда. Но теперь, пока мы ждали возвращения «штурмгешютце», у меня было время подумать о ней. Голова была чисто отделена от тела. Но где оно? Я невольно подумал о Саломее, которая приказала принести ей на блюде голову Иоанна Крестителя.

Улица незаметно спускалась к Волге. Мы еще не могли увидеть реку, потому что взгляд упирался в дома и руины. Противника тоже не было видно. Я вернулся к группе управления. Вернулись ли украинцы? Пятеро оставшихся пленных сгрудились в углу у входа. Их охранял один солдат. Когда вернется лейтенант Хемпель с орудиями, я прикажу отвести их в тыл. И тут из-за груд щебня слева от нас выскочили оба украинца. Я не мог поверить глазам: с ними было – выходя один за другим из проема между кучами – один, два, девять, тринадцать, двадцать два человека! Господи, я не мог поверить глазам! Они оба ухмылялись и явно гордились успехом. Унтер-офицер Павеллек обменялся с ними несколькими словами и сказал: «С них хватит!»

– Спроси их, есть ли у них тяжелое оружие.

Они ответили отрицательно. Только винтовки и несколько пулеметов. Артиллерия стреляет с другого берега Волги, и тяжелые минометы врыты вдоль берега по эту сторону реки.