Читать книгу "Король-Лебедь - Юлия Андреева"

Начало пути

Дворец, в котором последние годы размещалась резиденция бывшего короля Людвига Первого, был более похож на добротный, ухоженный, но без новомодных излишеств дом. Кряжистый и широкий в боках, он напоминал сидящего на скамейке зажиточного бюргера и больше подошел бы фермеру или зажиточному ремесленнику, но только не королю и магистру ордена.

Тем не менее бывший король очень гордился своим старым домом, который, по его словам, еще должен был дать фору многим современным постройкам, а возможно, и пережить некоторые старые замки, если, конечно, их владельцы не будут ухаживать за ними надлежащим образом.

Раньше вместе с дедом в Мюнхене жила и бабушка – экс–королева Баварии Тереза Саксен–Альтенбургская[12]. Людвиг помнил вечно одетую в темные платья с глухими воротами и смешные старомодные чепцы бабушку Терезу. Маленькому Людвигу и в голову не могло прийти, что эта морщинистая и больше похожая на фарфоровую куклу, нежели на грозную королеву, женщина могла когда–то носить на своей голове корону.

Бабушка обожала заводные игрушки и механизмы. Получив как–то в подарок от короля Максимилиана новейший телескоп, старушка тут же подобрала юбки и, кликнув служанку, посеменила к лестнице на крышу. В считанные минуты прислуга оборудовала для экс–королевы замечательный наблюдательный пункт, где она и просиживала с той поры по полночи, пока дождь или ворчание мужа не выгоняли ее из звездной обители.

Воспитанная в строгой семье, бабушка Тереза в детстве не имела своих кукол, так как ее отец считал, что малышке, с ранних лет просватанной за Людвига Виттельсбаха, не подобает терять время на подобные не королевские занятия. Зато теперь бабушка Тереза баловала себя куклами, умеющими открывать и закрывать глазки; танцующими для нее менуэт; украшающими часы в виде замка; куклами–рыцарями, дерущимися на мечах.

В коллекции бабушки Терезы было множество дорогих и самых дешевых кукол и механизмов, которые она обожала. Но настоящую страсть ее вызывали музыкальные шкатулки, сделанные из красного дерева обязательно господином Райтом из лавки «Райт и сыновья». Поэтому король взял себе за правило дарить ей эти шкатулки на годовщины свадьбы. Так что каждый год 12 октября бабушка Тереза ждала новую шкатулку, загодя подготавливая для нее почетное место в своем модном застекленном шкафу.

Теперь, когда бабушки Терезы не стало, шкатулки и механические куклы живо напоминали внукам о ней.

Потеряв жену, с которой он прожил сорок четыре года, бывший король Людвиг заметно сдал. Он тосковал без семьи, ненавидя сына, выросшего тупым солдафоном, и не имея возможности перебраться в Хохеншвангау поближе к внукам, так как это могло вызвать неудовольствие Максимилиана, а значит, он мог просто запретить старику видеться со своей семьей.

После того как юный Людвиг поступил в Мюнхенский университет, они с дедом стали встречаться чаще. Эти встречи согревали душу старика.

В тот день королева Мария, оба ее сына – старший Людвиг и младший Отто, а также и их дед, бывший король Людвиг Первый, собирались посетить Мюнхенский театр, где давали премьеру «Лоэнгрина».

Умывшись и переодевшись во фраки, мальчики уже ждали маму и деда, нетерпеливо ерзая в карете. Старик остановился у лестницы, для того чтобы подать руку невестке. Та вежливо улыбнулась ему. С самого приезда они не имели возможности переброситься и парой слов, в то время как и магистру ордена Святого Георгия, и верному адепту ордена сестре Марии было что сказать друг другу.

– Удалось ли вам немного отдохнуть с дороги, мой друг? – Людвиг Первый склонился перед королевой, чей лоб прорезала горизонтальная полоса, как раз такая, какую обычно может оставить только корона, хотя все знали, что Мария Прусская – королева лишь формально. В то время как король делит постель и власть со своими фаворитами и фаворитками.

– Благодарю вас, я слегка освежилась и прекрасно себя чувствую, – королева Мария слегка присела в реверансе, не глубоком, но и не легкомысленном, что было бы небезопасно на лестнице.

– Людвиг, я полагаю, счастлив тем, что сегодня он, наконец, услышит оперу о своем любимом рыцаре, – король сделал акцент на слове рыцаре, не сводя глаз со лба своей невестки. Время от времени он явственно видел на нем царственный венец. Венец высшей, неземной власти.

– Людвиг обожает все, что связано с рыцарством, с благородством с благородной миссией, ради которой он, возможно, рожден на этот свет. Всю дорогу до Мюнхена мы говорили с ним о его миссии, и он умолял меня открыть ему его предназначение, – Мария улыбнулась. – Какой смешной мальчик.

– Открыть миссию. Свершилось, – одними губами прошептал бывший король.

– Свершилось, – так же тихо подтвердила королева. – Людвигу уже шестнадцать лет, и он хочет знать правду.

В дверях служанка набросила на плечи королевы меховую накидку, аккуратно, чтобы не попортить прическу, водрузила ей на голову капюшон.

– Как вы прекрасны сегодня, дорогое дитя. – король обнял маленькую Марию за плечи, церемонно поцеловав в лоб. При этом он явственно ощутил, как его губы коснулись холодного, невидимого венца, а на губах при этом остался привкус золота.

Лоэнгрин – призрачная вечеря

Не считая Хохеншвангау – высокого лебяжьего края, театр был любимым местом Людвига. Но если замок был домом его и его любимых героев, был местом силы и земного притяжения, где в зале Рыцаря Лебедя Людвиг мог часами просиживать возле статуи Лоэнгрина. Театр был храмом – источником наслаждения и связанной с этим самым наслаждением неземной грусти по красоте, которой не суждено когда–либо появиться в нашем грубом мире. О красоте, которая никогда не спасет мир, потому что несовершенный мир погибнет от стыда за свое безобразие и уродство, коснись его такая сила, как божественная красота.

Людвиг любил красную обивку кресел и богатые бордовые с золотыми кистями занавески на дверях и в ложах. Любил тяжелый занавес мюнхенской оперы и то, как по нему пробегала едва уловимая дрожь.

Но в этот памятный день, 2 февраля 1861 года, Людвиг был поражен до глубины души неповторимой вагнеровской музыкой, которая то вовлекала его в свои пучины, втягивая и порабощая, так что принц терял сам себя, не в силах отличить мир реальности от мира, открывавшегося ему со сцены. Наконец, он перестал сопротивляться, позволяя божественным аккордам пронизывать себя насквозь. Когда опера закончилась, околдованный Людвиг не смог сразу подняться на ноги, настолько сильным оказалось впечатление от музыки.

О том, что великий композитор, в чьем гении Людвиг сразу же уверился, был беден, принцу сообщил его дед, когда на обратном пути они все устроились в экипаже. Услышав ужасное признание, прекрасные глаза принца увлажнились слезами.

– О, почему я не король, почему я не богат?! – шептал он, рассеянно следя за узорами, оставляемыми дождливыми каплями на стекле экипажа. – Я бросил бы все свое золото к ногам этого бога – Вагнера, который открыл мне сейчас целый мир! Я бы приблизил его к себе, окружив заботой и вниманием, с тем чтобы ничто, никакие тяжелые думы или неприятности не помешали ему творить музыку, я бы…